Енот-потаскун
Шрифт:
Антон говорил, что его мама, наоборот, за собой очень следит и молодо выглядит. Ну еще бы, рядом с таким интересным мужчиной. Как они меня примут – вот еще вопрос.
29. Антон
Ну я знал, конечно, что рано или поздно подобное случится. Но не думал, что прямо так быстро. Тогда, в сервисе, Валерия со мной даже не поздоровалась, а Наташа сразу поняла, что я с ней спал. А тут и думать ничего не надо было. Оставалось только порадоваться, что решился на
А получилось неожиданно. Хотя трудно сказать, чего я ждал. Выяснения отношений? Не ждал, скорее, опасался. Но все ограничилось вопросом, была ли это ученица, и одной подколочкой. И как ни всматривался я в нее, не вслушивался в интонации, ничего подозрительного не заметил. Как будто ответ насчет ученицы удовлетворил на все сто.
Иногда мне казалось, что вижу Наташу насквозь и понимаю с полуслова, разве что мысли не читаю. А потом вдруг оказывалось, что это темный чулан за семью дверями, и на каждой по семь замков. Почему по семь? Как в мультфильме – для пущей сказочности.
Мы сидели в ванне – вот, кстати, плюс маленьких девушек, они везде помещаются! – и я снова об этом думал. О моем развеселом прошлом, о ее страхах и о нашем будущем. Хотелось сказать: открой ты эти семь дверей, выпусти своих призраков, будем бояться вместе. Потому что я тоже очень боюсь. Потерять тебя.
Чего именно боится она, я, в общих чертах, понимал. После такого брака – снова полюбить и снова ошибиться. Но под этой верхней оболочкой могло прятаться что угодно. И мне под нее ходу не было. Пока не было…
Я уже не скрывал от себя, что влюблен в Наташу по уши. До смешного, до сумасшедшего. И в одном шаге от того, чтобы полюбить по-настоящему. В чем разница, где грань между влюбленностью и любовью? Да кто бы знал. Вот так вчера еще была весна, а сегодня уже лето. Не по календарю. Иногда просто знаешь. Я словно притормаживал, не позволяя себе сделать этот шаг. Не потому, что боялся любви без взаимности… нет, не только поэтому.
Это было похоже на секс. Иногда я так хотел ее, что хватило бы, наверно, нескольких секунд. И приходилось, стиснув зубы, сдерживать себя, чтобы дать ей возможность догнать. И в этом было свое особое удовольствие - чтобы вместе.
Ну и о чем мы, собственно, Антон Сергеевич, думаем? Вместо того чтобы добросовестно писать контрольную по бухучету?
Как о чем? Знамо дело, о сексе. А когда мы о нем не думаем? Причем не о каком-то абстрактном абы с кем, а с одной конкретной женщиной.
Впрочем, было еще очень много всего, что непосредственно к сексу отношения не имело, но дополняло, что ли? Например, я любил закутать Наташу в полотенце после ванны или душа, а потом расчесывать щеткой мокрые волосы. Распутывать осторожно, по прядям. А она жмурилась довольно и разве что не мурлыкала.
Черт, хватит уже, а? Вчера ночь без нее, сегодня тоже будет без нее. Когда Наташи не было рядом, я сначала никак не мог уснуть, а потом просыпался каждые полчаса. Как будто если не всю жизнь, то как минимум половину засыпал с ней в обнимку.
Днем, пока она была на работе, я собирался разобраться со своими учебными долгами – контрольной и рефератом по налогам, но понял, что не успею. Позвонил предупредить, что приеду только вечером. И что-то мне не понравилось в ее голосе. Может, и правда устала, хочет отдохнуть, выспаться. Или что-то еще случилось? Главное – чтобы не объявился снова бывший, пока меня нет рядом.
Вот так и вышло, что я сидел за компом, а мысли бродили где угодно.
Половина девятого. Что она, интересно сейчас делает? Спать еще рано. Наверно, намазала лицо какой-нибудь дрянью, положила ноги на Тошку и читает. Или смотрит телевизор.
Заверещал телефон, и я чуть не вылил кофе на клавиатуру. Схватил – но нет, не она. Леха.
– Тох, поздравь! – кажется, в хламину пьяный. – У меня дочка.
– Поздравляю! Все в порядке?
– Да, все супер. Ровно полметра и три двести. Слух, ты как, где? Один?
– Дома, один, - кажется, намечался повод отложить контрольную до завтра. – Приезжай.
– Ща, - пообещал он и отключился, а я пошел проверять холодильник на предмет потенциальной закуски.
Леха приехал через полчаса, не сказать чтобы совсем в дупель, но близко к тому. Успел уже где-то.
– Держи, - он протянул мне большой вискарь. – Сейчас мы это… по двадцать капель.
– Ты давай поаккуратнее, - предупредил я, доставая за неимением подходящей посуды, стаканы. – Тебе ж завтра к Маринке ехать, наверно?
– Ничего, - Леха потянулся за стаканом. – Завтра я буду уже… как угурец. Во, смотри.
Он открыл в телефоне фотографии и показал мне.
Красная сморщенная козявка в розовой шапочке. Выглядело жутковато. Попытался представить такое у себя на руках. Стало страшно – но как-то… волнующе страшно.
– Что, представляешь себя на моем месте? – похоже, Леха угадал по моей физиономии. – Вообще, конечно, жуть с ружьем.
– Ты там был? С ней?
– Да, но не до самого конца. Мы заранее договорились, что уйду, когда уже вот-вот.
– Почему? – удивился я.
– Ну, она заявила, что я потом с ней спать не захочу, уж больно все это не эстетично.
– Глупости какие.
– Ну не скажи, Тох, - Леха так бодро налег на виски, что язык уже заплетался. – Все это не слишком красиво, конечно.
– Хрень какая, красиво, некрасиво. Ваш же ребенок, причем здесь красиво или нет. Твоя жена мучается, его рожает, а ты как будто ни при чем?
– Ну знаешь, я в процессе тоже много чего интересного услышал. О том, что мужиков нужно кастрировать при рождении, причем радикально, под ноль. И что лучше б она купила вибратор.