Энергон
Шрифт:
— Вы ему верите? — спросил третий у своих друзей.
— Я нет, — сразу сказал первый.
— Я тоже не очень, — более обтекаемо сказал второй.
— Я тоже не верю, — сказал третий, — так что, дружок, если не будешь рассказывать сам, нам придётся перейти к жёсткому допросу и поверь, тогда ты расскажешь нам всё!
— Да я же правду сказал! — возмутился Ёжик, — если вы будете меня пытать, это не изменится. Хотите, чтобы я вам что-нибудь соврал? Но если нечего рассказывать, что делать-то?
— Тогда, терпи боль! — хищно усмехнулся третий.
Он встал и направился к Ёжику. Идти было всего несколько шагов, но и их он преодолевал слишком долго. С каждым шагом его уверенность таяла, но сдаваться он не собирался. По мере приближения солдата, Ёжик всё глубже и глубже втягивал шею в плечи. Надежды что всё это как-то рассосётся и закончится нормально, таяли с каждой секундой.
Третий подошёл, оглянулся на своих товарищей, как бы ища поддержки, но те смотрели на него с искренним и живым интересом. Им не пришлось делать первый шаг самим, и теперь они наблюдали как далеко сможет зайти третий.
Третий не был оригинален и двинул Ёжику кулаком в висок, широким круговым ударом. В последний момент Ёжик попытался увернуться, но кулак всё равно попал в голову, только по скользящей. Ухо вспыхнуло болью, Ёжик опрокинулся на землю и сжался в комок.
— Ах ты сучёнышь, — злобно сказал третий, я из-за тебя кожу рассёк на костяшке!
После чего последовал удар ногой в район почек. Но пнул третий не сильно, скорее от досады.
— Это потому что ты бить не умеешь, — хохотнул первый.
— Что ты сказал? — возмутился третий, — может и тебе тоже врезать?
— Да, так мы с вами много заработаем, — раздался голос второго, который единственный сохранил трезвое восприятие событий.
— Ты прав, — тут же остыл третий, решив, что ссора со своим неизвестно чем может закончиться, ведь у них у всех есть оружие. Лучше выместить злобу на этом беззащитном парне, который всё равно ничего им сделать не сможет, — ну что, придётся перейти к следующей фазе, — сказал он и быстро пошёл к своим вещам.
Там он достал нож Ёжика и вернулся с ним обратно.
— Будешь его резать? — деловым тоном спросил первый, тоже решивший замять мимолётную ссору.
— Начну с пальцев, — сказал третий, — на руках. Буду отрезать по одному, пока не заговорит.
— А если он, в самом деле, нам сказал правду? Через сколько пальцев ты ему поверишь? — спросил второй, — если мы его убьём, то можем вообще без денег остаться. Может, всё-таки лучше сдать хоть одного?
— Опять пятишься? — с презрением взглянул на него третий, — если ты не будешь участвовать, то и доли своей не получишь. Будем по очереди пальцы ему отрезать!
— Палец отрезать не так-то и просто, — с философским видом сказал первый, там кость, сустав, ножом замучаешься пилить.
— А ты пробовал? — спросил его второй.
— Нет, просто рассуждаю логически, — сказал первый.
— Давай сюда свою руку, — сказал третий.
Ёжик повернул к нему лицо, ему очень хотелось разрыдаться, но слёз почему-то не было. Только в груди начинала закипать какая-то неконтролируемая злоба.
— А ты возьми, если сможешь, — как будто выплюнул в него слова Ёжик.
— Ах ты… — начал было замахиваться ножом третий, но свистнувший в воздухе увесистый булыжник смачно, с влажным звуком, врезался ему прямо в нос, не дав закончить фразу.
Глава 20
Прилёт в лицо был очень сильным. Голова солдата откинулась назад, он брякнулся на землю, завыл и схватился за разбитый в кровь нос, который утратил свою форму. После удара камнем, он сразу выпустил нож и тот упал рядом с ним.
Два других солдата, видимо что-то увидели и, вскинув автоматы, начали стрелять куда-то над головой Ёжика. А он в свою очередь не стал ждать что будет дальше и, пользуясь тем что в данный момент на него никто не смотрит, бросился вниз, схватил нож и уже собрался было бежать, но совсем рядом с ним оказалась голова третьего солдата, который собирался его пытать. Ёжика внезапно захлестнула дикая ярость, и он между прижатыми к лицу руками военного ткнул ножом тому в горло.
Видимо, острие ножа попало туда куда надо, потому что сразу брызнула кровь. Ёжик не стал развивать успех, а бросился к ближайшей куче кирпичей. Он сделал это вовремя, потому что солдаты успели заметить его побег и начали стрелять в его сторону, но пули только выбили бетонную крошку на верху кучи. Ёжик был уже в недосягаемости.
Правда, стреляли они недолго, потому что магазины опустели. Они судорожно стали вытаскивать новые, чтобы перезарядись оружие. Тот, кто кинул первый камень, воспользовался этой заминкой и кинул ещё один. Кидающий был настоящим снайпером, потому что попал точно в висок одному из солдат.
Глухой звук удара камня о кость, а следом за ним глухой звук падения тела. Это всё что услышал Ёжик. Смотреть туда он благоразумно не стал.
— Твари! Где вы! Покажитесь! — истерично заорал оставшийся невредимым солдат, но его никто не удостоил ответом, — трусы! Я вас всех убью! Перестреляю как щенков в тире! — но по его голосу было ясно, что он и сам не верит в то, что говорит, — вам не жить! Вы сами не понимаете с кем связалась! — продолжил он неубедительно угрожать. Находясь на грани паники, он начал стрелять короткими очередями в разные стороны и пятиться назад, к выходу.
Через некоторое время судорожные щелчки дали понять, что патроны опять закончились. Матерясь себе под нос, он полез за новым магазином, но в это время раздался короткий свист пращи, глухой удар камня о кость, и за звук падения тела на землю.
Воцарилась гробовая тишина, которую через несколько секунд разорвал голос Резвой:
— Добей их, если они ещё живы, я подстрахую!
Ёжик осторожно выглянул из-за кучи кирпичей. Двое военных лежали неподвижно, а тот, которому он проткнул ножом горло, всё продолжал зажимать рану руками и глухо хрипеть, слегка подёргивая ногами. Ходить и убивать лежащих людей Ёжику очень не хотелось. Он даже не знал, как такое вообще можно делать, если не в пылу драки. Но Резвая спасла его, у неё рука не дрогнула, когда она одного за другим выбила всех троих. Сплоховать перед ней было крайне недостойно.