Эпоха мёртвых. Начало
Шрифт:
Через несколько секунд послышался голос Ксении:
– Мы на втором этаже, у окон.
Джип, оказавшийся «Лэндкруизером», действительно свернул в их переулок и почти сразу остановился. Уже подозрительно. Если едут к ним, то почему не подъехали к самому дому? А если не к ним, то кто это такие? О таких соседях Сергей не упоминал.
Двери внедорожника распахнулись, оттуда вышли четверо и рыжеватый бородатый дядек в телогрейке – сторож товарищества. Четверо остальных были одеты в нечто напоминающее форму американского полицейского спецназа SWAT, – все черное, невысокие, полицейского же типа, берцы, сверху надеты куртки типа «бомберов», с воротниками из меха. У всех четверых шевроны с какими-то эмблемами на руках и черные кепи, оружие в кобурах. Один из вышедших о чем-то спросил Петровича, и тот горячо закивал, показывая рукой на дом Сергея.
– Внимание, это к нам, – тихо сказал в микрофон Сергеич.
Аня навела светящуюся красным точку коллиматорного прицела на спину того, который говорил с Петровичем.
– Я целюсь в высокого, стоящего первым, – сказал Сергеич. – Ксеня, Маша, ваши цели – двое, стоящие сзади. Аня – второго.
– Ань… это точно они, как Серега и предупреждал. Надо отбиваться, – прошептала в эфир Ксения.
Аня искоса бросила взгляд на Сергеича. Тот уже пристроился у второго окошка с автоматом на изготовку. Тогда она снова посмотрела вниз. Один из людей в черном стоял, пригнувшись, прямо у их забора. Его коллега слегка подтолкнул Петровича в спину и, когда тот шагнул вперед, достал из-за пазухи пистолет с очень длинным и толстым стволом, навел его в затылок сторожу. Выстрела не было слышно, с улицы донесся лишь негромкий металлический щелчок, но Петрович упал вперед так, как будто его в спину ударили ногой.
– Сволочи… – прошептала Аня, чувствуя, как холодеет спина. – Вы видели?
Она первый раз в жизни увидела смерть человека, причем в результате такого подло-спокойного убийства.
– Спокойно. Дай им подойти ближе к калитке. Мой выстрел – сигнал к открытию огня, – заговорил Сергеич.
– Хорошо, – сказала Аня, чуть приотпустив спуск. Она действительно чуть не выстрелила.
Хотя у всех стоящих на улице были пистолеты в кобурах на поясе, никто не стал их вынимать. Застреливший Петровича так и держал в руках пистолет с глушителем, тот, которого выбрал себе в качестве цели Сергеич, тоже достал бесшумный пистолет. Затем двое других последовали его примеру.
– Это точно за нами, – прошептала в эфире Ксения.
– Точно, – согласилась Аня.
Все трое отставших направились к калитке, пригнувшись за забором, оставив мертвого Петровича валяться в грязи. Четвертый тоже переместился туда. У калитки они присели, по двое с каждой стороны, сидящие ближе к калитке держали свои пистолеты толстыми длинными стволами вверх. Который был за главного что-то сказал, ему ответил второй, который убил сторожа, затем снова заговорил главный, все четверо напряглись, но в этот момент раскатилась сухим треском очередь из автомата Сергеича, и возле головы главного на заборе расцвело большое вишневое пятно, а тело ударилось о доски и осело вниз.
И сразу же Аня нажала на спуск, одну за другой всадив две порции картечи в спину сидевшему крайним справа. Гулкие выстрелы дробовика разнеслись громом по чердаку, и Аня успела заметить, как из черной куртки летят куски ткани. Она перекинула ствол «Вепря» левее, поймав в прицел еще одного, ошарашенно крутившего головой, но двойной выстрел из окон второго этажа Серегиного дома, из двух дробовиков, снес половину этой головы и швырнул тело назад, чуть не на середину улицы.
Аня все же не удержалась и в азарте дважды выстрелила в упавшее тело, даже не воспринимая его как человека, а просто как в мишень. Сергеич тоже стрелял короткими очередями, но в кого и попадал ли он, Аня понять не могла, по улице плясали фонтанчики песка и гравия, выбитые пулями и картечью. Четвертого противника тоже кто-то свалил.
