Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура
Шрифт:
Модель парусного судна (Сингер. История техники, I)
Представим себе, что сирийские суда выгрузили пассажиров и товары в Пер-Рамсесе и путешественники должны пересесть на другие суда, следующие в Пунт. Это корабли библского типа – кебенет; они могли быть построены в Библе и куплены у финикийцев либо сооружены на египетских верфях, но опять же из сирийского леса и по библским образцам. У нас есть два изображения таких кораблей. Более древний относится к царствованию Сахура, второй – современник царицы Хатшепсут (примерно 2500 г. до н. э. и 1500 г. до н. э. соответственно). За тысячу лет, разделяющих эти два царствования, конструкция корабля претерпела лишь незначительные изменения. Корпус длинный с форштевнем, приподнятая корма, верхняя часть ее загибается внутрь и оканчивается большим цветком папируса. На палубе два наблюдательных мостика, спереди и сзади. Два рулевых весла по бортам недалеко от кормы. Толстый канат, поддерживаемый четырьмя стойками с развилками на концах, тянется от носа до кормы судна. На единственной мачте с четырьмя растяжками примерно в центре корабля большой парус, ширина которого превышает высоту. Такими кораблями управляла большая команда: потому что, когда не было ветра, морякам приходилось браться за весла. Обычно это были опытные моряки: «Они видели небо, они видели землю, были храбры сердцем и более осторожны, чем дикие звери; могли предсказать бурю до того, как случится она». На корабле сановники фараона, писцы и воины. Грузят самые лучшие товары земли египетской, которые больше всего ценятся в Пунте: украшения, зеркала, оружие. Царь лично провожал караван. Суда входят в канал, минуют Питом, где иудеи формуют кирпич, и выходят на Великую Зелень.
Дозорные на обоих берегах Земли Богов оповещают о приближении египетских судов. Местный царь, царица и вожди племен выходят из своих жилищ, стоящих на сваях в лагуне, садятся на ослов и спешат навстречу египтянам. Они такие же высокие и широкоплечие, как их гости. Головы у них круглые. Бороды заплетены, как у богов долины Нила и фараонов. Единственная разница в том, что у туземцев бороды свои, естественные, а у египтян – накладные. Они носят на шее круглые медальоны, похожие на те, что в моде у сирийцев. Внешность царицы вызывает изумление – это гора колышущейся плоти, и не очень понятно, каким образом ей удается самостоятельно передвигаться. Ее дочь, несмотря на молодость, уже многое переняла у матери. Египетские художники во все глаза смотрят на этот новый для них мир. Остается лишь гадать, делали ли они тайком эскизы на клочке папируса или дожидались возвращения на корабль, чтобы там запечатлеть увиденное по памяти. Во всяком случае, им удалось очень живо показать нам эту необычную сцену, точно изобразив все мелочи, заслуживающие внимания: мы видим царя с его царицей, деревню и ее обитателей, даже домашний скот и крабов на земле.
На берегу разбивают палатку, и начинается традиционный обмен приветствиями. Туземцы с благоговением преклоняются перед Амоном-Ра, «первородным богом, обитающим во всех чужих землях». Они рады видеть египтян и прекрасно осведомлены о цели их визита, однако для приличия делают вид, что удивлены, и спрашивают: «Зачем вы пришли сюда, в эту землю, о которой ведомо лишь избранным? Вы спустились с неба? Вы приплыли по воде или пришли по суше? Сколь плодородна Земля Богов, по которой ступает ваша нога! Это Ра, царь земли Тамери. Нет на земле трона, недоступного для его величества. Мы живем дыханием, которое он дает нам!» Согласно повелениям фараона (да будет он жив, здоров и силен!), их величествам преподносят хлеб, вино и пиво, мясо, фрукты и все, чем изобильна благодатная земля Тамери.
Судя по списку товаров, которые грузят на суда египтян, они отнюдь не прогадали на обмене: здесь наилучшие стволы деревьев из Земли Богов, горы сушеных благовоний, живые ростки благовонных растений, черное дерево и слоновая кость, золото, только что добытое в Аму, три сорта благовонных масел (тишепс, хесаит, ихмет), терпентин, черная краска для глаз, обезьяны двух видов, борзые, шкуры южных пантер и множество невольников и невольниц с детьми. Все это весьма ценный груз, несмотря на то что караваны из верховьев Нила тоже доставляли черное дерево, слоновую кость, шкуры пантер и многие другие товары. Но они не могли доставить самого главного, из-за чего, собственно, и затевались подобные долгие и трудные путешествия: древесины из Земли Богов, благовоний и – самое главное – живых благовонных деревьев, которые обитатели Пунта упаковывали вместе с корнями и землей, ничуть не хуже, чем лучшие садоводы Франции. Неудивительно, что удачливых путешественников встречали ликованием, когда их суда наконец приставали к набережной Ипет-Сут (Карнак). Носильщики, считая за честь послужить фараону, обращаются к зеленым деревьям, как к священным существам: «Будьте счастливы с нами, деревья благовоний, покинувшие свое место в Земле Богов и прибывшие к нам, во владения Амона, где теперь ваше место. [Царица] Мааткара будет взращивать вас в своем саду вокруг своего храма, как повелел отец ее».
