Эпилог
Шрифт:
Ясно. Сейчас мамуля потребует от доченьки сесть на шпагат, одновременно играя сонату до-минор.
— А я люблю рок. От классики меня тянет в сон, — признался Мэл и оценил старания мачехи: — Вы ответственно подходите к воспитанию детей.
Та растерянно заулыбалась. То ли радоваться комплименту, то ли расстроиться, что Мэл не оценил умение тренькать по клавишам?
— Как тебе сестричка? — поинтересовалась я, когда "Турба" выехала из белой зоны.
— Действует по уставу, как в армии. И собственного мнения нет. Как это… — задумался Мэл, ища подходящее слово.
— Покорная?
— Вот именно.
— Нравятся такие? "Как скажете, мой господин"… "Как
— Эвка, ты и покорность — несовместимые понятия. Хотя… тебе не помешало бы брать пример с сестры.
— Ни за что! И не собираюсь.
— Не сомневался, — ухмыльнулся Мэл.
— Ладно. Хочешь смирения и кротости? Тогда научи. Покажи на собственном примере. Например, вечерком, — предложила я.
Мэл показал. Его покорности хватило на пять минут, а затем инициатива как всегда перекочевала к нему.
Индивидуальные занятия приносили плоды, правда, сморщенные, как сухофрукты. Медленно, но верно я отрабатывала до автоматизма движения рук при создании одно- и двухуровневых заклинаний. Превалировали неудачи, но бывали и успехи. Висорика осваивалась со скрипом, как несмазанное колесо. Интуиция оттачивалась.
На основании теории распределения волн Мэл выстроил собственную концепцию и заставлял интуитивно определять их расположение и характеристики.
— Выходит из стены и течет к окну, — отмечала я точки входа и выхода волны.
— Промазала. Здесь и вот здесь, — показывал Мэл. — Я же говорил, что сегодня аномально низкая плотность.
Как-то, во время тренировки, мне ни разу не удалось угадать расположение волн. Ходила вокруг да около, а не смогла определить с точностью. Задействовала интуицию, подключила логику, а Мэл заладил: "Неверно". Мне пришло в голову, что он изощренно издевается. Вымотавшись безуспешными попытками, я в сердцах взяла и создалааquticus candi [32] , запулив в спину отвернувшегося Мэла. Мокрое пятно расползлось по его футболке.
32
аquticus candi*, акутикус канди (перевод с новолат.) — водный сгусток
Мэл сначала обрадовался успеху, но радость уступила место сердитости.
— Эвка, если бы ты не была женщиной, я бы тебе устроил. Это бесчестно — бросать заклинание в спину беззащитного. За подлость можно и схлопотать.
— Гош, не знаю, как получилось, — повинилась я, чуть не плача. — Само вышло. Руки жили отдельно.
— Значит, помогли тренировки, — признал он успешность занятий. — Но за удар исподтишка будешь извиняться.
И я извинялась. Губами и руками. Собой.
Вообще, Мэл решал наши разногласия зачастую единственным методом. Постелью. Уговоры, шантаж, примирения, наказания — он добивался своего через близость и искренне недоумевал, когда я сообщала в лоб: "Ты пытаешься манипулировать мной".
Мэл стал принимать решения за нас двоих, не спрашивая моего мнения. К примеру, как-то в столовой Макес предложил пойти на первый прогон новой программы труппы сабсидинтов [33] , но Мэл сказал, не задумываясь:
— Извини, друг, мы не можем.
Но ведь могли, и вечер оказался свободным!
Или Мэл соглашался на деловой ужин от моего лица и объяснял так:
— Эва, очень нужно, чтобы ты была рядом. От этого зависит мое продвижение вверх.
Или ставил перед фактом:
33
Сабсидинты* — те, кто тренирует тело и развивает внутренние резервы организма
— В воскресенье обед у твоего отца.
— Но я собиралась пойти к Марте!
— Отмени. Будут дальние родственники по линии Влашеков. Нужно с ними познакомиться.
Я артачилась. Вставала в позу, возмущаясь произволом. Бастовала. Обижалась. Высказывала.
Мэл уговаривал, упрашивал и мирился тем единственным способом, который, как он думал, действовал безотказно. И я переносила встречу с Мартой из-за ненавистного обеда с ненавистными родственниками, но совсем по другой причине. Потому что при всех недостатках Мэла и при его стремлении управлять моей жизнью, любила его. Распыляя удобрения в оранжерейном боксе, я вспоминала о Мэле. И играя с подросшей дочкой Марты, думала о нем. И в косметическом салоне мысли роились около Мэла. Я любовалась им, спящим. Мэл — нерушимая скала в штормовом море. Моя крепость, мой мир. С ним надежно. Он весь мой, даже когда упрямится или злится. Еще посмотрим, кто и кого перевоспитает.
После очередного выяснения отношений Мэл утихал, но ненадолго. Одно время он надумал задабривать меня драгоценностями. Помнится, я долго пребывала в изумленном ступоре, разглядывая золотой браслет на черном бархате. И потребовала не заниматься транжирством.
— Гош, мне важен ты, а не побрякушка в коробочке.
— Правда? Покажи, как тебе важно.
"Важно" — это обязательное "люблю" и поцелуй. Ну, и всё, что к ним прилагается.
После новогодних праздников Мэл повесил над кроватью странную маску из потемневшего дерева с провалами рта и пустых глазниц. В первом приближении материал оказался не то камнем, не то сплавом — непривычно легким и гладко отполированным. О возрасте маски сказали притупившийся блеск полировки и сеточка трещин на поверхности.
— Символ благополучия, — пояснил Мэл. — Подарили на работе. Не выбрасывать же.
— Выглядит не ахти. Вдруг приснится в кошмарном сне?
— Если приснится, сниму.
Маска не мешала. Висела себе и наполняла квартирку благополучием. Материальное меня не волновало, в вот сердечное и душевное — заботили.
Моя подработка вызывала у Мэла тихое раздражение. Он смирился с лаборантством, но не упускал случая поддеть. А еще с некоторых пор высказывался с недовольством о поездках в гости к Олегу и Марте. Думаю, он ревновал. Не к конкретным людям, а к моей привязанности. Если поначалу, после возвращения из Моццо, я цеплялась за Мэла как за воздух, без которого невозможно дышать, то постепенно у меня появились свои интересы и старые-новые друзья. А он не хотел делиться.
— По-моему, ты им мешаешь, — заметил как-то Мэл. — Они не могут сказать "нет", вот и терпят твое присутствие.
Я закусила губу. Может, и правда, назойлива, наведываясь раз в неделю в гости? И почему-то зрение расплылось. Дурацкая мнительность.
При следующей встрече я не утерпела и спросила у Марты, тяготит ли её моя настырность.
— Что ты, Эвочка, — успокоила она. — Наоборот, мне сплошная польза. Ты приглядываешь за Ясинкой, а я успеваю сделать уйму дел по дому и выполняю заказы. Да и вдвоем веселее. Вернее, втроем, — поцеловала она дочкину пяточку. — Олег-то, бывает, допоздна по клиентам ходит.