Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура
Шрифт:
Несмотря на свою искреннюю веру в благосклонность богов, царь беспокоился за своего сына, «порождение Ра, зачатого его семенем, сына Амона, вышедшего из его плоти, коронованного властителя Обеих Земель, подобного Татенену». Разумеется, мир лежит у ног фараона и каждый египтянин считает за честь поцеловать землю перед ним. Но последует ли народ завету того, кто ныне приобщается к породившим его богам, чтобы они всюду следовали за его сыном, почитали его, восхваляли его, словно Ра, дарующего свой свет Египту? Словно предвидя, что лучшие дни Египта уже миновали, царь не устает снова и снова взывать к богам, умоляя их быть милостивыми к его сыну. Он обращается к Амону: «Услышь меня, отец мой, господин мой! Я один в Эннеаде богов, которые рядом с тобой. Сделай так, чтобы сын мой предстал царем в обители Атума… Ты сам провозгласил его царем, когда он был еще юношей, сделал его властелином, да будет он жив, силен и здоров, над землями и над людьми… Пошли ему царствование на тысячи лет!.. Дай молодость его членам, детей – на каждый день! Ты щит, который обороняет его повседневно. Подними свой меч и свою булаву над азиатами, дай повергнуть их в страх, как будто он – сам Баал. Пусть он расширит границы по воле своей. Пусть земли и пустыни трепещут перед ним. Дай ему Тамери с рукоплесканиями. Отведи от него беды, катастрофы, несчастья. Пусть радость пребывает в его сердце, пусть кричат, поют и танцуют люди перед его прекрасным лицом. Вложи любовь к нему в сердца богов и богинь, нежность к нему и почитание – в сердца людей…»
«Что ты предсказал, исполнится твердо и точно. Все, что ты сказал, будет чудесно незыблемым. Дай мне царствование на двести лет, чтобы укрепить его для моего сына, который останется на земле. Продли его дни более, чем царя всякого, помня о том добре, что я сделал для тебя. Он будет послушным тебе властелином, ибо ты возложил на него корону. Он не отвернется от твоих дел, владыка богов. Сделай Нил великим и могучим в твое время, чтобы приносил он царству пищу в изобилии. Сделай так, чтобы цари, не знающие Египта, приходили в его священный дворец с дарами на плечах…»
Такие же пылкие мольбы обращает царь к Атуму, Птаху и ко всем богам и богиням Великой Эннеады. Последние строки этого документа – горячая просьба к людям и богам за возлюбленного сына. Быть может, кто-то из египетских мудрецов-прорицателей, а их в Египте было великое множество, предупреждал Рамсеса III, что все невзгоды, которые смог предотвратить он благодаря своей прозорливости, храбрости и удачливости, обрушатся на Возлюбленную Землю, едва его не станет? Давным-давно фараону Хеопсу было предсказание, что его династия угаснет через три поколения. Династии Рамсесидов было суждено просуществовать еще более семидесяти лет, и последние годы их преследовали беды и поражения. Однако вслед за ними пришли новые правители, сумевшие вновь поднять Египет с колен.
