Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме
Шрифт:
И вот Лимбо, которого иногда называют фактическим лидером республиканской партии, набросился в прямом эфире на представительницу феминисткого движения Сандру Флюк, которая попыталась доказать на слушаниях в Конгрессе, что медицинская страховка должна предусматривать оплату контрацептивов. Он назвал ее шлюхой, а американских чиновников сутенерами, и был подвергнут остракизму в либеральных кругах. «Лимбо бросил вызов политкорректной Америке с ее крикливым лицемерием и бесконечной, доведенной до гротеска борьбой за права человека, – заявила Сара Пейлин, – и орды либералов набросились на него словно свора голодных псов» [208] .
208
The American Thinker. 2012. March. 10.
Поскольку Ромни никак не прореагировал на скандал, многие комментаторы тут же обвинили его в «потакании ультраконсерваторам». Как заметил главный стратег Обамы Дэвид Аксельрод, «бывший
209
The Huffington Post. 2012. May. 8.
Ромни не удалось завоевать популярность и среди так называемых «синих воротничков». Для его политтехнологов оказалось непосильной задачей убедить их в том, что бывший профессиональный рейдер, который закрывал заводы, выкидывал на улицу рабочих и перепродавал освободившиеся площади, сможет в должной мере отстаивать интересы американцев, сталкивающихся с проблемой массовой безработицы. Попытки Ромни изобразить из себя «своего парня» и «развеять слухи о том, что его жена владеет парой «кадиллаков», выглядели настолько комично, что в Америке его прозвали «нищим миллиардером». «Вместо того чтобы лезть из кожи вон, – писал The Economist, – пытаясь убедить теряющих работу избирателей в том, что он один из них, и привлечь «синих воротничков» откровенно популистскими антикитайскими лозунгами, Ромни следовало бы объяснить, что присущий ему прагматизм и предпринимательские навыки позволят создать новые рабочие места» [210] . Однако экс-губернатор Массачусетса и владелец компании Bain Capital этого не делал. Более того, своим высокомерием он окончательно оттолкнул от себя неквалифицированных рабочих. Чего стоило, например, неосторожное заявление, сделанное им в пылу кампании, о том, что бедные его не волнуют. «Философия Ромни, – отмечал The Nation, – это социал-дарвинизм. Он верит в то, что выживает сильнейший, и проповедует идеалы дикого капитализма. Неслучайно, уже более полугода являясь фаворитом истеблишмента, даже после «супервторника» он не сумел выбить из седла своих конкурентов. Гонка продолжается, несмотря на то что у Ромни в три раза больше голосов, чем у его преследователей» [211] .
210
The Economist. 2012. May. 12.
211
The Nation. 2012. April. 25.
Соперники называли Ромни «перекати-полем» и крутили старые записи с его либеральными высказываниями об абортах, однополых браках и государственной медицине. Многие признавали, что он – скучный оратор, который рискует проиграть дебаты златоусту Обаме. Поговаривали, что во время триумфальной речи после праймериз в Нью-Гэмпшире даже четверо сыновей Ромни, стоявшие за ним на трибуне, выглядели так, будто они вот-вот заснут.
Ко всему прочему, с каждым днем в Соединенных Штатах набирала обороты антимормонская кампания. И хотя сам Ромни старался не заострять внимания на своем вероисповедании, заявляя, что «в ноябре будет избран верховный главнокомандующий, а не верховный священнослужитель», американцы все чаще задавались вопросом о том, может ли мормон стать президентом США. «Не исключено, – писал The Atlantic, – что молодая религия вдохнет новую жизнь в американскую империю. Ведь для римских интеллектуалов второго-третьего века христианство представлялось таким же странным и абсурдным культом, как для нас сейчас выглядит мормонизм. Однако сектанты, которые переносят события Священной истории на американский континент и ожидают второго пришествия Христа в штате Юта, вполне могут составить конкуренцию традиционным конфессиям. Тем более что мормоны являются одной из крупнейших финансовых организаций в Соединенных Штатах» [212] .
212
The Atlantic. 2012. February. 3.
Президентская гонка 2012 года вошла в историю как самая дорогостоящая. Как мы уже упоминали, в 2010-м году накануне выборов в конгресс Верховный суд отменил ограничения на финансирование партийных кампаний, позволив корпорациям и частным лицам создавать так называемые комитеты политических действий, которым в отличие от предвыборных штабов разрешалось выкладывать любые суммы на раскрутку своих фаворитов. Таким образом, Америка фактически вернулась в 1920-е годы – эпоху «позолоченного века», когда для крупного бизнеса не существовало никаких ограничений, корпорации «с потрохами покупали политиков» и могли провести «своих людей» на любую должность. И если в 2008 году вся президентская кампания обошлась стране в 160 миллионов долларов, в 2011 уже в первые две недели политтехнологи спустили треть этой суммы.
