Эпоха мечей: Короли в изгнании. Времена не выбирают. Время жить, время умирать
Шрифт:
– Вот оно как, – «удивился» Кержак, даже не заметив, что говорит сейчас, как Федор Кузьмич. Впрочем, сам Федор Кузьмич теперь так не говорил, во всяком случае, при свидетелях. – А тебя, болезный, как звать-величать?
– Селим.
– Это ты заговариваешься, парень, – усмехнулась от окна Нета. – От ужаса, наверное. Ну какой из тебя Селим? Ты в зеркало-то смотрелся когда-нибудь?
– У меня мама русская, – объяснил Сукин Сын, облизав губы, и с надеждой посмотрел на вступившую с ним в разговор женщину.
– А папа? – спросил Кержак и снова затянулся.
– Набиль Абу-Рейш… – ответил Селим.
– Абу-Рейш… – якобы задумчиво повторил за ним Кержак. Его насторожила интонация Сукина Сына. Он сказал это
– Да, – сказал Сукин Сын. – Это он.
– И гдэ же он сэйчас? – спросил Шця.
– В Тегеране.
– А иранцы знают? – снова подала голос Нета.
– Знают. – Сукин Сын решил сотрудничать.
«Слабак, – вздохнул про себя Кержак. – Оно, конечно, все равно, но противно».
– Кто у них курирует операцию в Москве? – спросил он.
– Второй советник посольства…
«Ну? – спросил он себя. – Ты удовлетворен? Потешил сердце?»
Следовало признать, что – да, потешил.
«Как ребенок, честное слово! Как злой ребенок. А времени-то совсем нет».
На душе было пасмурно, и еще эти колокола звонили…
– Спасибо, господа, – сказал он, вставая. – Спасибо, Наталья Петровна. Извините, бога ради, за представление. Нервы. Еще раз – спасибо.
Он грустно усмехнулся, увидев понимание в глазах дамы Ноэр, но тут же представил, что бы сделала на его месте она, и успокоился. Все мы люди, все мы… животные.
– Эдик, займись этим трупом. – Кержак перехватил полный непонимания и ужаса взгляд Сукина Сына и, не удержавшись, подмигнул ему. Дескать, то ли еще будет! – Я хочу получить полный отчет не позже, чем через полчаса. Мы будем в комнате для совещаний.
Эйк молча кивнул – он вообще был неразговорчивый парень – и, открыв дверцу стенного шкафа, достал с верхней полки шлем ментального декодера и допросную аптечку. Праздник закончился, начиналась рутина. Химия не только развяжет Сукину Сыну язык – и, надо признать, сделает это много лучше, чем любые пытки, – она поможет допрашиваемому вспомнить такие детали, о существовании которых он и сам не подозревает, потому что не обратил на них внимания или давно забыл. Но мы ведь ничего не забываем, не правда ли? На самом деле все остается при нас, только найти это все обычно не удается. Вот тут химия и поможет. И, что характерно, никакого вранья, одна только правда голимая и ничего, кроме правды.
Кержак отвернулся и вслед за остальными вышел из кабинета. Комната для совещаний находилась в конце коридора, и идти им было недалеко. Практически весь этот этаж являлся неприступной крепостью – «А с чем тогда сравнить все здание в целом?» – и ни одного звука, тем более ни одного фотона визуальной информации отсюда вовне просочиться не могло по определению. Но комната для совещаний была защищена еще лучше. «Лучшее – враг хорошего, не правда ли?» Во всяком случае, не с земными технологиями было пытаться проникнуть в тайны Политического сыска Империи, который в новой России назывался просто РИАЦ – Российский информационно-аналитический центр. «Что хочешь, то и думай».
