Энские истории

Сафонов Дмитрий Геннадьевич

Пытаясь успокоить, я прижал ее к своей груди и воровато поцеловал в макушку; и голова моя закружилась от чарующего запаха роскошных волос.

– Не бойтесь! Он не развяжется, – выдавил я из себя, весь залившись горячей краской.

Видимо, это обстоятельство лишило мои слова должной убедительности; она еще больше задрожала и, уткнувшись мокрым лицом в мои ладони, прошептала:

– Рядом с вами я не боюсь ничего… А без вас мне страшно! – я совсем размяк и потек, будто масло на сковородке. – Дайте мне хотя бы пистолет, чтобы я смогла защититься!

Конечно

же, я лишился рассудка. Это очень даже просто, когда имеешь дело с ТАКОЙ женщиной. Я отдал ей пистолет. Снял с предохранителя, передернул затвор, дослал патрон в патронник и взвел курок. В общем, я не сделал только две вещи: не приставил ствол к своей голове и не нажал на спуск. Хотя мог бы, попроси она меня об этом.

Я отдал ей пистолет. Вошел в соседнюю комнату, бережно взял на руки ее сына и стал осторожно спускаться по лестнице.

Вышел на улицу, открыл машину и положил мальчика на заднее сиденье. Затем тихонько, чтобы не разбудить его, притворил дверцу джипа и вернулся к подъезду.

* * *

Вошел в подъезд. Гулко хлопнула дверь. Я нащупал гладкие холодные перила и стал подниматься. Когда поднялся до середины пролета, на лестничной площадке вдруг раздались быстрые шаркающие шаги, и буквально в паре метров выросла чья-то бледная тень. Это была она. Она держала в руке небольшой черный пистолет и целилась мне в грудь.

Оглушительно грохнул выстрел… Тугая волна пороховых газов ударила меня по щекам, и словно раскаленная спица вонзилась между ребер. Я опрокинулся навзничь. Последнее, что я успел увидеть – это легкое белое платье и черный зрачок пистолета, уставившийся мне в лоб…

* * *

Странно, но незнакомца это позабавило. Он раскатисто засмеялся приятным бархатным баритоном:

– Ну что же вы так, голубчик? Сплоховали-то? Право же, не знаю… Ну разве так можно? Почему вы верите всем без разбора? Нельзя же быть таким наивным, – он укоризненно покачал головой. – Рано или поздно терпение судьбы может иссякнуть, и она перестанет подбрасывать вам шансы и предоставлять возможности – все равно вы их не используете.

Я сокрушенно вздохнул:

– Да, вы правы… Бес попутал…

Незнакомец погрозил мне пальцем:

– Ну при чем здесь бес? Он-то как раз не виноват. Вы сами себя запутали, а мне теперь приходится искать концы и увязывать их друг с другом. Почему вы поверили этой женщине? Только потому, что она дрожала, прижимаясь к вам? Это что, по-вашему, веская причина? А я-то думал, вы все поняли, когда догадались, что с соком что-то неладно. Ну скажите, кто еще мог подсыпать снотворное в свежеприготовленный сок? Уж никак не Сундук, правда?

– А кто же? – я похолодел. – Неужели она? Мать?

Брюнет брезгливо поморщился:

– Какой вы, однако, скучный тип… И зачем я только взялся вам помогать? Что вы знаете об этой женщине? Сундук сказал, что она – мать ребенка. Ну так он много чего сказал, и все это оказалось неправдой. Стоит ли верить словам Сундука? – незнакомец поджал губы и покачал головой. – Нет. Попробуем зайти с другой стороны. Что вы знаете об этой женщине наверняка? Что она жена Квасного. Но из этого вовсе не следует, что она – мать его ребенка. Согласны?

Я молча кивнул, потрясенный ужасной догадкой.

– Она – не мать, – продолжал брюнет. – Она – молодая симпатичная мачеха, и сорванец при каждом удобном случае норовит заглянуть в вырез ее платья или под юбку. От этого нелегко удержаться, не так ли? А вы-то небось, подумали, что мальчишка одержим эдиповым комплексом? Полноте… Все эти фрейдистские выдумки – сущая ерунда. Открою вам один секрет: старик Зигмунд сам был не вполне здоров – вот откуда взялись его нелепые фантазии. Ну да ладно. Речь сейчас не об этом. Меня гораздо больше интересует то, как вы представляете себе получившуюся картинку. Теперь для вас уже не подлежит сомнению, что эта женщина действовала заодно с Сундуком?

– Но зачем? – недоумевал я. – Они что, любовники? Они хотели разделить выкуп?

Незнакомец сморщился, как от зубной боли, и замахал на меня руками:

– Мыслитель из вас, прямо скажем, никудышный. Зато рассказчик неплохой. Вы уж лучше продолжайте – может, чего и поймете по ходу дела. Ну? Так что было дальше?

* * *

– Я лежал в подъезде на холодном бетонном полу, и острые ребра ступеней впивались в мою коченеющую спину. Я хотел встать и уйти оттуда, но не мог. Тоскливый ужас медленно копился во мне. С каждым разом – ну, вы понимаете, что я имею в виду! – его становилось все больше и больше. Он не исчезал после пробуждения, он оставался лежать тяжким грузом на сердце. Еще немного – и он окончательно придавил бы меня к земле.

К счастью, я вскоре очнулся: от того, что кто-то закричал. Судя по всему, этот "кто-то" был я сам. Я пришел в себя самого, сидящего за рулем старой красной "копейки". Машина стояла под большим раскидистым кустом, который одиноко рос посреди широкого поля.

На заднем сиденьи мирно спал белокурый мальчик, подтянув колени к животу. Часы показывали ровно полдень. Все повторялось…

Все повторялось, и поэтому я повторяться не буду. Я не буду подробно рассказывать, как приехал на Фруктовую, как отключил Сундука, разбив об его голову бутылку, как связал его, достал пистолет и поехал к дому Квасного.

Я начну с того момента, когда я увидел его жену. Я окликнул ее, подозвал к забору и вкратце объяснил, в чем дело. Однако теперь я мог видеть чуть дальше собственного носа. Некоторые вещи вызывали у меня сильные сомнения.

Ну, во-первых, сок. С ним было что-то неладно. Скорее всего, в нем плавала лошадиная доза снотворного, которая свалила с ног не только маленького мальчика, но и меня, здорового крепкого мужчину.

Второе – документы на машину были поддельными. Сам Сундук ездил на дорогом джипе, а меня уверял в том, что у него – старая "копейка".