Эпизод I. Призрачная угроза
Шрифт:
– Когда мы высадимся, ваше величество, представители Федерации арестуют вас и заставят подписать договор! – крикнул он.
Куай-Гон кивнул своим мыслям. Но Амидала, видимо, сочла, что он согласен с Панакой. Поскольку и это было правдой, он подтвердил: + Я согласен.
Королева продолжала молча смотреть на него. Тогда он добавил:
– Не понимаю, чего вы надеетесь добиться.
– Набу вернут себе то, что принадлежит им по праву.
Девчонку можно было не вырезать из камня, а просто так выставить вместо памятника. Куай-Гон пожалел тех, кто по недомыслию решит
– Нас всего двенадцать человек! – вмешался кипящий Панака. И запоздало добавил: – Ваше величество. У нас нет армии!
Королева перевела взгляд на Куай-Гона. Тот покачал головой.
– Орден не будет вмешиваться в эту войну, – сказал он ровным голосом. – Я смогу лишь защищать вас.
Взгляд Амидалы, не останавливаясь на Оби-Ване, переместился к гунгану. Тот внимательно изучал свои ноги.
– Джар Джар Бинкс! – окликнула его королева.
Гунган подпрыгнул на месте.
– Моя, ваша величества?! + Да, – подтвердила Амидала, королева Набу. – Ты мне поможешь.
На болотистом берегу озера они ждали возвращения Джар Джара. Было жарко, джунгли как и прежде жили своей собственной жизнью, не обращая внимания на небольшую группу людей. Разговаривать не хотелось, каждый развлекал себя сам, как умел. Никто не решился выспросить у королевы ее планы. Амидала сказала лишь то, что хотела – что ей угодно наладить контакт с гунганами и что посланником станет Джар Джар. И настояла, чтобы корабль сел на болотах.
Панака немедленно сообщил свое мнение: это опасно и не очень разумно. К его изумлению, Куай-Гон согласился с ним.
Блокада была снята. На орбите они заметили одну-единственную станцию, управляющую армией дроидов. Когда Панака вслух удивился этому факту, КуайГон сухо заметил, что в блокаде нет нужды, если контролируешь всю планету.
Анакин сидел на валуне и смотрел на воду. Ее было так много. Он даже не представлял, что может быть так много воды в одном месте. Поверхность ее казалась одновременно плотной и зыбкой. В глубине играли рыбешки.
Чья-то тень заслонила солнце, и Анакин поднял голову. Рядом стояла Падме, сменившая алое платье на темные брюки и куртку. На поясе у нее висел бластер.
– Как ты, Ани? – спросила девочка-ангел, присаживаясь на песок.
Он невесело пожал плечами:
– Я в порядке. Я скучал без тебя. После отлета с Корусканта он даже не видел ее.
– Я не… я… – он запнулся и стал разглядывать носки ботинок. – Они решили, что не будут делать меня джедаем.
Оказывается, она уже знала, но он все равно рассказал про Совет, про вопросы, про решение. Падме выслушала внимательно, потом погладила его по щеке кончиками тонких пальцев.
– Они могут и передумать. Не сдавайся, Ани, – она посмотрела в ту сторону, где отдельно от всех стоял Куай-Гон Джинн. – Я должна тебе кое-что сказать.
Королева приняла трудное решение. Для Набу это решение изменит весь уклад жизни. Мы мирный народ, мы никогда не верили, что войной можно что-то добиться. Но иногда выбора не остается. Либо ты меняешь
– Будет битва? – быстро спросил Анакин. Падме кивнула:
– Боюсь, что да.
– И ты примешь участие?
Она улыбнулась, но улыбка была невеселой.
– Иногда выбора не остается, – повторила она.
Оби-Вана послали сообщить рыцарю, что Джар Джар уже отправился в город гунганов. Учитель коротко сказал: хорошо. И замолчал, глядя на озеро. Или – на туман, клубящийся, над водой.
Туман был красив, утреннее солнце забралось достаточно высоко, чтобы его лучи превратили обычный пар в фантастические фигуры, но еще не нагрелось настолько, чтобы рассеять их.
Учитель с ним не разговаривал. Нет, он не показывал, что рассержен или раздосадован. Скорее, был огорчен. И не разговаривал. Кивал при встрече, но взгляд скользил мимо, словно Оби-Вана там и вовсе не было. Учитель повысил голос всего один раз, во время их последнего спора. И перестал разговаривать. Во время перелета к Оби-Вану подошел Анакин, попросил прощения, что стал причиной их размолвки, говорил, что не хотел этого, но Оби-Ван не стал слушать и ушел, отведя мальчика рукой в сторону. Тот недоуменно и расстроено посмотрел на него и убежал. К Куай-Гону. Они теперь вообще проводили друг с другом много времени. Читали, играли, спорили так увлеченно, что даже не замечали, как Оби-Ван сумрачно мнется в углу и изнывает от тягостного и непонятного чувства. Один раз Оби-Ван наткнулся на Анакина, вооруженного невесть откуда взявшейся палкой. Мальчишка с воплями размахивал ею и гонялся за Куай-Гоном. На него они по-прежнему не обращали внимания. Оба.
Учитель стоял на берегу озера в двух шагах от Оби-Вана – молчаливая, неподвижная тень, затерявшаяся в пестрых сумерках здешнего леса. Можно было протянуть руку и коснуться его плаща. И сказать, как ему жаль, что вел себя, словно невежливый малек. Что он всегда восхищался решительной и беспредельной верой, потому что сам всегда боялся открыть свои чувства перед кем бы то ни было. И боялся показаться глупым и смешным. И что он просто не понял тогда, на Совете, что никто от него не отказывался, что… и что он очень боится, что сейчас его рука вместо ткани старого плаща встретит пустоту.
– Я думаю, – вдруг негромко произнес Куай-Гон.
Оби-Ван даже вздрогнул от неожиданности, его пальцы замерли в воздухе.
– Королева собирается начать войну, – глубокий голос учителя не был окрашен эмоциями, – а мы не имеем права помочь ей. Мы даже не имеем права уговаривать гунганов выступить на ее стороне. У нас нет полномочий, чтобы принять хоть какое-то решение.
– Зато есть полномочия охранять королеву! – запальчиво возразил Оби-Ван.
Куай-Гон повернул голову; их взгляды, наконец, встретились. Он о чем-то сожалеет, вдруг подумал Оби-Ван. И совсем не о нынешнем положении дел с королевой. Он думает, что напрасно был так резок с… ну, не с Советом же, ошарашено понял Оби-Ван.