Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
Пока я возился со снаряжением, суета у машин закончилась, и стоило мне надеть каску, как послышалась команда: «По машинам!» Моё место было в головном БТР, как заодно и проводника, поэтому я бросился туда, и стоящий у машины майор Соловьёв переадресовал меня наверх, на броню. Верхние люки были открыты, там же, возле них, валялось несколько сидений от каких-то дешёвых конторских кресел, в скользкой дерматиновой оболочке, но без фанеры внутри, выполняющих функции поджопников, то есть предметов первой необходимости. Знаете, каково без них на холодной броне трястись? «Здравствуй, простатит!» — называется аттракцион. Это если не на жаре. Но и на жаре на горячей броне подчас без подкладки никак.
Кстати, американцы во Вьетнаме для солдат специальные алюминиевые тарелки производили. Бронеподжопники, так сказать. Если их М113 налетит на мину или фугас, и даже корпус не защитит от взрыва, то алюминиевая тарелка вроде как последний шанс. И говорят, иногда срабатывало, особенно в плане защиты солдатских гениталий от взрывного повреждения.
Колонна тронулась с места, взревев дизелями, тяжёлые машины плавно покатили в сторону КПП. БТР по комфорту езды, на мой взгляд, так и «мерседес» обгонит. Подвеска длинноходная, восемь толстых колёс, как на перине везёт. Это тебе не старушка-«копейка» [10] из тех, что у нас были, которая из тебя всю душу вытрясет и уронит при первом удобном случае, да ещё завоняет солярным выхлопом, закоптит всю морду. А плеваться соляркой ещё сутки будешь, не меньше.
10
«Копейка» — не только «жигули» первой модели, но и БМП-1, старая боевая машина пехоты, первая из линии этой бронетехники.
Сам Соловьёв сидел, свесив ноги в командирский люк, запихав себе под задницу подушку от какого-то дорогущего дивана из коричневой альпаки. Рядом с ним из второго люка торчала голова в новом композитном шлемофоне, в очках и маске. Механ предусмотрительно прикрыл окна связанными друг с другом патронными ящиками, набитыми гравием, для пущей защиты, и смотрел теперь на дорогу через верх. Интересный шлемак, никогда таких не видел. У нас «мазута» в классических каталась, как четыре танкиста со своей собакой.
Моим соседом слева оказался среднего роста капитан лет тридцати на вид, со светлыми усами и с плечами пугающей ширины. Единственный без маски, и очки на шлем поднял. Он баюкал на коленях слегка потёртый «Печенег». Справа сидел прапорщик, вооружённый автоматом с подствольником.
Наш оторвавшийся вперёд от колонны БТР провилял по лесной дороге, на которой нам, кстати, не попалось ни одного мертвяка, и вырвался на пустынное Ленинградское шоссе. Абсолютно, совершенно пустынное, по которому не ехало ни единой машины. Всё. Исход из Москвы завершился, равно как и из её пригородов. По крайней мере, с этой стороны. Фонари вдоль дороги не горели, ещё густую сумеречную полутьму рассекали лишь лучи наших фар. Соловьёв счёл, что пока соблюдать светомаскировку без надобности. В стоящих поодаль от дороги домах Солнечногорска кое-где светились окна, но были ли там люди или просто свет не был выключен?
— Откуда энергия? — спросил я сидящего молча капитана.
— От МЧС, — ответил он. — Они вместе с фээсбэшниками, московским ОМОНом и частью «внутряков» электростанции и распределительные сети взяли под охрану. Поделили обязанности. Армейцев на топливо и заправки кинули, нас вот как разведку всё больше пользуют, а они энергетику приняли.
— И сколько продержатся?
— Недолго, наверное, — пожал он своими плечищами. — По слухам, атомные станции уже начали в крепости превращать. Будут глушить на каждой все энергоблоки, кроме одного, их тогда лет на сто хватит. Но возле Москвы таких нет.
Ну вот, а я гадал. Можно было бы и раньше спросить. Взяли же организованно под охрану те же склады Росрезерва? А заправки? А НПЗ и топливные базы? Так почему не взять, хотя бы на первое время, электростанции?
— А отходы? — спросил я.
Насколько я понимаю, вывоз отходов с атомной станции не менее критичен, чем отсутствие топлива.
— Не знаю, — пожал плечами капитан. — Наверное, что-то придумали. Или потом придумают.
— Ага, придумают. Загрузят в бочки и затопят где-нибудь, — вмешался прапорщик. — Я раньше в морпехе служил, в Печенге, у нас много говорили о том, что всё это в море топят.
— Не врали? — спросил я. — Я сам помню, как об этом болтали, но тогда времена такие были, что болтали о чём угодно.
— Не знаю, — покачал он головой. — Я на палубе не стоял, когда с неё бочки сталкивали, но говорили много.
Я оглянулся и увидел, как в километре от нас сзади на дорогу выехали ещё три пары огней. Наша колонна идёт следом. Не думаю, что кто-нибудь собирается устраивать на нас засаду на пустынном Ленинградском шоссе. Сейчас в таких местах засады устраивать сложно: во-первых, никого не ждёшь, кому засаживать-то, а во-вторых, вокруг шоссе тут и там попадались блуждающие мертвяки. И сидеть тихо в ожидании того, что кто-то проедет по шоссе, уже не получится, придётся отстреливаться от зомби, идущих к тебе на предмет перекусить. А вот в городе уже следует быть готовым ко всему, там пристроиться в зданиях совсем не трудно.
— Кстати, а насчёт хранения топлива… — заговорил я на засевшую в черепе тему. — У дизельки же пять лет, верно?
— Вроде бы так, — кивнул капитан.
— Ерунда, — неожиданно повернулся Соловьёв. — Пять лет — это гарантийный срок хранения при условии, что хранится это в стандартной металлической цистерне, вроде как на всех складах ГСМ. А что такое гарантия? Полное соответствие ГОСТу, а вовсе не то, как соляра в движке сгорает. На Дальнем Востоке хранилища топлива в пещерах, в каменном монолите, так там оно чуть не пятьдесят лет хранится без ущерба.
— Так, может, его обновляют постоянно? — спросил капитан.
— Его там обновлять никаких сил не хватит, — ответил Соловьёв. — Всё тамошнее население только этим и должно было бы заниматься. Его там море. Я служил в тех краях, а у меня сосед в службе тыла как раз топливом занимался.
— Ну, у нас-то тут пещер нет, — возразил я.
— Это кто тебе сказал? — поразился Соловьёв. — Чуть не вся Московская область на карстовых пещерах стоит. Другое дело, что кому теперь там хранилища оборудовать… А впрочем, в обычной глине дизельку можно хранить. Запросто, не хуже, чем в каменном монолите. Опять же в бочках, если без доступа воздуха и с правильным внутренним покрытием, чуть не вечность сохранится.
— А что через пять лет бывает? — спросил прапор. — Когда гарантия выходит?
— Кислотность какая-то повышается, на один процент, кажется. Тоже поправимо, как говорят. И вообще… — он похлопал по броне под собой, — у тех же бэтээров дизель мультитопливный, предполагается, что он всё чуть ли не вплоть до мазута может жрать, так что ему не страшно.
— А с бензином что? — снова спросил прапорщик.
— Бензин расслаивается, — ответил Соловьёв. — Если его в канистрах хранить, например, и сразу целиком заливать в бак, то он чуть не вечность продержится. Или если в цистерне насос оборудовать, чтобы перемешивал постоянно. Главное — контакта с воздухом избегать.