Закрылась тяжелая дверь, опустились на окна шторы из металитовой ткани, включились подавители электронного проникновения, и комнату на мгновение залил пронзительно-голубой свет. Все. Стерильная зона. Теперь только зеленая лампочка контроллера и красная – охранного контура, горевшие на центральном пульте, указывали на то, какие меры безопасности приняты для того, чтобы обеспечить спокойную работу руководителям штаба операции «Локи» [21] . Кержак подошел к автоматическому бару, около которого уже стоял Шця, и налил себе чашку крепкого кофе без сахара. Секунду поразмышлял, не помешает ли работе алкоголь, и, решив, в конце концов, что от пятидесяти граммов коньяка хуже работать не станет, налил себе еще и немного «Камю». Между тем над овальным столом из оникса уже появились три проекции: прямая связь с командующим войсками специального назначения, генералом Шакировым, канал связи с Дворцовым управлением, которое официально все еще называлось Управлением делами Правительства, и Лента Новостей – непрерывно обновляющиеся сводки аналитического бюро. В стороне от главных проекций, у стены, обозначились два дополнительных канала связи, находившиеся сейчас в режиме ожидания: Прямая Линия и Флотская Эстафета.
21
Локи – один из богов древнегерманского пантеона. Если верить Вагнеру, Локи отличался большим умом, хитростью и изворотливостью и был, что называется, себе на уме.
Дама Ноэр уже сидела в кресле координатора и вводила в вычислитель коды доступа.
– Наталья Петровна, – обернулся к ней Кержак, – тебе чего-нибудь налить?
– Будь любезен, Игорь Иванович, – улыбнулась Нета, не отрываясь, впрочем, от вычислителя. – Березовый сок, если тебя не затруднит, и… да, и еще немного бренди.
– Ты имеешь в виду именно бренди или тебя коньяк тоже устроит?
– Я имею в виду то, что налито в твой бокал, Кержак.
– Значит, коньяк.
– Значит, коньяк, – повторила за ним Нета, просматривавшая протоколы связи.
– Группа Семь в сборе, – сообщила она появившемуся на проекции дежурному по Дворцовому управлению.
– Ждите, – сказал дежурный офицер.
– Ждем, – согласилась Нета.
Кержак поставил перед ней стакан с соком и бокал с коньяком и, вернувшись к бару, забрал свою посуду. Шця уже сидел за столом, когда Игорь Иванович наконец занял свое место и, отпив из бокала, активировал личный канал связи. В управлении О – «Опричнина, она опричнина и есть. Стало быть, О» – колеса крутились вовсю, но от резких движений опричники пока воздерживались. Кержак быстро просмотрел сводку и пришел к выводу, что никаких драматических изменений за последние три часа не произошло, если не считать инцидента на Большой Пироговской, но о нем он знал, что называется, из первых рук. А вот Лента Новостей оказалась гораздо интереснее. Не отрывая глаз от стремительного информационного потока, он на ощупь нашел чашку с кофе и сделал глоток. Кофе был горьким и ароматным и еще горячим. Все это вместе было замечательно вкусно, но насладиться чудесным напитком он не успел. Он даже забыл, что хотел закурить. Не до того стало. Аналитическое бюро обращало внимание всех заинтересованных лиц, что полтора часа назад из поселка Шибанкова началось выдвижение частей и соединений 4-й танковой дивизии на плановые учения. Кроме того, сводка указывала на то, что в последние двадцать четыре часа отмечен немотивированный семипроцентный рост активности на гражданских линиях связи в Шибанкове и одновременный двенадцатипроцентный рост – в Алабине. Содержание разговоров носит нейтральный характер, но повышенную телефонную и интернет-активность в указанных районах проявляют офицеры Кантемировской и Таманской дивизий.
«Неужели пропустили? Вот же!..»
– Дежурный по… – откликнулся на вызов штаб.
– Не надо, – отрезал Кержак. – Дай мне Чудновского.
– Боря, – сказал он полковнику Чудновскому. – Узнай – только, бога ради, аккуратно, – когда были запланированы нынешние учения Кантемировской? И кем? И побыстрее. И вот еще что: зашли-ка ты кого-нибудь поумнее в Алабино. Со связью. Пусть погуляет до ночи и посмотрит, что там да как.
– Сделаем, – пообещал Чудновский и отключился, а Кержак уже вызывал Никонова.