Шрифт:
Annotation
Вдохновился примером Станислава Лема
Карман Владимир Георгиевич
Карман Владимир Георгиевич
Эпоха бессмертия
Как-то, чтобы скоротать время в автобусе, купил на автовокзале города Клинцы (районный центр Брянской области) сборник фантастики под занимательным названием "Эпоха бессмертия" (издательство "Брянский писатель", тираж 700 экземпляров, 2006 год). Чтение
Сведения об авторе скупы. В.В. Астанин - бывший учащийся средней школы, бывший солдат, бывший студент филфака педагогического института, бывший учитель. Чем занимается сейчас - неизвестно. Есть и портрет. Похоже, что пенсионер. С 1994-го года выпустил три книжки прозы и сборник стихов. За чей счет, в сведениях об авторе не говорится.
Открыв книгу и настроившись на уровень писания пенсионера, я был приятно удивлен. Язык оказался, вопреки ожиданию, живым, свободным, насыщенным. В книге 2 повести и несколько рассказов. Открывает сборник повесть "Эпоха бессмертия", которая и дала название книге.
Действие повести происходит в будущем, удаленном от нас лет на сто. Главный герой Николай Аристархович Смурнов, сотрудник столичного, а по сути, всероссийского, журнала антирелигиозной направленности, хотя и проживает уже долгое время в Москве, по характеру и склонностям своим остается типичным провинциалом, полагающимся только на себя и тяготеющий к родным местам.
С приезда Николая Аристарховича в родную Тарасовку и начинается повесть. А приехал он сюда перед отлетом в Палестину, куда направляется в составе представительной делегации из 250 экспертов, которым предстоит участие в грандиозном предприятии, целью которого является ни много, ни мало - доказать или опровергнуть факт земного существования Иисуса Христа. Повода заезжать особого не было, но и удивительного в этом приезде ничего нет. Выдалось несколько свободных деньков, и заглянул к родне. Однако, проницательному читателю ясно, что не все так просто. Почему вдруг Николай Аристархович идет в деревенскую церковь, зачем, будучи неверующим, вслушивается в скороговорку подвыпившего батюшки, разглядывает иконы, и даже пытается перекреститься, правда неудачно, поскольку забывает к какому плечу следует прежде прикладывать персты?
Зачем это? Ведь до этого в церкви Николай Аристархович по сути и не бывал. Решил перед поездкой укрепиться в неверии, наблюдая формализм церковной службы? Но для чего? Ведь это не тот случай, когда нужно любой ценой подтвердить правоту своих атеистических убеждений. Сокрытие фактов в богоискательстве обойдется себе дороже! Не сразу становится ясно читателю, что атеист и безбожник Смурнов, на самом деле таким образом - методом от обратного - неосознанно для себя ищет признаки Его пребывания в мире.
Эти поиски уже осознанно были продолжены через несколько дней в Святой земле двухтысячелетней давности. Следует уточнить, что в прошлое никто из участников не перемещается. Напротив, прошлое, благодаря достижениям науки, подается им, как на тарелочке. Техническое вооружение участников было проведено по последнему слову техники. Каждый из них был оснащен индивидуальным оборудованием, позволяющим видеть реальность начала нашей эры в радиусе 300 метров. Реальность эта ("до чего дошел прогресс"!) считывается из "стоячей волны" - уникального физического явления, напоминающего постоянную автокиносъемку природы. Другими словами, зрительные, объемные изображения предметов и людей сканируются в наше время. Таким образом идея богоискательства в литературе, популярная в 19 веке, в творчестве моего земляка переходит из сферы религиозно-философской в религиозно-фантастическую.
Деятельность экспедиции описывается весьма фрагментарно. Возможно, и потому, что сам автор в тех краях никогда не был и потому сказать ему о Палестинской глубинке особенно нечего. Мы знаем лишь, что за месяц изматывающей и однообразной экспедиционной работы,ничего сенсационного обнаружить не удается. Участники бродят по Иерусалиму и другим городам, упоминающимся в Евангелиях, колесят по пустыне, осматривают
Автор не развлекает нас видами древностей, не выхватывает бытовых сцен из тех времен, просто сухо констатирует, что Николаю Аристарховичу порядком приелась эта пыльная, иудейская экзотика. Наступил последний день эксперимента, и когда под вечер вымотавшийся Смурнов уже совсем было собрался возвращаться в кампус, где ожидали его кондиционер, чашечка кофе и приятная умная беседа с бывшим россиянином, а ныне американцем, остроумным циником Цоллером, в пределы видимости его таймвизера попалось небольшое селение. Будучи человеком дотошным, Смурнов повернул к нему. Зашел, как уже привык это делать, прямо через стену в крайний дом, привлекший его внимание толпой удивленных и встревоженных людей у входа, и увидал внутри группу из нескольких человек, расположившихся кружком и мирно беседующих. Один из них был, без сомнения, главным: все смотрели на него с благоговением и выслушивали его речи со вниманием...
Автор не томит читателей загадкой, он несколькими штрихами наводит нас на мысль, что это Иисус, вместе с тем, своего героя оставляя по этому поводу, если не в неведении, то в большом сомнении. Тот долго и мучительно сомневается и до конца книги так своих сомнений преодолеть и не сумел. Автор, описывая эту изматывающую внутреннюю работу, желает показать, как трудно преодолеть устоявшиеся атеистические стереотипы. А она начинается сразу же, как только перед глазами главного героя появляется Он. И недаром Николай Аристархович сразу же мысленно начинает называть его Учителем. Этот психологический прием, заключающийся в аккуратном, почти подсознательном камуфлировании, примененный Смурновым в первый же момент встречи, обозначает отправную точку его внутреннего смятения, окончание которого состоится, если состоится, уже за пределами сюжета произведения.
Себе он объясняет выбор этого обозначения тем, что окружающие человека, которого он назвал Учителем, люди поведением своим похожи на внимательных и благоговеющих учеников. Совершаемое в доме напоминает излечение, вернее само излечение, если оно и было, Николай Аристархович не застал. Он появился тогда, когда женщина, лежащая на ложе, уже приподнялась, и болезненное лицо ее покрылось румянцем. Однако по поведению окружающих, радостных и возбужденных, можно было понять, что произошло нечто неожиданное и приятное. А по тому, куда направлены были взгляды, становилось ясно, что причиной этой радости было нечто, связанное с Учителем. В общем-то, ничего такого, что можно было бы записать в отчет как явные доказательства чуда... Но, в то же время, все вторичные признаки чуда были налицо.
И здесь Смурнова вдруг смутило странное чувство, будто бы Учитель ощущает его присутствие. Это было невозможно, ибо его окружали фантомы, которые, хлопоча вокруг больной в тесной комнате, проходили сквозь него много раз. И хотя ничто этого его чувства не подтверждало - ни одного взгляда Учителем в его сторону не было брошено, - ему казалось, будто бы своим присутствием он стеснял этого благообразного человека. Николаю Аристарховичу стало не по себе. Робость охватила его. И тогда он приблизился к группе, не потому что в том была необходимость, а чтобы заставить себя преодолеть возникшее ощущение и протянул руку к учителю. Но дотронуться не успел, потому что тот вдруг обернулся к нему и посмотрел прямо в глаза. Фантом не мог смотреть так! Этот человек видел Смурнова! Он улыбался ему ласковой и ободряющей улыбкой. Николай Аристархович бросился вон с тяжело бьющимся сердцем, не решившись вложить перста в протянутую ему руку.