Она достреляла магазин «Вепря» по растянувшимся в грязи и крови телам в черной форме, сменила его. Затем снова навела на них оружие, но открывать огонь уже не стала. Там никто не шевелился.
– Прекратить огонь, – послышался голос Сергеича. – Засада удалась. Детей из дома не выпускайте. Катя, отвечаешь за них. Аня на месте, наблюдаешь за подступами, кто появится – даешь сигнал, не понравится – открываешь огонь. Маша с Ксенией идут со мной на улицу.
Сергеич тоже сменил магазин, встал на ноги, еще раз сказал Ане: «Смотри в оба!» – и спустился по лестнице. Она услышала, как гулко пробухали деревянные ступени под тяжелыми ботинками. Затем Аня увидела, как ее сестра и новая рыженькая женщина вышли из Серегиного дома, держа в руках оружие. Они медленно и осторожно подошли к калитке, а навстречу им шел Сергеич с АКС на изготовку.
Калитка открылась, и женщины вышли на грязную улицу. Аня увидела, что Маша держалась спокойней, а вот Ксению немедленно вырвало. Потом Аня вспомнила, при каких обстоятельствах Маша встретилась с его друзьями, и решила, что у той больше тренировки. Вдруг она с удивлением заметила, что одно лежащее тело зашевелилось. Тот самый шевельнулся, которому она дважды выстрелила в спину. Она вспомнила, как Сергей объяснял, что теперь любому трупу надо дополнительно стрелять в голову, потому что большинство людей в Москве уже инфицированы этим самым вирусом. И теперь убитый выстрелами в спину враг оживает.
– Сергеич! – взвизгнула Аня в рацию, опасаясь стрелять – ее друзья были близко к раскинувшимся на земле трупам.
– Вижу! – сразу же откликнулось радио.
Но прежде чем среагировал бывший военный, это сделала Маша. Она вскинула свой дробовик и выстрелила в голову уже поднявшемуся на локтях зомби. Голова его превратилась в красное облако, а тело упало в грязь. Затем та же Маша хладнокровно прицелилась в голову еще одного, убитого Ксенией, и снова выстрелила.
– Впечатляюще, – послышался голос Сергеича в рации. – Но впредь, Мария Николаевна, вы бы пользовались чем-нибудь менее… гм… мусорящим. Нам же еще убирать трупы придется.
У Маши головной гарнитуры не было, и Аня не услышала, что та ответила.
Мария Журавлева
21 марта, среда, вечер
Когда рация в нагрудном кармане разгрузки заговорила вдруг голосом Сергеича, требующим занять позиции, и Ксения вдруг крикнула: «Бегом к дому!», Маша не раздумывала ни секунды. Она сразу сложила для себя в голове следующую картину: кто-то едет сюда, чтобы разрушить это безопасное место, вновь заставить ее искать убежища для своих детей. Она схватила этих самых детей, смерчем затащила их домой, передала с рук на руки все понявшей Алине Александровне, а сама следом за Ксенией побежала на второй этаж, туда, где, со слов все того же Сергея Сергеевича, была ее позиция на случай нападения на них. И, занимая позицию у приоткрытого окна второго этажа, за занавеской, уже точно знала, что готова стрелять в этих пришлых людей, и не просто стрелять, а стрелять, чтобы убить. Ее материнский инстинкт слился с агрессией человека, защищающего свой дом.
Маша видела, как приехавшие люди в черной форме говорят со сторожем, которого она сразу узнала. Видела, как один из них подбежал к их двору и заглядывал через забор, что-то говоря при этом в рацию. Когда сторожа застрелили, это вызвало в ней не страх, а настоящую удушающую, жаркую ярость. Все слилось в одно – утренние менты-грабители, эти, на дорогом джипе, мимоходом убившие пожилого безобидного человека, и она уже готова была открыть огонь, как услышала громкий шепот Ксении:
– Не стреляй! Жди сигнала.