Глава IX
ВОЙСКО И ВОЕННОЕ ДЕЛО
1. Плюсы и минусы военного дела
Писцы считали, что военное дело стоит куда ниже их ремесла, однако их ученики, ослепленные блеском военной славы, нередко меняли тростниковую палочку и дощечку для письма на меч и лук, а уж тем более на колесницу с горячими скакунами. Чтобы наставить этих юнцов на путь истинный, писцы старались всячески продемонстрировать им все тяготы солдатской жизни, и среди множества стилистических упражнений эпохи Рамсесидов большое место занимают различные вариации на эту тему. Если верить им, чтобы стать пехотным командиром, необходимо с колыбели готовиться к военной карьере. Когда он достигал трех футов роста, его отправляли в казармы для обучения, в ходе которого на его голове и теле оставались шрамы на всю жизнь. Если он ленился, его выбивали как ковер (в тексте – «как лист пергамента»). Но все это было лишь подготовкой; после того как начальники признавали наконец его годным для военного дела, жизнь его превращалась в настоящий кошмар: «Приди, послушай о походах в Сирию и как переходит он через горы. Он несет хлеб свой и воду свою на плечах, как осел несет свой груз; его хребет разбит. Он пьет воду протухшую и гонит от себя крепкий сон. Когда достигает он врага, он подобен птице, пойманной в силок, и сил не осталось в его членах. Когда ему удается вернуться в Египет, он походит на палку, изъеденную червем. Он болен, бсесилие охватывает его, и его приходится везти на осле. Одежду его украли грабители, и слуга его сбежал». Все эти беды не грозят военачальнику, который разъезжает на колеснице. Поначалу, когда ему выдали пару прекрасных коней из царских конюшен и пятерых слуг, чтобы ходить за ними, он преисполнен радости. Он торопится попасть в свой родной город, чтобы покрасоваться там перед людьми. Он задирает каждого, кто имеет дерзость не выразить при виде его восхищения. Но он должен содержать двух из выделенных ему слуг, а теперь еще он собирается купить новую колесницу. Дышло стоит три дебена серебра, а корпус – пять. Это все, что досталось ему от небогатых родителей. Но вот он ввязывается в новую ссору с завистниками и оказывается ранен, а его упряжь стоит в придорожной канаве, и в этот самый момент высшее начальство проводит общий смотр. Его арестовывают и назначают сто палок. Несчастного бросают на землю и приводят приговор в исполнение.
Все это, разумеется, большое преувеличение, оно лишь доказывает, что ученые мужи недолюбливали солдат, которые наверняка отвечали им взаимностью. Воины, вернувшиеся из походов в Сирию, Нубию или Ливию, могли окончить свои дни в относительном достатке, как Яхмос, сын Абена, или обеспечить себе синекуру при дворе, как Яхмос из Нехеба. Едва ли у них были основания пенять на даром потраченное на воинской службе время. «Имя отважного мужа, – говорит сын Абена, – не будет забыто на земле во веки веков». К тому же это было вполне прибыльным делом, поскольку после каждой победы воины делили между собой добычу. Героям, о храбрости которых докладывали царскому гонцу, доставались не только наделы земли в их родных городах, но также рабы и рабыни. Например, Яхмос за свою доблесть получил девятнадцать рабов и рабынь и золото в виде ожерелий и чаш, подобных чаше Джути, на которой была выгравирована следующая иероглифическая надпись: «Даровано милостью царя Менхеперра благородному правителю, божественному отцу, любимцу богов, кто наполнял царское сердце радостью во всех чужеземных странах, как и на островах Великой Зелени, кто наполнил его склады лазуритом, золотом и серебром, управителю чужеземных стран, военачальнику, любимцу доброго бога. Твое будущее в руках владыки Обеих Земель, царский писец Джути».
Другого воина звали Диду, ему пришлось сменить немало должностей: он был начальником пустынь к западу от Фив, посланником во всех иноземных странах, знаменщиком царской личной охраны, капитаном судна «Мери-Амон» и, наконец, главой городской охраны. Он тоже неоднократно удостаивался похвал и награждался золотом. На его нагрудном ожерелье красовались золотые пчелы и лев с поднятой передней лапой.
Один знаменосец, живший в то же время, что и Диду, и по имени Небкемет (владыка Египта), получил в награду за службу браслет из серебристого золота (электрума).
