Эпоха нерешительности

Пол Фредерик

Глава 14

Форрестер затянул пояс просторных брюк и заправил футболку, обулся в сандалии и пристегнул к ремню инджойер.

– Валим!
– отрезал он.
– В какую сторону?

– Сюда, человек Форрестер.
– Стена раздвинулась, как двери лифта, и Форрестер ринулся в образовавшееся отверстие. Зал, наклонная плоскость, открытая двойная дверь - он выбежал на дорогу, в яркое разящее солнце, под небрежные случайные взгляды праздной толпы.

Он огляделся вокруг: Да! Белые борта аэрокрафта реверса смерти сверкали над его головой. Водитель смотрел в пространство, упершись подбородком в ладонь.

– Где Хайнци?
– закричал Форрестер.

– Преследует. Идет по пятам, человек Форрестер. Вы намерены сражаться здесь?

– Черт! Нет!

– Какое место вы тогда предпочитаете, человек Форрестер?

– Болван! Какое к черту сражение! Я хочу смыться от него, и подальше!

Он заметил, что привлекает внимание людей. Отсутствующее выражение лиц сменилось недоумением, а потом откровенной враждебностью.

– Человек Форрестер, - неуверенно попросил инджойер.
– Уточните высказывание. Вы стремитесь избежать схватки с человеком Хайнцлихеном навсегда?

– Идею ты понял, - с горечью сказал Форрестер.

Но, как любая идея, она быстро устарела.

Марсианин стоял в проеме дверей здания для кроулинга и затем помчался прямо на Форрестера.

– Черт, - констатировал Форрестер.
– Легко пришло, легко ушло.

Марсианин, тяжело дыша, врос как вкопанный перед Форрестером.

– Привет, - кивнул он.
– Прости, что заставил ждать.

– Да мог бы особенно не спешить, - осторожно уточнил Форрестер. Он сканировал марсианина, искал оружие, но тот на вид был не вооружен.

Джура теперь носил парик - короткие белокурые локоны прилипли к черепу, ушам; свисали до нижней челюсти, спускались до плеч. Но в остальном внешность не изменилась с того дня, когда Форрестер впервые повстречал его. Сейчас марсианин был уже без трости.

Инджойер был пристегнут к ремню, а руки свободно висели по бокам.

– Ты оказался среди забытых людей, - сказал марсианин.
– Ну а я был занят. Но вот мы повстречались, так что давай закончим все побыстрей, о'кей?

– Я не имею ни малейшего представления о том, что мне надо делать, откровенно признался Форрестер.

– Драться, болван!
– закричал марсианин.
– Черт подери, что еще?

– Я пока не спятил, - возразил Форрестер.

– Собачий Пот!
– взревел марсианин.
– Зато спятил я! Сражайся!
– Но руки его даже не шевельнулись.

Форрестер осторожно переменил позу, выкроив секунду, чтобы осмотреться вокруг. Заинтересованная толпа окружила их плотным кольцом. Форрестеру показалось, что зеваки делали ставки на победителя. Утешает одно, вспомнил Форрестер, в случае смерти его опять заморозят, а позже воскресят. И вероятно, морозильные камеры на некоторое время - пока проблема с сирианами не разрешится - окажутся не таким уж плохим местом...

– Ты собираешься драться или нет?
– домогался марсианин.

– Один вопрос, - попросил Форрестер.

– Какой?

– Твоя манера говорить. На днях возникла дискуссия...

– Чем тебе не угодила моя манера говорить?

– Немецкий акцент, как мне показалось. Но другой марсианин с ирландской фамилией говорил точно так же.

– Ирландский? Немецкий?
– недоумевал Хайнцлихен.
– Форрестер, на Марсе давление около шестисот миллибар. Понял? Теряются некоторые высокие частоты. А что такое "ирландский" или "немецкий", я даже не знаю.

– Как интересно!
– возбужденно произнес Форрестер.
– То есть, по-вашему, это совсем не акцент?

– По-моему, ты растранжирил слишком много моего времени!
– закричал марсианин и бросился на Форрестера, нацелившись на горло. И посреди ярко освещенной дороги со снующими мимо кустарниками и под крики и веселье толпы Форрестер вступил в сражение за свою жизнь. Марсианин был не только крупнее его, но чертов скунс, оказался гораздо сильнее! На мгновение Форрестер вспыхнул во гневе: как посмел марсианин быть сильнее? А как же предположение, что пониженная гравитация уменьшает мускульную силу? Почему бы одним ударом не сокрушить существо меньшей гравитации?

Но он не смог. Марсианин подмял его, нещадно колотя головой о покрытие дороги. К счастью для Форрестера, покрытие было сделано не из бетона, а из упругого, вроде резины, вещества. Но, тем не менее, он начинал ощущать тупую головную боль, сумятицу, смешение и круговорот чувств и восприятия. А к акту физического насилия добавилось и оскорбление.

– Встань и дерись!
– кричал марсианин.
– Это тебе не развлечение!

Последняя реплика Джуры ликвидировала остатки цивилизованного самоконтроля Форрестера. Он яростно вскричал, отбросил марсианина в сторону и поднялся на ноги. Марсианин бросился бежать. Форрестер нагнал и повалил его на землю, придавив горло коленом. Он увидел висевший на поясе инджойер марсианина, схватил его и принялся, как палицей, молотить череп Хайнци. Индж при каждом ударе издавал глубокий металлический звук...

Даже в ярости Форрестер познал момент изумления. Парик с короткими белокурыми волосами оказался бронешлемом.

– Подонок!
– с утроенной яростью взревел Форрестер.

Марсианин подготовился к этой битве! Форрестер нанес короткий встречный удар в лицо марсианина. Брызнула кровь, сломались зубы. Удар, еще удар. Марсианин тщетно пытался закричать; удар! удар! удар! удар!..

За спиной раздался голос пилота аэрокрафта реверса смерти.

– Достаточно. Теперь он в моем ведении.

Форрестер отпрянул назад и, сидя на камнях, жадно глотал воздух, уставившись на кровавое месиво лица.

– Он... он мертв?
– задыхаясь, выдавил Форрестер.

– Мертвее не бывает, - ответил пилот.
– Немного отодвиньтесь в сторону. Благодарю. Теперь он мой. Обождите полицейского. Он составит протокол.

Дальнейшее протекало в тумане. Форрестер смутно помнил, как вернулся в зал кроулинга; душ, чистая одежда, клубы стимулирующего газа. Но пелена тумана вернулась, нахлынула на улице. И не физическое истощение помутило рассудок, не свербящая головная боль от ударов Хайнци, а психический шок.