Эныч
Шрифт:
— Дембелей толкать?! Па-алучай! Собаки толстомордые!
— Под трибунал пойдете! Мы из Гэ, — свистит ремень, — Бэ-э-э-э…
Миновав дерущихся, Коля вскарабкивается на эстакаду. Наткнувшись на пустой электрокар, он садится за руль и включает максимальную скорость.
По территории завода стелется черный дым. Пламя вырывается из окон производственных корпусов. Коля едва успевает объезжать появляющиеся перед ним стопки поддонов, баки, ящики, бочки. От стальных бивней кара чудом уворачиваются снующие в дыму рабочие и работницы, обезумевшие крысы и сотрудники органов. Вокруг Коли царит жуткая какафония. Съехав
— Стой! Стой! Хуже будет! — несется вдогонку Коле. Он закрывает глаза и съеживается. Сильного толчка, однако, Коля не ощущает. Когда он открывает глаза, электрокар идет по пустырю. Впереди, шагах в семидесяти, зеленеют деревья. Коля оборачивается. Весь завод охвачен огнем. Гигантские клубы дыма, скрученные в смоляные жгуты, взвиваются ввысь. Смешиваясь с облаками, дым расползается, застилая небо. Из пролома в ограде выскакивают, бегут следом за Кувякиным люди. Коля чувствует, что кар пошел вверх. Смотрит вперед и видит прямо перед собой толстое дерево и стоящий боком автомобиль, из которого выпрыгивают четверо. Тщетно он пытается избежать столкновения. Левый клык пропарывает багажник машины. Колю подбрасывает в воздух, ударяет о дерево, и он теряет сознание.
Майор Степанчук, лейтенанты Евсюков и Сычев, а также шофер поврежденной «Волги» наваливаются на Кувякина, и в ту же секунду на его руках и ногах оказываются никелированные наручники.
— От машины! От машины! — кричит шофер. Евсюков и Сычев подхватывают Кувякина и волокут в сторону. В противоположную сторону отбегают Степанчук и шофер. Машина взрывается.
Поскрипывая зубами, Степанчук смотрит на горящий завод. Видит, как потерявший ориентацию вертолет обламывает трубу и падает вместе с ее верхней частью на землю.
— Товарищ маёй. Пьёшу в мою машину.
К Степанчуку обращается старший лейтенант Волохонский.
— Где она? — спрашивает Степанчук.
— Йядом. На шоссе.
— Не могли подогнать поближе?
Маленький толстый Волохонский переминается с ножки на ножку. Степанчук идет к шоссе. Садится на переднее сиденье. Говорит в микрофон:
— Восьмой. Семнадцатый. Тридцать пятый. Кто там еще?.. Напоминаю: Чугуна брать только живым.
— Гибнут люди, товарищ майор.
— Не говорите глупостей.
…Разгребая щебень, гнутое железо и обломки кирпича, выбирается из-под конвейера Чугун-Эныч.
За шиворот Энычу сыплются осколки стекла. Дым ест глаза. Стукнувшись головой о балку, Эн Энович падает. Встает и, протиснувшись между балкой и станиной машины, шагает по развалинам цеха. Слышит из-под бетонной плиты чей-то стон, нагибается и приподнимает плиту.
— Коля! Ты?
— Энов! Вы арестованы! — говорят ему снизу. Эныч опускает плиту. Идет дальше. Краем глаза замечает на занимающейся пламенем половине цеха подозрительное шевеление. Из-под груды искореженного железа показывается обгорелая нога. За ногой следуют не менее обгорелые корпус и голова. Появившись таким образом на поверхности, человек довольно быстрым шагом идет к Эну Эновичу. Эныч увеличивает темп ходьбы. Толкнув ногой свободную от завала верхнюю половину двери в углу бывшего цеха, он пролезает в образовавшийся проем и оказывается в полутемном просторном помещении. Свет проникает сюда через пыльные узкие окна. Закрыв за собой дверь, Эныч подпирает ее оказавшимся под руками коленом умывальника.
В помещении никого нет. Полязгивает один-единственный работающий вхолостую конвейер. Эныч идет вдоль него. Сзади что-то со стуком падает.
— Стой! Не уйдешь! Бросай оружие!
Эныч останавливается. Размышляет. Потом лезет под конвейер и вылезает с другой стороны.
— Стой, говорю!
Оглянувшись, Эныч видит, как конвейер уносит его размахивающего обгорелыми руками преследователя.
Эныч бродит в поисках выхода. Отыскивает его. Ходит по территории среди дыма, криков, огня. Ищет Колю. Поняв, что не найдет друга, покидает через пролом в ограде злополучное место.
…Майор Степанчук подводит итоги.
«Недурно. Очень недурно. Славно сработали… Под обломками рухнувшего в производственном корпусе потолка целиком погибла группа Бурцева. Самого Бурцева конвейером затянуло в мясорубку. Без ноги остался, дядек моржовый. Тоже мне, лучший опер… В траншее обнаружены три болвана из тридцать пятой. С проломленными черепами… Еще неизвестно, сколько задохлось людей в группе перекрытия подземных коммуникаций… Разбился вертолет наблюдения вместе со всем экипажем… Сошел с орбиты и сгорел в атмосфере „Агамемнон“… Взорвалась машина. За нее Кувякин сполна ответит. В багажнике кейс с валютой от Молекулы лежал. Сгорел, наконец, завод… Прекрасная картина. Прямо Куликово поле. Впрочем, черт со всем этим. Самое плохое — ушел Чугун. На карьере можно поставить крест».
Майор видит в зеркальце, расположенном над лобовым стеклом, размеренно шагающего по шоссе человека. Неуверенным движением Степанчук достает из кармана зажигалку. Смотрит на нее. Зажигает. Тушит. Выключает рацию. Медленно вылезает из машины.
— Энов? — спрашивает он проходящего мимо «Волги» Эна Эновича.
— Да. Я.
— Вы арестованы.
Издали доносится вой пожарных сирен. Нарастает…Степанчук связывается по рации с генералом Плуховым.
— Товарищ генерал, операция завершена.
— Взяли тихо?
— Сделали все возможное.
6
Управление генерала Плухова. Наполнив коньяком рюмки, генерал снимает с подноса фарфоровую тарелку с нарезанными лимонами и вазочку с трюфелями.
— Лимоны калифорнийские. Сахаром посыпать? — он опускается в кресло. — За что будем пить?
— За работу, Сергеич. За что же еще? — сидящий напротив генерала пожилой суховатый мужчина поднимает рюмку.
— За нее, Юрий Дмитриевич. За нелегкую, — соглашается Плухов. Пьют.
— Говоришь, калифорнийские? — усмехается Юрий Дмитриевич, посасывая желтый кружочек. — Думаешь, американцы в твоем городе шалят?
— Они, Юрий Дмитриевич, — Плухов разворачивает конфету. — Печенкой чувствую.
Отложив кожуру на блюдце, Юрий Дмитриевич поглаживает циферблат своих золотых часов.
— Нет, Сергеич, нет. Откалывать подобные номера нашим американским друзьям нет резона. Не до того им сейчас. Во-первых, в предвыборную кампанию они с головой ушли. Во-вторых, и другие проблемы их одолевают… С Ираном по уши завязли. Над африканскими ребусами попотеть приходится. Никарагуа. Сальвадор. Проблему кубинских беженцев мы им организовали. Ну, а ко всему прочему, они трясутся за торговые отношения.