Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме

Терентьев Александр Владимирович

Однако согласно результатам общенационального опроса, проведенного институтом социологических исследований Ipsos, в 2009 году 56 % американцев выступали против эскалации конфликта [306] . Их точку зрения отстаивала влиятельная группа политиков во главе с вице-президентом Джо Байденом. Они обвиняли Маккристала в желании скрыть собственную некомпетентность за счет «пушечного мяса», указывали на политическую неразбериху в Афганистане и отсутствие надежного местного партнера. «Нынешние афганские власти нелегитимны, – писал в газете The Boston Globe сенатор-демократ Пол Керк, – фактически, мы повторяем опыт Советского Союза, поддерживая непопулярное коррумпированное правительство, которое сами же привели к власти. Президента Хамида Карзая в стране никто не воспринимает всерьез: говорят, что он является «марионеткой оккупантов» даже в большей степени, чем советский ставленник Наджибулла» [307] .

306

http://www.ipsos.com

307

The Boston Globe. 2009. October. 11.

Байден

и его сторонники утверждали также, что усиление американской группировки в Афганистане лишь укрепит позиции талибов, которые получают огромную прибыль от логистических контрактов Пентагона. «В афганском театре абсурда, – писала The Huffington Post, – военные подрядчики США вынуждены платить талибам, чтобы защитить американские пути снабжения. Убийственная ирония заключается в том, что эти средства являются дополнением к огромным денежным суммам, которые офицеры тратят, чтобы завоевать сердца и умы населения в мятежных провинциях» [308] .

308

The Huffington Post. 2009. September. 3.

Советники Обамы призывали его отказаться от идеи построения в Афганистане «дееспособного государства», ограничившись преследованием террористов. Конгрессмен Джим Макговерн подготовил даже законопроект о поэтапном выводе американских войск из страны. Многие эксперты предлагали закрепиться в Кабуле и нескольких соседних провинциях, отдав остальную часть страны на откуп талибам. Однако генерал Маккристал выступил с критикой такого подхода, заявив, что «невозможно потушить пожар в одной половине здания, когда вторая продолжает гореть» [309] .

309

The New York Times. 2009. December. 16.

Все большим фарсом выглядели попытки США вмешаться во внутреннюю политику Афганистана. В Вашингтоне надеялись, что президентские выборы, которые состоялись в августе 2009 года, позволят обрести легитимность режиму Хамида Карзая. Однако крайне низкая явка и спорные результаты голосования эти надежды похоронили. Вместо того чтобы смириться с неизбежным, американские дипломаты начали зачем-то оказывать давление на независимую избирательную комиссию Афганистана, которая в итоге признала победу Карзая нелегитимной и назначила второй тур выборов. По словам наблюдателей, это решение привело афганского лидера в ярость. Через несколько дней, правда, соперник Карзая экс-министр иностранных дел Абдулла Абдулла отказался от участия в спектакле. По мнению бывшего главы Службы общей разведки Саудовской Аравии принца Турки-аль-Фейсала, который сыграл ключевую роль в формировании западной стратегии в Афганистане в период советского вторжения, «американцам не следовало портить отношения с Карзаем, представляя его в невыгодном свете. Это можно было бы делать лишь в том случае, если бы нашелся кандидат, способный составить ему конкуренцию» [310] . Но у Карзая на выборах была беспроигрышная позиция. Представитель государствообразующего пуштунского этноса он сумел заручиться поддержкой политических тяжеловесов. Кандидатом в вице-президенты он сделал таджика – маршала Фахима, за которым стояла офицерская масса Северного альянса, составлявшая костяк афганской армии. Мохаммад Карим Халили принес ему голоса хазарейцев, а генерал Рашид Дустум – узбеков.

310

The Washington Post. 2009. September. 21.

Тем не менее, боевики Талибана презрительно называли президента Карзая «мэром Кабула», подразумевая, что тот контролирует лишь столицу страны. По словам экспертов, поддержка этнических лидеров объяснялась лишь тем, что они рассчитывали на слабость Карзая, который сквозь пальцы будет смотреть на то, как «военные лорды» укрепляют свои позиции в регионах. Некоторые политологи не исключали, что со временем афганский президент проведет реформы, предложенные его соперником Абдуллой, согласившись на выборы провинциальных губернаторов и расширение полномочий местных органов власти. А децентрализация приведет, в итоге, к расколу Афганистана на пуштунский Юг, который будут контролировать талибы, и таджикско-узбекский Север, находящийся под властью Северного альянса. Ведь пуштуны, которые являются самой многочисленной народностью в стране, при Карзае были лишены возможности оказывать влияние на принятие политических решений.

