Эпоха мертвых. Дилогия
Шрифт:
На глаза попался пластмассовый ящик с сочными, красивыми яблочками. Они мигом вытеснили из моего сознания горячий и наваристый супчик, почему-то сделавшись куда более аппетитными. Не тратя время на долгий выбор, я запустил руку в ящик и извлек здоровенный круглый фрукт.
Протер фланелевой рубашкой, реквизированной здесь же — надоело щеголять в чумазой, пропитанной потом одежде, в которой стартовали из нижнекамского супермаркета — и вгрызся в брызнувшую соком плоть. Обожаю сладкие и гладкие зеленые яблоки, хоть они, болтают, состоят исключительно из всевозможной химии. И пусть, мне уже все побоку, осталась пара дней, в любом случае. А
Накатило странное равнодушие ко всему, даже к помятой пачке сигарет в заднем кармане — сколько я не курил? Не знаю, но долго, весьма долго. Раньше таких прогулов мой наркотик мне не позволял.
Я стоял и грыз яблоко, притулившись задом к прилавку с картофелем, и блаженствовал в окружении разбросанных всюду вещей и корзинок и поблекших разноцветных пятен (кровь, сок, вода, отбеливатель, здесь было все) на покрытии пола.
Одиннадцать утра, все тот же унылый день за окном. Ветер пригнал серую хмарь перед самым рассветом, да так и позабыл про нее. Хорошо, хоть не льет дождь, сегодня он бы окончательно меня добил.
А еще хорошо, что я сам, как ветер — свободный, в смысле, без второй половинки. Что бы со мной было, узнай я, что любимого человека больше нет? Или что он при встрече не только не признает меня, но и попытается незамедлительно убить? Я впечатлительный, мне такие вещи противопоказаны. Даже броненосца-Леху проняло, да еще как, что уж тогда случилось бы со мной…
Семья — да, этой боли избежать не удастся, как ни крути. Но она особо и не давала о себе знать, так, затаилась до поры где-то у самого дна и потягивает себе мою энергию, неторопливо и ритмично. Пусть сидит, пусть уж дотерпит до конца. Странно, то ли я такой бесчувственный гад, то ли тому потворствуют постоянно отвлекающие обстоятельства, но буря внутри так и не разыгралась. Я сохранял контроль над собой, мог спокойно размышлять и, говоря начистоту, редко за эту неделю задумывался об утраченных близких. Мысли занимало будущее и настоящее, но не прошлое. А может, так и надо? Животные, коими являемся и мы, ведь так и живут, и что-то не видно среди них больных депрессией или страдающих от сердечной недостаточности. Живи моментом, действуй по обстоятельствам, дают — бери, бьют — беги, и все такое…
— А ты чего тут философствуешь, Димыч?
Это шепелявый Семен бесшумно подкрался сбоку. Вообще-то его можно было заметить боковым зрением, но я уж слишком погрузился в думы. На дежурстве у входа его сменил Терри.
— Да так, не выспался сегодня — морит немного.
— Горбатого-то не лепи, — улыбнулся Семен и хлопнул меня по плечу. — Так мозгуешь, что аж лоб рябит.
— А ты чего не с Машей?
— Да они с девчонками попросили мужчин удалиться, что-то там в аптеке им надо, по женской части, видимо.
— Видимо… Не голодный?
Я спросил это, заметив в соседнем ряду Берту — Хельмут насыпал ей целую гору корма в найденную здесь же миску, и собака уже минут пять безостановочно хрустела, совершенно не сбавляя оборотов. Она делала это с таким аппетитом, что у меня в животе аж бездна разверзлась, хотя еще каких-то десять минут назад оттуда доносилось лишь легкое урчание, намекающее о том, что нелишним будет подкрепиться.
— Есть малек. Закинулся какими-то звездочками, для завтрака, но еще есть место для десерта. Да и они какие-то странные, звездочки эти — во рту так и сластит, как будто сахар ложкой наворачивал.
Мы пустились разгуливать по широченному залу, и вскоре нарвались на отдел с орехами и сухофруктами. Как же странно, всю эту неделю меня почему-то ни разу не посетила мысль, что фундук, изюм и сушеные бананы — это куда вкуснее и, пожалуй, здоровее всевозможных сникерсов с марсами, а уж тех мы поглотили на добрый центнер, не меньше. Правда, насчет сытности не уверен.
— Слушай, прости, что так вышло, — я безбожно врал, на самом деле никаких угрызений совести я не испытывал, но не коснуться этой темы не мог — хотелось просто поскорее закончить со всеми формальностями, без которых в таких ситуациях не обходится. — Не стоило разделяться, Леха дело говорил. А я зря не послушал.
— А может, и стоило, — неожиданно возразил Семен. — Сам прикинь — ехали бы всем скопом в одной машине, всех бы и постреляли.
— Тебя ведь не постреляли.
— Ага, из любопытства. Ваньку шлепнули, как барана, без жалости и без сомнений. Они даже не знали, кто мы и куда едем. Один выстрел, и все, я даже понять ничего не успел. А меня ведь тоже взяли позабавиться, хотели против того зомбяка один на один поставить, гады. Мол, кто кого. А сами бы сидели, смотрели и смеялись.
— Победителю свободу, да? — я усмехнулся, слишком уж эта сцена напомнила мне картонных злодеев из глупых фильмов, где отрицательные персонажи совершали нехорошие и одновременно нелогичные вещи лишь потому, что так должно быть по сценарию. Забавно вышло. Оказывается, бывает так и в жизни.
— Типа того. На деле бы, скорее всего, тоже превратили в зомби и кинули на вас или на Виктора, как того блондина. Он же у них «свежачок», да? Дикий такой.
— Похоже на то. День второй, третий…
— То-то этот вонючий мужик что-то говорил парням о том, что у них там какой-то «фрэш зомби» ходит…
Пожав плечами, я набрал в пакетик сто граммов лесного ореха и начал веганскую трапезу, щедро запивая все это дело холодным чаем со сроком хранения больше, чем у армейской тушенки. Нет, не видать мне здорового питания в жизни, силы воли не хватает.
Семен предпочел закусить курагой, его любимым сухофруктом и, возможно, лакомством вообще — дома у него частенько бывали пирожки с сушеными абрикосами, выклянченные у Машки, прилежной хозяйки. Семен зачавкал так, словно не видел ничего съестного по меньшей мере две недели. Кушал он всегда обстоятельно, со вкусом и смаком, причмокивая и давая тем самым понять, что яство ему по душе. А уж как он пил чай… Впрочем, об этом в другой раз, потому как от едва начавшейся трапезы нас отвлек удивленный возглас, донесшийся от вращающихся дверей.
— Эй, идите сюда все! Парни!
Голос принадлежал Терри — я уже начал их всех различать, хотя не знал, имеет ли смысл знакомиться ближе с «новичками», учитывая, что путешествие наше вот-вот завершится. Они пока сближаться не стремились, не стремился и я.
Мы с Семеном кинулись к выходу, где стоял Терри, с другой стороны подбежали Бастиан и Виктор, следом быстрым, широким шагом шел Хельмут, а рядом семенила отъевшаяся Берта, болтая толстым брюхом.
Женская половина нашей команды проигнорировала призыв, решив, что мужчины должны разобраться сами. Дамы только-только высунули нос из аптеки и отправились на шопинг, выбирать себе новую удобную одежду для последнего рывка.