Эпицентр Тьмы

Махров Алексей

— На русском?

— Чего? — оторопел Степан.

— Я спрашиваю: передача на русском языке велась? Или шведском? Или финском? Или эстонском?

— На русском!

— Та-а-ак… «Полковник» — значит, армия имеется, — рассуждаю я вслух. — А если есть армия, то есть и разведка… И эта самая разведка как раз и могла нам вчера на хвост упасть… Слушай, Степа, а не могут еще какие-нибудь южане сюда заявиться? Ну, кто там у вас в соседях? Украинцы?

— Еще болгары есть, — задумчиво чешет затылок Рогозин. — Вот только на хрена им в Москву переться? Даже и не знаю…

— Но чисто теоретически: могут или нет? В принципе — имеют они для этого технические средства?

— Знаете,

товарищ майор, я теперь кого угодно подозревать буду, — с усмешкой говорит Рогозин. — Блин горелый, а ведь запросто могут… Может, еще охранение усилить?

— Нет. Куда уж более? Просто всем быть в полной боевой готовности. И знаешь чего, Степа? Ты об этом перехвате особо не распространяйся. Ни к чему пацанов дергать…

Еще через два часа марша мы наткнулись на колею, оставленную автомобилями. Совсем свежая колея (старую уже давно занесло бы мелкой белой пылью) пересекала следы пеших, за которыми мы шли. И, видимо, здесь эти двое сели на транспорт — дальше пеших следов не было. Делать нечего — мы двинулись по колее и метров через триста наткнулись на окровавленный бинт. Похоже, что подраненному ночному наблюдателю сменили повязку.

Не знаю, кто это такие, но то, что у них минимум две машины, — точно! Причем хотя бы одна — с настоящим дизельным двигателем! Уж солярный пролив на пути и копоть в том месте, где машинка буксовала — только что на кардане не сидела! — я определить могу. А таких мест, где легко посадить на днище любой автомобиль, по пути встретилось немало. Дорога, если, конечно, так можно было назвать направление между состоящих из мелких и крупных обломков невысоких холмов, бывших когда-то многоэтажными домами, просто изобиловала скрытыми под пылью глубокими ямами. Настоящими ловушками для колесного транспорта. Я предполагал, что скорость у мотоколонны практически никакая и даже пешкодралом мы к вечеру их нагоним.

Однако две машины — это серьезно. Очень серьезно. Это взвод со средствами усиления. Практически равный нам по силе. И если мы их не застанем врасплох, бой может обернуться для нас тяжелыми потерями. А нам даже и небольших потерь не надо.

Через некоторое время выяснилось, что в своей оценке скорости движения автомобилей я ошибся — к вечеру мы их не догнали. Пришлось снова вставать на привал среди страшных черных развалин. Ночь тянулась тревожно — вполне могло быть, что преследуемые нами по пятам решат, что нападение — лучший способ защиты… Поэтому я приказал удвоить караулы, а остальным — отбиться, не выпуская из рук оружия. И, как оказалось, не напрасно…

Около четырех часов, в серых предутренних сумерках, меня разбудил Сергиенко:

— Товарищ майор! Шум в паре километров от нас. Моторы шумят.

Сон с меня слетел в одно мгновение, и через секунду я был уже на ногах.

— Где?

— Со стороны второго поста.

— Пошли! — И, увидев, что бойцы поднимаются следом, скомандовал: — Взвод, приготовиться к бою. Место стоянки пока не покидать. За старшего остается Рогозин.

Степан лишь коротко кивнул. Я быстро проверил подгонку разгрузки, повесил автомат на шею и тронулся вслед за Сергиенко.

Шум я разобрал, еще не доходя до второго поста. Где-то далеко, на грани слышимости, выл на максимальных оборотах движок, отчаянно стараясь вытащить свое четырехколесное (хотя, может, и больше) тулово из очередной пыльной ловушки. Димка тронул меня за рукав и выдохнул одними губами:

— Торопятся уроды. Ночью прут…

— Вот мы их и расспросим, кто они такие и куда спешат…

Что за чертовщина?! Звук стих. Причем не удалился, а оборвался, словно ножом отрезали.