Формально комитеты не имели права координировать свои действия с предвыборными штабами. Но для всех было очевидно, что требование это не соблюдается, ведь возглавляли их люди из ближайшего окружения кандидатов. «В итоге, – писал The American Thinker, – бизнесмены без труда смогут навязать стране свою волю. И Соединенные Штаты превратятся в олигархию или даже плутократию – государство, в котором крупные корпорации формируют социальную, политическую и правовую культуру. Америке следует помнить об опыте поздней Римской империи, когда сенаторы перестали думать о благе Рима, пытаясь угодить латифундистам и ростовщикам, открывшим им дорогу на Капитолийский холм» [213] . Конечно, представители политической элиты в США никогда не бедствовали, но в эпоху Обамы их доходы достигли астрономических показателей. Среди членов конгресса насчитывалось 250 миллионеров, 15 % из них входили в число богатейших людей страны, а состояние Митта Ромни было в два раза больше, чем у восьми последних президентов США вместе взятых.
213
The American Thinker. 2012. January. 13.
25 января 2012 года в обращении к нации президент призвал повысить до 30 % налоговую ставку для состоятельных граждан, чьи доходы составляют более миллиона долларов в год. И хотя очевидно, что это предложение было популистским (недаром ведь его поддержали 70 процентов американцев), Обама рисковал нажить себе врага в лице крупных корпораций, которые полностью контролировали ход предвыборной кампании. «Если от действующего президента отвернутся ведущие бизнесмены, – писал The Economist, – СМИ будут вынуждены поливать его грязью точно так же, как они делали это с республиканцами, которые не угодили чем-то партийному истеблишменту и финансовым кругам» [214] .
214
The Economist. 2012. February. 1.
Эксперты отмечали, что республиканские праймериз 2011–2012 гг. стали самыми грязными и циничными за последние несколько десятилетий. Два главных претендента на номинацию – экс-губернатор Массачусетса Митт Ромни и экс-спикер палаты представителей Ньют Гингрич – отыскали друг на друга горы компромата и наводнили местные телеканалы штатов агрессивными агитационными роликами. Команда Гингрича выложила в Интернет клип под названием «Когда Ромни пришел в город», в котором фаворит праймериз был представлен алчным капиталистом и рейдером. Команда Ромни в ответ нарисовала портрет Гингрича: аморальный тип, изгнанный из палаты представителей за нарушение этических норм, презирающий семейные ценности и страдающий к тому же непомерной манией величия. И напористый стиль кампании объяснялся, прежде всего, тем, что в ней существенно возросла роль бизнесменов, которые привыкли безжалостно топить своих соперников, наплевав на любые джентльменские соглашения.
Пока шли праймериз, предвыборный штаб Обамы готовился к схватке. На коне вновь оказались те политтехнологи, которые привели темнокожего сенатора к триумфу 2008 года. Они выжимали максимум из баталий республиканцев. «Участники республиканской гонки заняты борьбой друг с другом, а в выигрыше действующий президент, – говорил в апреле 2012 года американский политолог Ричард Фролик. – За время праймериз Обама набрал политические очки, и его рейтинг достиг максимума за последние полтора года». Тем не менее, Америка оставалась крайне поляризованной страной: штаты были четко поделены на синие и красные. Как отмечал эксперт фонда Gallup Джеффри Джонс, «за последние 60 лет никогда не было такого колоссального разрыва в партийных предпочтениях: работу президента одобряли 80 процентов демократов и лишь 12 процентов республиканцев» [215] .
215
http://www.gallup.com
При таком раскладе Обаме сложно было вновь говорить об объединении политических элит. Тем более что любые попытки представить его как общеамериканского президента в республиканском лагере воспринимались в штыки. Взять хотя бы нашумевший голливудский проект (а «фабрика грез», как известно, всегда поддерживала темнокожего американского лидера), целью которого было напомнить избирателям о том, в какой сложный для Америки период Обама занял Белый дом. Короткометражный фильм «Дорога, по которой мы шли», снятый оскароносным режиссером Дэвисом Гуггенхеймом, авторский текст в котором зачитал Том Хэнкс, показывал команду Обамы в действии: вот лучшие экономисты страны размышляют вместе с президентом о том, как преодолеть финансовый кризис, а вот силовики принимают решение о ликвидации террориста № 1 Усамы бен Ладена. «Дорога в ад», или «шоссе в никуда», – иронизировали республиканцы. «Стоит отметить, что Обама перестал вызывать у своих оппонентов враждебные чувства, – писала The Washington Post. – Консерваторы просто пожимают плечами, понимая, что перед ними неадекватный, теряющий популярность маргинал».