Обитатели Пунта недаром спрашивали египтян, как они прибыли к ним: по воде или по суше. Действительно, из Египта в Пунт было два пути. Еще до Рамсеса и даже задолго до царицы Хатшепсут, во времена Одиннадцатой династии, некий путешественник, по имени Хену, добрался до Пунта и вернулся обратно частично по суше, а частично по воде. Его господин повелел ему закупить свежие благовония у «шейхов пустыни», а заодно он должен был постараться внушить обитателям пустыни боязливое почтение к фараону. Другими словами, его путешествие преследовало две цели: торговую и политическую. «Я отправился из Коптоса, – говорит он, – по пути, указанному его величеством. Воины, которые сопровождали меня, были с юга, из владений Уабут, что простираются от Гебелейна до Шабита. Все царские слуги, горожане и крестьяне шли за мной. Путь впереди очищали разведчики, чтобы разгонять врагов фараона. Дети пустыни были моими телохранителями. Все писцы его величества подчинялись мне. Они слали к царю гонцов. Отдав одно повеление, царь мог услышать тысячи голосов, передающих его.
Я выступил с войском в три тысячи человек. Я превратил дорогу в реку, красные земли (т. е. пустыню) – в зеленый луг. Во всякий день я давал каждому моему человеку один бурдюк, один посох, два кувшина воды и двадцать хлебов. Кувшины несли ослы. Когда один уставал, другой занимал его место. Я наполнил двенадцать водохранилищ в вади и в Идахете два, каждый размером двадцать на тридцать локтей. В Иахетебе, где встречаются воды, я построил еще один водоем десять на десять локтей.
И вот я достиг Великой Зелени. Я построил этот корабль и оснастил его как нужно. В честь него я принес великую жертву: диких быков, африканских быков и мелкий скот. Проплыв по Великой Зелени, я сделал, что повелел мне его величество, и принес ему все сокровища, какие нашел на обоих берегах Земли Богов (Та-Нечер). Я вернулся через Уаг и Рахену. Я привез ему прекрасные камни для статуй в его святилищах, такие, каких прежде не видали в царских покоях. Никогда ничего подобного не совершал ни один слуга фараона с начала времен».
Очевидно, это была весьма значительная экспедиция. Хену сопровождали в его переходе через пустыню не менее трех тысяч человек. Проводниками служили «дети пустыни», и, поддерживая постоянную связь с царской резиденцией, Хену, вместо того чтобы двинуться по проторенному пути прямо на восток, направился на юго-восток. Копая по пути колодцы и сооружая водохранилища, он достиг побережья в том месте, где позже появился маленький порт Береника. Здесь он, по его словам, построил корабль, несомненно из финикийского леса, доставленного по морю. Он достиг Пунта, посетил оба берега Земли Богов, закупил благовония и прочие товары этих стран. На обратном пути он высадился в Косейре, а оттуда пошел дальше через долину Рахену. Там он задержался, но вовсе не для отдыха, а чтобы заготовить каменные блоки для скульптурных мастерских фараона. Хену не тратил времени зря и заслужил, чтобы его имя было упомянуто среди величайших землепроходцев древности, потому что даже римлянину Элию Галлу в правление Августа потребовались невероятные усилия, чтобы повторить его подвиг.
Используя накопленный опыт, экспедиции во времена Рамсеса III направлялись в Пунт и по суше, и морским путем. Царь затрачивал на них огромные средства. Флот состоял из множества крупных кораблей и сопровождающих судов, а в команду входили не только моряки, но еще и лучники со своими военачальниками. На корабли погрузили большое количество припасов для команды и товаров для торгового обмена. По словам египетского летописца, этот флот отправился в плавание не из Красного моря, а из «моря Му-Кеди», которое может быть только Персидским заливом, Му-Кеди – «водой страны Кеди» в Нахарине – египтяне называли Евфрат. Возможно, Рамсес III сумел доставить из Финикии к берегам Евфрата стволы деревьев, как это сделал в свое время Тутмос III, и здесь уже построил свои корабли. Или, может быть, он достиг с царем Вавилона соглашения, по которому его воины, моряки и чиновники могли пройти через эту страну до Евфрата, а затем следовать дальше на вавилонских судах. В любом случае, флот экспедиции Рамсеса III должен был спуститься по Евфрату, обогнуть огромный Аравийский полуостров и лишь после этого направиться к берегам Пунта. Путешествие прошло без происшествий; имя грозного фараона на всех наводило страх.
Здесь, в Пунте, все произошло так же, как во времена царицы Хатшепсут. Египтяне встретились с туземцами и вручили им подарки фараона, затем корабли и баржи нагрузили товарами Пунта и всеми чудесными дарами ее таинственных гор, в том числе главной ценностью – сухими благовониями. Флот двинулся на север по Красному морю, достиг Суэцкого залива, а оттуда по каналу прошел из Питома в Нил. Где-то в районе Береники или Косейры дети вождей страны Та-Нечер вместе со своими товарами высадились на берег, собрали караван и, нагрузив ослов и носильщиков, благополучно достигли гор Коптоса. Здесь они взошли на речные суда и проследовали до Фив, где их ожидала торжественная встреча. «Передо мной пронесли всяческие товары и чудесные дары, – рассказывает царь в заключение. – Дети их вождей приветствовали мой лик, целовали землю и простирались на животе передо мной. Я отдал их (дары) Эннеаде и всем богам той страны, дабы умиротворить утром их вождей».
Можно предположить, хотя об этом нигде прямо не сказано, что караван прибыл в Коптос или Фивы одновременно с кораблями. Решение использовать оба пути было явно вызвано желанием фараона любым способом заполучить драгоценные благовония Пунта, потому что плавание по морю было сопряжено с большим риском. Поэт из «Сказки о потерпевшем кораблекрушение» мог бы порассказать, сколько кораблей отправилось на дно вместе с людьми и ценными грузами: «Буря застала нас в море, до того как достигли мы берега. Поднялся ветер. Всколыхнул он волну огромную. Я увидел бревно и схватился за него. Корабль утонул, и не осталось ни одной живой души».