Ага, значит, они основательно засели и теперь дают мотору передохнуть. Ну что ж, это нам на руку. Успеем догнать и занять выгодную позицию.

— Вот что, Димка. Пошли вперед две пары разведчиков, а я пока подтяну весь взвод. На все твоим полчаса: пусть мухой слетают, посмотрят и доложатся: сколько их там и чего они имеют из стволов.

— Есть, — четко ответил Сергиенко и тут же просительным тоном добавил: — Тащ майор, можно, я сам схожу? С Веником в паре.

— Дуй, но смотри: осторожнее там! Если вас заметят — героя не строй, отходи к основным силам!

Я быстро вернулся к отряду. Все уже были собраны и готовы к немедленному выступлению. Уже через пару минут мы, рассыпавшись цепью, дружно топали в направлении противника. Прошли уже километра полтора, но разведчики нам так и не встретились. Да где они застряли? А если неизвестные их захватили? Хотя… выстрелов слышно не было, но… Вдруг их взяли без стрельбы?

— Товарищ майор! — Сергиенко вынырнул из-за ближней кучи щебня. — Разрешите доложить? В пятистах метрах от нас застряли две машины. Грузовик и машина чуть поменьше. Вокруг двадцать — двадцать пять человек. Все вооружены. Одеты хорошо, на диких бредунов не похожи. В грузовике на треноге стоит крупнокалиберный пулемет.

— Степан! — я оглянулся на своего заместителя. — Пошли на месте посмотрим, что это за люди!

Мы с Рогозиным подобрались к неизвестным метров на пятьдесят. Действительно, две машины: грузовик «ГАЗ-51» с газогенератором и дизельный японский джип со срезанным верхом. В кузове грузовика установлен НСВ. Лента заправлена. Рядом навалены какие-то мешки и ящики. И кто это может быть? Может, и правда следопыты? Одеты и снаряжены разномастно, но довольно аккуратно. Оружие держат умело, привычно. Может, мне на переговоры с ними сходить? Выяснить, кто такие? Пожалуй, пока воздержусь — надо еще понаблюдать. Засели они плотно — двое или трое таскают из ближайших развалин обгорелые деревяшки. Пытаются подсунуть их под колеса джипа. Остальные люди кучей стоят поодаль, о чем-то треплются.

— Степа, ну-ка дай бинокль!

— Вот! — Рогозин протягивает мне футляр и спрашивает шепотом: — Тащ командир, можно я с левого фланга зайду? Там куча щебня подходящая, а ее обратный скат часовые не просматривают. Я оттуда послушаю, что они говорят. Да и джип этот мне знакомым кажется.

Я киваю, и Степан ящерицей уползает.

Десятикратная оптика рывком приблизила расплывчатые фигуры. Так… То, что это не следопыты, можно сказать уверенно — рожи не те. Да и слишком уж беспечно для следопытов себя ведут. Я засек два поста охраны, и это… все! Большинство даже по сторонам не смотрит. У некоторых в ушах серьги, судя по цвету — золотые. У семерых на шее толстые золотые цепочки. Одна цепочка даже толще, чем мой палец! У некоторых на цепочках видны кресты, тоже золотые. У троих — очень большие кресты. Но что-то в этих крестах кажется мне странным. Я до рези в глазах всматриваюсь… Оп-ля! А это и не кресты совсем! Это свастики! Так-так-так… занятно…

Бесшумно возвращается Рогозин.

— Ну?

— Тащ командир! Это фашики из банды Фюрера! То-то мне машина знакомой показалась — личное транспортное средство их вождя. Его самого не видно, но соратнички пару раз упомянули, что «Александр Михалыч скоро вернется и тогда им влетит за задержку»! Фюрера как раз Александром Михайловичем зовут!

— Что еще говорят?

— Про заказ какой-то говорят, про то, что им из-за «этих уродов с юга» ничего не досталось. И заказчики с оплатой кинут стопудово!