Эпилог

Хол Блэки

По мере того, как слова мужа лились реченькой, лица — моё и Клеща — вытягивались.

А собственно, чего я ожидала? Егор сказал бы Голотвину либо "да", либо "нет". Не такой уж большой выбор. Но он сказал "нет". Не знаю, как долго продлится "сбор информации", но муж явно пошел мне на уступку.

Голотвин быстро совладал с собой.

— Жаль… Но ничего не поделаешь. Служба есть служба, даже у гражданских. Или вы передумали из-за родственницы в Шлаковке, а? — наклонился он с заговорщическим видом к Егору.

— Да, совместили приятное с полезным, — ответил

тот, широко улыбнувшись.

Два хитрых кота. И не поймешь, кто из них хитрее и любезнее.

— Родственники — это святое, но не мешало бы нам отметить знакомство. Так сказать, в узком кругу, среди своих. У меня и коньячок припасен, и сигары, — подмигнул Клещ.

— При случае обязательно, — не стал отказываться муж.

— Не отвертитесь, — погрозил пальцем хозяин Магнитной. — А пока регистрируем вас по адресу…

— 5554, - вставила я. — А зачем? Мы же приезжие, временные.

— На всякий случай, — ответил туманно Голотвин. — Надеюсь, будем часто видеться. Но для подстраховки раз в две недели станем устраивать очные явки. Или вы к нам, или мы к вам.

— Зачем?

— Затем, Эва Карловна, что жизнь в здешних местах рискованная. То камнепад на голову, то капкан под ногой, то вода в колодце порченная… Опять же, хищников много и охотников. И шальных стрел.

— Разве таковое бывало? — нахмурился Егор.

— Прежде не случалось, но раз в сто лет и палка стреляет. Да вы не волнуйтесь попусту. Одно время приезжих в Магнитной было как тараканов. Давно, лет тридцать назад. Определяли их на постой по домам лапотников. И ничего, жили мирно и те, и другие. Постарайтесь не ввязываться в конфликты, избегайте провокаций. Предупреждаю на всякий случай, но не предлагаю подставлять щеку, когда бьют. Людишки ж здесь мстительные. Могут ударить в спину. Мы, конечно, разыщем подлецов и накажем, как полагается, но толку-то? Здоровье и жизнь не вернешь.

Ох, и запугал нас Клещ. Я чувствовала, муж вот-вот передумает и заберет своё "нет" обратно. Вскочив, подошла к окну и принялась разглядывать площадь и собравшуюся перед зданием Совета очередь. Громкоголосые, весёлые, шуточки отпускают. А что? Чай, не помирать приехали. Мужчины статные, широкоплечие, да и среди женщин нет худышек. Хотя нет, разные люди попадаются. Вон дядечка — тощенький и росточком маленький. А вон дед приковылял, его пропустили без очереди. На детях интересные стеганые курточки с капюшонами — серые и с черными ромбиками. Несмотря на мировое осовременивание нравов, женщины на побережье предпочитают не штаны, а платья и блузки с юбками. Наверное, поэтому на мой спортивный костюм смотрели круглыми глазами. На ногах у людей — сапоги, ботинки, а кое у кого и калоши. И ни одного толстяка среди местных. Откуда взяться пивному пузу, коли приходится трудиться от зари до зари?

— Значит, договорились, — заключил Голотвин, вручая мужу наши документы. — Причитающийся вам паек привезут по месту регистрации сегодня вечером. Учтите, отсчет времени вашего пребывания начался с момента регистрации, поэтому паек рассчитан исходя из двух оставшихся дней июля и за весь август. И не забудьте: прежде чем окончательно покинуть побережье, загляните в Совет. Мы сделаем в документах соответствующую отметку о выбытии из Магнитной.

— Ты специально сказал "нет", чтобы я чувствовала себя обязанной? — спросила у Егора, когда мы вышли на крыльцо.

— Тебя не поймешь, Эва. Скажи я "да", и ты съела бы меня, не подавившись. Сказал "нет" — и ты опять недовольна.

— Я довольна. Очень. Но ты станешь попрекать меня холодной задницей и скоростным трахом.

— Стану, — хмыкнул муж. — Должна будешь.

— Вот-вот, это и имелось в виду.

— А как ты хотела? Думала, я добрый и пушистый? Нет уж, дорогуша, — приобнял он меня за талию, и мы спустились по ступенькам. — Я тебе все нервы истреплю, как ты трепала бы мне, останься мы в Магнитной.

Не знаю, что и ответить. Потому что Егор видит меня насквозь. Потому что так и было бы.

— Но надрываться не будешь, поняла?

Поняла, мой командир. Одна забота миновала, на очереди вторая — подтверждение беременности.

И опять при нашем появлении очередь примолкла, а я подошла к маме и взяла за руку.

— Ну, как? — спросила она с волнением в голосе. — Вас не ругали за нарушение?

— Нет. Всё прошло отлично. Пойдем, расскажу, — я потянула маму к телеге и к Зебре, подальше от любопытных глаз.

Заморосил мелкий дождь, вынудивший натянуть дождевики. Когда мама услышала о причитающихся нам пайках, её лицо просветлело. Неужели Егор оказался прав, и наше проживание под одной крышей чревато голодной зимовкой для мамы?

Упомянула я и о предложении Голотвина, предоставившего возможность выбора комнаты в Совете, а вот о том, что муж отвел мне время до октября, умолчала. Незачем заранее расстраивать и себя, и маму. Кроме того, тлел слабый огонек надежды: всё образуется, и версия Егора об интересном положении — ошибочна.

— Мам, если тебе накладно, мы можем переехать в Магнитную.

Эх, раньше следовало спрашивать, когда затеялся спор за углом, и я самоуверенно приняла решение за маму.

— Глупенькая, — погладила она мой рукав. — И думать забудь о том, что трудно или неудобно. Главное, чтобы было удобно вам.

Муж посмотрел на меня красноречиво, мол, не утаивай и выкладывай матушке всю правду до конца.

— Мам… В общем, тут такое дело… Похоже, я беременна.

Как и следовало ожидать, известие сразило маму наповал. Некоторое время она осмысливала услышанное, а потом разохалась, разахалась и даже прослезилась.

— Доченька… Как же так?… Подумать только… Радость-то какая! — обняла меня и начала расспрашивать: когда я узнала, какие симптомы, какой срок, что с аппетитом, не тошнит ли меня, не кружится ли голова и нет ли слабости.

Опешив, я отвечала невпопад, а Егор посмеивался и, тем самым, усугублял мою неловкость.

— В общем, у меня нет полной уверенности. То ли да, то ли нет. Не пойму, — заключила я.

— Сейчас узнаем наверняка. Пойдем, — потянула мама за собой. — Тут пять минут ходу.