Эпическое крушение Джини Ло
Шрифт:
открыла в нынешнем облике человека, будут потеряны навеки. Да, у тебя есть сила и
истинный взгляд, но ту еще не все вспомнила.
– Если ты не хочешь, чтобы твой посох тут же вернулся, на что ты надеялся, решив
прийти в мою школу?
Квентин вздохнул и сделал глоток какого-то напитка, кубики льда стукнулись о
стакан.
– Я надеялся, ты узнаешь старого друга, - сказал он. – Думал, вернутся
воспоминания, и ты будешь так рада увидеть меня, что возьмешь
не знаю… и мы побежим за приключениями. Изучать мир, как в старые времена.
– Ха! Ты хотел сбить меня с ног. Балда.
Я слышала, как он покраснел.
– Иду, - его голос был восхитительно низким. – Ты меня отвлекаешь. Я потерял семь
тысяч баксов из-за тебя.
Я села.
– Сколько?
Квентин рассмеялся и повесил трубку.
* * *
Школа на следующий день была странной. Люди смотрели на меня, словно знали
что-то.
Я ходила из класса в класс, пока за обедом не пересеклась с Юни. Она увидела меня
и закрыла рот рукой, чтобы не смеяться.
– Что такое?
– Пытаешься изменить облик? – спросила она.
Нет. Я спала как убитая, еле успела прибежать в школу, не умывшись. Но так делала
половина школы. Я не могла быть хуже.
Юни вытащила зеркальце и протянула. Я смотрела туда и обнаружила странность.
Мои глаза сияли золотом.
– Не стоит забывать их на ночь, - сказала Юни. – Плохо для глаз. Но цвет мне
нравится.
Сияющие, как алмазы, глаза. Я в десять лет пищала бы от восторга.
Я в шестнадцать должна была найти Квентина.
* * *
– Ну, конечно, - сказал Квентин. – Мои глаза стали золотыми, когда я получил
истинное зрение в печи Лао-Цзы. Было бы странно, если бы твои не были золотыми.
Мы были на улицы, на краю футбольного поля. Квентин сидел на ветке дерева, ел
нектарин из мешка с ними. Ему нравилось.
– Люди думают, что я в линзах, - пожаловалась я. – Это смешно.
Он поднял руку.
– Не стоит стыдиться истинного себя.
Я бросила в него камень. Юни еще ждала в столовой.
– Ладно, - он спрыгнул на землю и отряхнулся. А потом потянулся к моему лицу.
Я оттолкнула его руку.
– Что ты делаешь?
– Джини, ты просишь меня скрыть метку великой силы вселенной, способности,
которой позавидовали бы боги. Мне нужен контакт с тобой для чар. Минутку.
Ладно. Я ожидала крепкую хватку, как в больнице.
Но прикосновение Квентина было легким, как перышко. Он провел пальцами по
моей коже, нежно убрал пряди волос за уши. Я не слышала, что он шепчет, но напоминало
стихотворение.
Это успокаивало. Наши лица сблизились. Его голос манил меня к его губам.
Ох, он хорошо пах.
– Вот, - Квентин вдруг остановился. – Они снова карие. Рада?
Нет. Да. Стоп.
Я взяла себя в руки, собрала кусочки в относительный порядок.
– Ты мог бы так сделать прошлой ночью, перед тем как уйти, - сказала я.
Он пожал плечами.
– Я забыл. И мне нравится цвет. Это твои настоящие глаза. Карие – иллюзия.
Придется повторять чары после каждого использования истинного взгляда.
Просто прекрасно.
– Не понимаю, как работают эти «чары», - сказала я. – Я видела, как их исполняешь
ты и демоны, но не Гуаньинь или Эрлан Шень.
– Чары – применение духовной силы для изменения окружения, - сказал Квентин. –
Чем меньше и точнее чары, тем проще их выполнять, потому приказ чаще всего в одно
слово. Нужна внутренняя сила для чар, но нужна и техника. Это как удар, - говорил он. –
Ты можешь ударить правильно, но без силы, а можешь махать кулаками, не попадая. Чары
– оружие, но не гарантия.
– Тогда как колдует Гуаньинь? – я помахала руками, пытаясь изобразить богиню.
– Тут немного иначе. Она тоже использует духовную силу, но у нее так много этой
силы, что она управляет своей реальностью. Ей не нужны слова или жесты.
– И я тоже могу научиться чарам?
Квентин поджал губы.
– Без медитаций не сможешь. Мы надеялись, что твоя сила вытолкнет на поверхность
твои таланты.
Я пронзила его взглядом, он пожал плечами.
– Жестокая правда. Красный ребенок управляет огнем. Эрлан Шень – водой. Твой
талант – сильно ударять.
Я пыталась придумать себе другое качество, но он загнал меня в угол.
– Я думал о том, что произошло с Байгуцзинь, - сказал он. – Тебе это не казалось
странным?
Глупый вопрос. Кроме того, что мы боролись со злым скелетом и отправили его в
ад?
– Она не говорила ничего необычного, - сказала я. – Как для демона, убивающего
меня.
– Вот именно. Она ничего не говорила. Она просто была на фабрике. И это
казалось… ловушкой.
– Мы всегда можем догадаться о ее мотивах, сверившись с отчетами свидетелей по
списку, бла-бла-бла. Квентин, она собиралась съесть ребенка.
– На заброшенной фабрике?
– Она принесла ребенка в свое логово, как ягуар свою добычу на дерево. У всех свои
привычки. Я видела, как ты закапываешь косточки от персиков, думая, что они
волшебным образом вырастут в деревья, и ты получишь добавку. Жаль тебя расстраивать,
но тут почва не такая плодородная, как на твоей мифической горе.