Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы

Гринспен Алан

На сегодняшний день не существует эффективного способа сокращения вредных выбросов без существенного ущерба для экономики. По существу, речь идет о своеобразном налоге. Если квота достаточно низка, чтобы реально влиять на выбросы СО_?, то соответствующие разрешения заметно подорожают, и многие компании столкнутся с ростом себестоимости производства и снижением конкурентоспособности. Число рабочих мест начнет уменьшаться, и реальные доходы трудящихся сократятся. Может ли национальный парламент голосовать за перекладывание роста затрат на налогоплательщиков, когда выгоды от такой политики будут распределяться по земному шару независимо оттого, кто именно обеспечил сокращение выбросов С0₂?

Иными словами, может ли демократическое правительство успешно противостоять обвинениям в том, что в каком бы объеме оно ни снижало выбросы С0₂.

достигнутый эффект будет перечеркнут ростом выбросов в развивающихся странах, которые не присоединились к Киотскому соглашению 1997 года? Можно ли заставить развивающиеся страны воспрепятствовать увеличению выбросов углеродсодержащих соединений, обусловленному ростом экономики? Следует ли запретить «бесплатное» загрязнение окружающей среды только после того, как в категорию развитых стран попадет достаточно много государств? Я сильно сомневаюсь в том, что соглашения типа киотского приведут к общемировой договоренности о введении наказания за выброс парниковых газов. Выбросы С0₂ нарушают право собственности точно так же, как сливание нечистот во двор к соседу. Но защищать это право и оценивать ущерб от нарушения чрезвычайно сложно, поскольку провести оценку практически невозможно. История глобальных международных соглашений, будь то ВТО, ООН или любая другая крупная международная структура, наводит меня на пессимистические размышления. Такие меры, как квотирование и торговля квотами на выбросы или введение налогов на выброс углеродсодержащих соединений, утрачивают популярность, как только реальные люди начинают терять из-за них реальную работу.

В идеале, конечно, следовало бы технологически устранить прямую связь объемов выбросов углеродсодержащих соединений с производством еще до внедрения системы квотирования и торговли квотами, необходимость в которой в этом случае пропадает. Вмешательство, которое связано с квотированием, редко обеспечивает оптимальное распределение ресурсов, как наглядно показал мировой опыт централизованного планирования. Принудительное сокращение объемов производства, несомненно, породит политическую реакцию в виде сокращения импорта. Такой процесс ведет к постепенной утрате тех преимуществ, которые принесла послевоенная либерализация торговли. Введение «углеродного налога» может не повлечь потери рабочих мест, если этот налог будет единообразным для всего мира, однако я сомневаюсь, что единообразия можно достичь даже в отдаленной перспективе. Пока человечество не создаст технологии, ликвидирующие прямую зависимость объемов выбросов от объемов производства, сокращение выбросов всегда будет сопровождаться сокращением производства и занятости. С появлением таких технологий вредные выбросы уменьшатся без системы квотирования. Эффективный механизм квотирования и торговли квотами может создать ценовые стимулы для развития новых технологий, но с политической точки зрения этот процесс окажется слишком длительным. На мой взгляд, решить эту проблему будет очень непросто и недешево.

К сожалению, наиболее реалистичным представляется следующий сценарий: мир будет так или иначе уклоняться от проблемы глобального потепления до тех пор. пока ее опасность для экономики отдельных стран не станет еще более очевидной, например, пока не придется возводить плотины вокруг городов, чтобы спасти их от затопления, вызванного подъемом уровня моря. К слову сказать, голландцы веками успешно строили такие плотины, а вот венецианцы преуспели в этом отношении меньше. Иными словами, ликвидация последствий скорее получит поддержку политиков и населения, чем предотвращение причин. Правда, в этом есть свое преимущество: затраты на ликвидацию последствий лягут на плечи тех, кто будет пользоваться благами. Если же проблема глобального потепления окажется более серьезной, чем затопление (например, вызовет неблагоприятное изменение погоды), то такое решение окажется недостаточно эффективным.

Приведенный выше анализ позволяет сделать еще один печальный вывод: нам вряд ли удастся полностью прекратить традиционное использование нефти до того момента, пока она не закончится. Призыв президента Никсона к «энергетической независимости», прозвучавший в 1973 году, был рассчитан на публику, как и подобные заявления последующих президентов. Энергетическая независимость имеет смысл лишь в одном значении: это глобальное ценовое лидерство, основанное на значительных неразработанных запасах в недрах или избыточных нефтедобывающих мощностях вроде тех. что контролировала в свое время Комиссия по железным дорогам штата Техас. Сточки зрения национальной безопасности нефтяная независимость, которой обладали США до 1971 года, давно ушла в прошлое.