Однако счастливее всех оказался знаменосец Небамон, который состарился на службе фараону; смелый и верный воин, он за всю свою долгую жизнь ни разу не подвергался наказанию. Царь решил вознаградить его заслуги двухэтажным домом с внутренним двориком, осененным пальмами. А кроме того, ему были дарованы земли со стадами, слугами и рабами, которые не могли быть реквизированы царскими чиновниками. Ему присвоили почетное звание имаху («почтенный») – это звание предусматривало похороны за счет царя. И наконец, не желая, чтобы он совсем отошел от дел, фараон назначил Небамона начальником корпуса охраны, патрулировавшей пустыню к западу от Фив. Все эти титулы и подарки были оглашены и вручены ему на военном параде. Когда Небамон был знаменосцем, он, как и упомянутый выше Диду, служил на военном корабле «Мери-Амон», поэтому на знамени его отряда был изображен корабль с кабиной посередине, рулевым веслом и такелажем. Вся команда собралась на судне, чтобы присутствовать при награждении бывшего капитана. Военачальники сидели на стульях с перекрещенными ножками, матросы стояли, выстроившись в четыре ряда. Небамон передал одному из военачальников знамя, которое носил, когда сопровождал повелителя Обеих Земель в чужеземных странах, и почтительно поклонился ему. Затем один из носильщиков царского опахала вручает ему другое знамя с изображением газели со страусовым пером на спине – символом корпуса, патрулировавшего пустыню к западу от Фив. Кроме того, он передает ему небольшой – чуть длиннее ладони – цилиндрик в форме пальмы, который, возможно, служил футляром для папируса с копией указа о назначении Небамона на новую должность. После этого меджаи (патруль) прошел парадным маршем перед своим новым начальником. Два военачальника преклонились перед ним, опираясь на локти. Мимо него пронесли знамена, одни квадратные, другие полукруглые, на которых, скорее всего, были записаны названия, численность и эмблемы отрядов, составляющих корпус меджаи. Наконец прозвучала труба, и началось торжественное шествие: впереди шел знаменосец, за ним – лучники, а позади воины с копьями и щитами. Проходя перед Небамоном, лучники приветствовали его поднятым в правой руке луком, затем снова вешали луки на шею и маршировали дальше, сжав руки в кулаки.
Подобным людям едва ли приходилось жаловаться на обращение повелителей, однако о судьбе других военачальников и рядовых воинов мы знаем гораздо меньше, поскольку они не могли позволить себе пышных гробниц с росписями, изображающими их военные подвиги. И тем не менее дошедшие до нас изображения рассказывают кое-что о жизни простых египетских воинов. Высшее воинское начальство, царские писцы и вербовщики – Чануни, Хоремхеб, Аменемхеб и прочие – весьма заботились о войсковом довольствии. Как правило, ежедневный рацион включал в себя хлеб, мясо, вино, лепешки, овощи и множество других питательных продуктов. Мы видим воинов, шествующих в строгом порядке за своим командиром, каждый несет на плечах мешок с провизией. Вот они входят в ворота и видят на дворе кувшины и корзины с сухарями, пирогами и кусками мяса. Позади корзин сидят на земле пожилые люди в белых одеждах, очевидно пекари и повара. Писцы отмечают в списках людей и полученную ими провизию.
В обязанности Небамона, после того как он встал во главе отрядов меджаев, входило, помимо всего прочего, воспитание и обучение новобранцев. Мы видим, как он занимается этим делом, удобно усевшись на табурете; рядом с ним два помощника, которые держат наготове еще один табурет, сандалии и палки. Перед ним писцы запечатывают кувшины с вином, клеймят быков, отмеряют продовольствие и все записывают. Надо полагать, что эта провизия предназначалась не только Небамону, но и его воинам.
Рамсесиды, как и их предшественники, старались, чтобы воины были сыты и хорошо снаряжены. Они делали все возможное, чтобы воины не жаловались на судьбу. Именно поэтому Рамсес II с такой горечью упрекал своих воинов, которые бросили его среди врагов, предоставив на милость Амона: «Как ничтожны вы сердцем, мои колесничие! Нет у меня отныне доверия к вам. Разве есть хоть один среди вас, кому я не сотворил бы добра в стране моей? Не одарял ли я вас как владыка, когда вы были бедны? Не назначал ли я вас по благосклонности своей начальниками? Не отдавал ли я сыну имущество отца его, положив конец всякому злу в сей стране? Я дал вам рабов и вернул вам других, отобранных у вас. Всякому, обращавшемуся с просьбой ко мне, я говорил каждодневно: «Исполню я это». Никогда еще не делал владыка для войска своего того, что я, ваш царь, по прошениям вашим. Я позволил вам обитать в городах ваших, когда вы не выполняли обязанности воинов, и моим колесничим открыл я доступ в города их, говоря: «Я тоже найду их в тот день, в час сражения».