Энергия души
Шрифт:
У ворот выстроилась небольшая очередь сверстников. Бурдюки были не у каждого. Многие таскали воду в обмазанных клейковиной плетенках, а то и в плошках. Симур мог бы гордиться тем, что у него целых два бурдюка, но сейчас его занимали совсем другие переживания. Он повертел головой в поисках своего спутника в послезакатных похождениях и увидел его на несколько юных водоносцев впереди. Вид у Лимы был удрученный. В руках он держал большую плетенку, тяжелую даже без воды. У Симура отлегло от сердца. Он боялся, что толстяк, с которым они расстались сразу после возвращения, что-нибудь без него уже учудил.
Вдоль шеренги водоносцев прошел Сигнальщик и пересчитал их всех по головам. Потом оставил соответствующую зарубку на столбе ворот и махнул рукой своим помощникам. Те налегли на барабан, на который наматывались канаты из мертвых лиан, поднимающие массивную створку ворот. В затхлый тоннель Города ворвался поток солнечного света и хлынула волна свежего воздуха. Сигнальщик щелкнул плетью, и водоносцы бегом ринулись наружу. На выход отводилось лишь несколько ударов сердца. Кто не успевал, оставался внутри и подвергался наказанию за то, что не принес воду.
Толстяк замешкался, и его едва не сбили с ног. Хорошо, что приятель не спускал с него глаз. Симур подскочил к Лиме, схватил за плечо и буквально вытолкнул за ворота. Позади с грохотом опустилась створка, спугнув стайку трехкрылок, которые старались добраться до орхидей-медоточцев, растущих с внутренней стороны коры Города. У трехкрылок были длинные гибкие хоботки, способные проникать в самые глубокие щели. Вреда они приносили больше мухлей, но, в отличие от последних, радовали глаз редкостной красотой и уникальным рисунком на бархатистых крылышках.
Поймать такую красотку, не помяв их, считалось большой удачей. Городской молодняк наперебой хвастался друг перед другом своими трофеями, и Симур не был исключением. До вчерашнего солнца. При свете нынешнего даже трехкрылки казались ему пустой блажью. Подталкивая приятеля, который все время оглядывался на прекрасные порхающие создания, Симур направился к ближайшему дожделодцу, хотя тот почти наверняка был уже пуст. Так оно и оказалось. Однако вместо того чтобы броситься к следующему вместилищу воды, Симур опустился на корточки, прислонясь к мясистому листу растения.
– Эй, ты что? – испуганно спросил его Лима. – Не успеем воды набрать. Все вычерпают!
– Подожди! – отмахнулся Симур. – Дай подумать.
– О чем?! – спросил толстяк. – О трехкрылках? А что о них думать… Я же научил тебя, как их свистом приманивать.
– О вчерашнем.
– А что вчера было такого, чтобы об этом думать? – удивился Лима. – Ну стенку скребли. Ну болтали… не помню о чем.
Теперь изумился Симур:
– Как это не помнишь?! Ты сказал, что охотники привели в Город чужака.
– Чужака? – переспросил толстяк. – Когда?
– Постой! – остановил его приятель. – А что мы после заката делали, помнишь?
– Я не знаю, что делал ты, – сквозь зевок проговорил Лима. – А я спа-ал.
Симур вскочил и посмотрел ему в глаза. В зеленых зрачках толстяка плавала сонная муть, но он не врал и не притворялся. Похоже, Лима действительно не помнил, что они делали после заката.
– Ты еще здесь усни! – разозлился на него Симур. – Пошли за водой, а то все растащат.
И они перебрались на другой сук, где произрастал дожделодец. Наполнили из него оба бурдюка и плетенку Лимы. На обратном пути надергали грибунов. Отягощенные добычей, вернулись к воротам, где уже скапливались другие водоносцы. Стражники не только выпускали всех разом, но и впускали тоже. Так что у любителей наружных вылазок оставалось достаточно времени, чтобы побыть на свежем воздухе. Правда, Симур давно заметил, что большинство его сверстников чувствуют себя вне городских стен не слишком уютно. Вот и сейчас они жались поближе к запертым воротам и друг к дружке.
Раньше его это удивляло. А теперь он стал понимать, почему так происходит. Взрослые с младенчества запугивают своих отпрысков реальными и мнимыми опасностями внешнего мира. Да, снаружи случается всякое. Можно сорваться с покатой ветки, прежде срока упав к Корням, или напороться на пауков-людоедов, или оказаться в гуще разборок между птеродятлами, которые запросто могут выклевать ротозею глаза или оторвать уши. В Лесу опасны даже грибуны, если их поразила слепая плесень. Не говоря уже о стригунах, мыльниках, глазовертках и прочей мелкой нечисти, осложняющей жизнь древолюдам. Есть и другие ловушки и неприятности, подстерегающие за пределами Города.
Большинства из них легко избежать, если знаешь, как себя вести в Лесу. Ведь для его обитателей древолюд чаще всего не жертва, не добыча, а опасный и непредсказуемый хищник, пусть и не питающийся мясом. Только древолюд способен разорить гнездо балаболок ради прихоти или сбросить к Корням череду ползунцов только потому, что эти безобидные слизни при движении делают кору скользкой. Так стоит ли внушать молодняку страх перед Лесом, если тот и сам боится двуногих? Симур считал, что это глупо. Хотя бы потому, что Город зависит от Леса, а не наоборот. Если древолюды перестанут выбираться за пределы своего трухлявого вместилища, они вымрут от голода и жажды.
Из смотрового лаза над воротами выглянул Сигнальщик, пересчитал молодняк по головам и скрылся. Заскрипели канаты, ворота дрогнули и начали подниматься. Едва образовалась щель, достаточная, чтобы в нее могли проскользнуть самые рослые из водоносцев, раздался щелчок плети. Принесшие в Город драгоценную влагу поспешили скрыться за трухлявыми стенами, которые лишь казались надежными.
Приятели опорожнили бурдюки и плетенку в громадную бадью. Теперь они могли немного побездельничать. Симур хотел было еще раз спросить у толстяка, точно ли тот ничего не помнит о послезакатном приключении, как вдруг послышался грозный окрик Сигнальщика. Юный древолюд вжал голову в плечи, ожидая удара, но его не последовало. Это было странно, и потому он обернулся, с ужасом глядя в свирепое лицо стража.
– Оглох, что ли?! – прорычал Сигнальщик. – Ступай в Кокон Совета! Тебя хотят видеть Старейшины!
Не только Симур, но и все, кто слышал слова стража, были поражены этой новостью. Такого не бывало, чтобы Старейшины велели предстать перед ними юнцу. Да и взрослые удостаивались такой чести нечасто. И каждый такой случай обсуждался городскими старухами в течение сотен солнц. Иными словами, Симур, сам того не желая, подал повод для новых сплетен, когда ему и от прежних-то не было покоя. Не прошло и нескольких мгновений, как слух о том, что его вызывают к себе Старейшины, разнесся по Городу, и теперь на него пялились десятки любопытных глаз, а эхо шепотков разносилось под щелястым городским сводом.