На сколько лет человечеству хватит нефти? По мнению многих специалистов, объемы поставок сократятся задолго до конца нынешнего

столетия. Предсказания пика и спада нефтедобычи стали появляться вскоре после того, как в 1859 году «полковник» Дрейк нашел первую нефть в Титусвилле (штат Пенсильвания). Сейчас уже практически не осталось сомнений в том. что нефть рано или поздно закончится. Мировые объемы нефтеносных залежей ограничены, как ограничено и количество месторождений. В 1 970 году уровень добычи достиг своего пика на территории 48 континентальных штатов южнее Канады, в 1988 году это произошло на Аляске, а в 1999 году — в Северном море. В 2005 году огромное месторождение Cantarell в Мексике, по-видимому, также вышло на максимальный уровень добычи. Раньше или позже все существующие месторождения достигнут своего пика, а новые крупные месторождения в развитых странах, ресурсы которых уже изрядно истощены, будут обнаруживаться все реже и реже. Определенные перспективы связаны с разведкой и освоением глубоководных нефтяных пластов, однако это дорогое удовольствие. По данным ВР, наиболее авторитетного источника, несмотря на значительные инвестиции в разведку и освоение новых месторождений, совокупный объем доказанных запасов в странах, входящих в ОЭСР, сократился со 113 млрд баррелей (1997 год) до 80 млрд баррелей (2006 год). Самые последние из крупных открытий — месторождения на Аляске (1967 год), в Северном море (1969 год) и в Мексике (1971 год).

Несмотря на это, довольно трудно точно определить, когда именно традиционная мировая нефтедобыча достигнет своего предела. Дело в том, что благодаря развитию технологий коэффициент извлекаемости на существующих месторождениях постоянно растет, отодвигая ожидаемые сроки окончательного истощения. Согласно базовому сценарию Министерства энергетики США. мировые объемы нефтедобычи достигнут пикового уровня примерно в середине нашего столетия.

Однако задолго до того, как нефтяные ресурсы начнут истощаться с геологической точки зрения, рыночные механизмы и ценовое давление могут вытеснить нефть из многих сфер ее традиционного потребления в США. Если история может служить примером, то более дешевые альтернативные виды топлива должны заменить нефть намного раньше, чем ее запасы физически истощатся. В свое время нефть вытеснила уголь, несмотря на большие запасы этого сырья, а уголь пришел на смену дровам еще до того, как наши леса пошли под топор. Прогнозировать баланс спроса и предложения нефти к середине века или какому-либо иному сроку очень сложно, но такое прогнозирование полезно с точки зрения приближенной оценки наших энергетических перспектив.

Как свидетельствует опыт последних 50 лет (и даже более продолжительного периода), ключевую роль в сохранении истощающихся энергоресурсов играют рыночные факторы, способствующие максимально продуктивному использованию этих ресурсов. Под их влиянием новые технологии и структурные изменения экономической деятельности сокращают удельное потребление нефти. Рост цен. возможно, ускорит модернизацию нефтеемких производств. Ие считая деятельности Комиссии по железным дорогам штата Техас, после Второй мировой войны активная политика не играла большой роли на нефтяных рынках, уступая сугубо рыночным факторам. Нормирование бензина в 1973 году в США не привело ни к чему, кроме длинных очередей на автозаправках. Хотя долгосрочные прогнозы предусматривают значительное повышение поставок нефти по сравнению с нынешними 85 млн баррелями в день, однако в них может оказаться слишком много неточностей, и рынки это чувствуют¹. К сожалению, эксперты зачастую не уделяют закону Мерфи того внимания, которого он заслуживает.

В США стремительно увеличивается рыночная доля гибридных автомобилей, работающих как на бензине, так и на электроэнергии. На горизонте уже просматривается появление автомобилей с питанием «от розетки». Недавно мне довелось сесть за руль одной из таких машин. Единственная проблема заключалась в том, что при нажатии на педаль акселератора автомобиль резко увеличивал скорость в непривычной для уха тишине. Я не исключаю, что самые популярные модели будут оснащаться аудиосистемой. имитирующей звук набирающего обороты двигателя. Людям не свойственно отказываться от привычного.

Сегодня рынок гибридных машин и электромобилей является нишевым. Если мировая нефтяная лихорадка усилится и цены продолжат расти, то электрогибриды станут весьма привлекательными. К тому же. генерируя необходимую электроэнергию на АЭС, мы сократим выбросы углекислого газа в атмосферу сильнее, чем любым иным доступным сегодня способом. По оценкам Министерства энергетики, даже без дополнительных генерирующих мощностей 84% из 220 млн автомобилей, которые ездят сейчас по нашим дорогам, можно было бы заряжать одновременно (будь они гибридными) по ночам, когда нагрузка на электросети невысока. Небольшое увеличение мощностей позволило бы довести этот показатель до 100%.