Енот, нутрията и другие зверята
Шрифт:
— Это не тушканчик, — удивлённо сказал Костя. — Смотри: ноги все одинаковые и хвост короткий.
— Может, суслик? — предположил Саша.
В это время вдруг послышалось какое-то странное тявканье и глухое рычание. Что-то тёмное, длинное метнулось от ближнего куста чернобыльника в сторону ребят. Костя дико вскрикнул, уронил сачок и бросился бежать к речке. На его правой ноге повыше колена что-то болталось. Саша в тревожном недоумении смотрел ему вслед. Костя с ходу бросился в омут. Саша схватил сачок, сунул туда зверёныша и побежал к берегу.
В том месте,
Над водой показалась голова Кости. Отфыркиваясь, разбрызгивая руками воду, злосчастный охотник торопливо стал выгребать к берегу и вылез, тяжело дыша. На ноге из раны, нанесённой острыми зубами, сочилась кровь. Ниже в нескольких местах кожа была исцарапана.
— Что это было? — взволнованно спросил Саша.
— Зверь какой-то, — стуча зубами больше от пережитого страха, чем от холода, сказал Костя. — Хорошо, что догадался прыгнуть в воду… Перевязать надо.
Рану обмыли, обложили листьями подорожника и перевязали майкой…
Я работал в своей комнате, когда услышал взволнованный голос сына: «Папа, иди сюда!» — и поспешно вышел в кухню.
— Что случилось? — встревожился я, увидев перевязанную ногу Кости, и перевёл взгляд на Сашу, у которого в сачке копошился зверёныш.
Ребята рассказали, что с ними произошло. Я взял в руки зверёныша.
— Это же хорёнок!
— Хорёк кидается на человека? — удивился Костя.
— О, эти зверьки не знают страха, — сказал я. — Тем более, что тут самка-мать защищала детей. Но бывает, что хорёк кидается на человека даже без видимой причины.
— Вот это да! — воскликнул Саша. — Настоящие маленькие тигры!
— Папа, а если его приручить, он перестанет быть хищником? — спросил Костя.
— Трудно сказать. Попробуйте…
Так ценою пережитого страха и раны на ноге Костя приобрёл себе нового воспитанника.
Я разрешил держать хорёнка в коридоре. Костя устроил ему там мягкое, тёплое гнездо.
Первые дни хорёнок всё тихонько скулил и умолкал, лишь когда его брали на руки. Костя подносил зверёныша к блюдечку, пригибал мордочку к молоку, он фыркал, захлёбывался, но не пил. Сын отчаялся. Но к концу второго дня хорёнок неожиданно научился лакать. Он вдруг задвигал челюстями и языком, молоко полилось ему в рот, и он стал глотать его. Костя пробовал давать ему мясо, творог, рыбу, но хорёнок к ним не притрагивался. Зато молоко лакал исправно. Напившись, подолгу спал.
Через неделю у зверёныша прорезались глаза. Первое время он беспокойно озирался по сторонам, днём жмурился от яркого света, бившего в глаза через щели наружной двери. Мало-помалу он освоился и стал ползать по коридору. Костя придумал ему кличку: «Чеп». Я смеялся:
— Почему «Чеп»?
— «Че» — значит человеческий, «п» — приёмыш. Человеческий приёмыш, — пояснил Костя.
Так как сын при кормёжке всегда приговаривал: «Чеп… Чеп…» — хорёнок привык к этой кличке и, заслышав её, начинал двигаться, отыскивая возле себя молоко. Скоро достаточно было кому-нибудь издали позвать: «Чеп!» — как он шёл на зов.
Ноги зверёныша окрепли. Маленький коридор, где все уголки были исследованы, стал ему тесен. Он всё порывался проникнуть в комнаты, во двор.
В комнатах хорёнок обошёл углы и закоулки, обнюхал всё, что попадало на пути. Заслышав шаги, бежал на них, путался под ногами. Особенно нравился ему тёмный уголок в кухне за печкой. Набегавшись, он уходил туда и лежал, пока его не водворяли на место.
Однажды Костя выпустил Чепа во двор, на траву. Он долго щурился от яркого солнечного света, робко озирался, потом несмело шагнул раз, другой. Вдруг у него из-под ног с треском выскочил кузнечик. Хорёнок сделал прыжок в сторону, прижался к земле и тут увидел большого чёрного жука, который двигался навстречу.
Смешно было видеть, с каким изумлением смотрел на него зверёк. Когда жук приблизился, он тронул его лапкой, перевернул на спину, снова шевельнул, изогнувшись, подпрыгнул на месте. Он играл с жуком, как кошка с пойманной мышью.
Во дворе бродили куры. Первым хорёнка увидел петух. Издав предостерегающее «куррр…», бдительный вожак уставился на зверёныша немигающим взглядом, словно обдумывая, насколько велика опасность, потом пошёл в наступление. За ним, вытянув шеи, двинулись куры.
Чеп увлёкся жуком и ничего не замечал. Но вот он оглянулся: двуногие белые чудовища наступали на него со всех сторон. Хорёнок в страхе прижался к земле, закрыл глаза. Петух клюнул его в голову. Чеп вскинулся на задние ноги и злобно зарычал, готовый защищаться. Костя прогнал кур.
Чеп очень любил греться на солнце. Один раз дремал он у крылечка. «Ку-ка-ре-ку!» — загрохотало над самой его головой. Чеп испуганно вскочил. На перилах крыльца, вытаращив жёлтые круглые глаза, стоял петух. Хорёнок отпрянул в сторону. В этот момент большая чёрная собака забежала с улицы в открытые ворота и отрезала ему путь отступления в коридор. В несколько прыжков Чеп оказался возле дерева в дальнем углу двора и моментально взобрался на вершину. Собака бесновалась внизу, а хорёнок на дереве с любопытством рассматривал её. С нашей собакой Румом Чеп жил мирно, а тут словно кто подсказал ему, что чужая собака — враг и надо спасаться…
Шли дни и недели. Чеп подрастал. Круглая мордочка вытянулась. Желтовато-серая шубка стала каштаново-бурой, хвост потемнел. Чёрные бусинки глаз светились умом, лукавством.
День Чепа обычно начинался рано. Едва забрезжит рассвет и в кухне загремит ведро, как он немедленно встаёт и ждёт, когда появится бабушка Фаина. Вот она выходит из дома и направляется к коровнику. Чеп бежит следом, ложится в дверях и слушает, как со звоном и шипением тонкие струйки молока наполняют подойник. Потом, получив порцию пахучего тёплого молока, уходит в логово вздремнуть.