ПРОВАЛ СТРАТЕГИИ «АФПАК»

Главным новшеством в афганской стратегии Обамы эксперты считали стремление связать воедино проблемы Афганистана и соседнего Пакистана. Находясь в экономической зависимости от Вашингтона, Исламабад, тем не менее, пытался проводить независимую внешнюю политику, перекрывая пути снабжения войск НАТО в ответ на американские рейды на свою территорию. При этом страна находилась на грани экономического коллапса. Инфляция в Пакистане достигла 30 % и продолжала расти. Дефицит

государственного бюджета составлял десятки миллиардов долларов. Однако главной проблемой, с которой столкнулся избранный в 2008 году президент Асиф Зардари, были волнения на северо-западной границе. И когда пакистанская армия начала крупномасштабную операцию в Южном Вазиристане, в США происходящее назвали торжеством стратегии «Афпак», провозглашенной Обамой в марте 2009 года. Однако оптимистичная картина, которую рисовали вашингтонские стратеги, не имела ничего общего с действительностью. Пакистанцы сражались со своими пакистанскими талибами, афганским же боевикам, ведущим борьбу с силами НАТО, они выплачивали деньги за сохранение нейтралитета. «У Вашингтона и Исламабада абсолютно разный подход к проблеме северо-западной границы, – писала The Washington Post. – Для пакистанцев приоритетом является стабильность страны, для американцев – уничтожение «Аль-Каиды» [311] . США обещали, что в том случае, если пакистанские власти окажут им помощь в борьбе с афганскими боевиками, они поддержат их в противоборстве с местными талибами, лидером которых является Байтулла Махсуд – главный подозреваемый в убийстве супруги президента Зардари Беназир Бхутто.

311

The Washington Post. 2009. May. 4.

Однако военные в Исламабаде были убеждены, что американцам нельзя доверять, поскольку союз Соединенных Штатов с Пакистаном всегда объяснялся лишь прагматическими соображениями: сближением СССР и Индии, советским вторжением в Афганистан, интересами войны с терроризмом. Хотя Зардари, конечно, надеялся сохранить особые отношения с Вашингтоном, чего бы ему это ни стоило. Неслучайно проамериканский президент Афганистана был единственным иностранным лидером, присутствующим на его инаугурации.

Соединенные Штаты прекрасно понимали, что если гражданское правительство не удержится у власти, на смену ему вновь придут генералы, причем, в отличие от Мушаррафа, настроенные антиамерикански и опирающиеся на Мусульманскую лигу Пакистана во главе с Навазом Шарифом, радикальных националистов и фундаменталистов. В связи с этим многие называли Пакистан «пороховой бочкой» Ближнего Востока.

Тем не менее демократическая администрация США надеялась добиться успеха в отношениях с этим государством. В ноябре 2009 года Обама подписал законопроект Керри-Лугара о выделении Исламабаду помощи в размере $7,5 миллиарда. Однако условия, выдвинутые американскими конгрессменами, оказались абсолютно неприемлемы для пакистанской военной элиты, которая не собиралась отказываться от участия в политике, сворачивать ядерную программу (в Вашингтоне многие опасались, что деньги пойдут на ее развитие) и обеспечивать Соединенным Штатам доступ к пограничным территориям Пакистана. Жесткую критику вызвало положение законопроекта, согласно которому Вашингтон имеет право осуществлять «контроль над государственными структурами Пакистана, включая армейские, с тем, чтобы их действия соответствовали интересам США».

На встрече командующих крупнейшими подразделениями пакистанской армии законопроект Керри-Лугара был назван «колониальным актом», угрожающим национальной безопасности страны. Военным не пришелся по душе безапелляционный «оскорбительный» тон американских законодателей, которые обвинили их во вмешательстве в дела гражданского правительства Юсуфа Гилани и укрытии преступников, замешанных в терактах в Индии. Главнокомандующий пакистанской армии Ашфак Кияни и главный министр провинции Пенджаб, брат лидера оппозиционной Мусульманской лиги Шабаз Шариф приняли решение провести крупную кампанию в СМИ против «попыток США навязать пакистанцам свои правила игры». Ведущие пакистанские газеты объявили президента и его министров «предателями, которые продались американцам». «Кто кроме нашего сговорчивого правительства, – вопрошала пакистанская газета The Nation, – согласился бы пожертвовать национальными интересами ради $ 7 миллиардов? Подход Соединенных Штатов к Пакистану очень хорошо иллюстрирует фотография Ричарда Холбрука (специального представителя Обамы по Афганистану и Пакистану) на переговорах: он развалился в кресле и беззаботно жевал жвачку. Эти новые колонизаторы получили от Исламабада все, о чем только могли мечтать» [312] . Согласно опросам общественного мнения, осенью 2009 года около 85 % пакистанцев не одобряли сотрудничества с США.

312

The Nation. 2009. November. 24,

«Пакистанские генералы, – писал The Economist, – считают, что Соединенные Штаты навязывают их государству сотрудничество на невыгодных условиях, что в очередной раз доказывает: внешнюю политику Исламабада нельзя было отдавать на откуп гражданским властям» [313] .

Критики были убеждены, что гражданское правительство, которое пришло к власти благодаря поддержке Соединенных Штатов, разочаровавшихся в генерале Мушаррафе, методично отстаивает интересы своих американских покровителей. Президент Асиф Зардари, указывали оппозиционеры, долгое время жил в эмиграции в США, а премьер-министр Гилани принадлежит к семье с богатыми колониальными традициями (еще его прадед входил в элиту британской Индии).

313

The Economist. 2009. November. 17.