Эпоха зараженных
Шрифт:
– Можно и так сказать! – рассмеявшись, отвечает Смитт, – Будешь четко выполнять команды и никогда не отправишься на такие работы, поняла?
– Да! – отвечаю, ужаснувшись от того, что он имеет в виду.
По усиливающемуся зловонному аромату начинаю догадываться о том, что из котельной обратной дороги нет…
Лагерь мародеров
Машина останавливается возле громадного металлического контейнера с массивными решетками на окнах. Идентификатор «Карантин» над входом позволяет сделать вывод о том, что сюда направляют вновь прибывших. Контейнер заперт, а рядом караулит стрелок.
Открывается дверь автомобиля и меня вытягивают на улицу. Следом выбрасывают вещи. Один из темнокожих пассажиров, которого я страстно поцеловала, остается за тонированными окнами. Второй – периодически покашливая, сопровождает к двери. Открывается окно внедорожника и мистер Смитт громким голосом произносит:
– Эй, голодранцы! Принимайте, теперь она ваша забота!
Никаких следов заражения. Все так же бодр и уверен в себе.
Ничего, скоро это изменится! Скоро ты перестанешь улыбаться ублюдок!
Темнокожий что-то говорит стрелку на входе, и тот оперативно открывает дверь. Взору предстает ужасная картина. Полуподвальная обстановка, отсутствие вентиляции и ударяющий с порога смрад человеческих выделений.
Здесь, на площади в пятьдесят квадратных метров, ютилось человек сорок: в основном женщины, старики и калеки. У некоторых невооруженным глазом можно было увидеть следы пыток. В дальнем от входа углу аккуратно уложены три трупа, которые в условиях повышенной температуры и влажности уже начали разлагаться. Кругом кашель и стоны. Редкий луч света, пробивавшийся сквозь дверной проем, только добавлял красок.
Делаю шаг внутрь, и дверь за моей спиной закрывается с оглушительным шумом. Никто не обращает внимания. Все заняты своими заботами. Отыскав в этом хаосе небольшой клочок свободного места (рядом с аккуратно расположившимися трупами), одеваю брюки и кофту. Походный вещевой мешок естественно изъяли, но перед этим мне удалось перепрятать карту. Выворачивающая внутренности вонь от разлагающейся человеческой плоти заставляет моментами терять рассудок.
– Он не может дышать, что вы смотрите? Помогите! – слышится в середине толпы.
Встаю и стараюсь пробраться поближе к эпицентру событий. Толпа настолько плотная, что прорываться приходится с боем.
В центре импровизированного круга наблюдаю за страданиями старика, бьющегося в конвульсиях лежа на спине. От напряжения сосуды в его глазах полопались, а изо рта сочится густая пена, вперемешку с вкраплениями крови. Пальцы на руках и ногах сводит судорога, позвоночник неестественно изгибается.
С невозмутимым видом к старику приближается здоровенная дама, лишенная глаза. Одета в грубые армейские берцы, брюки и солдатскую майку. Оказавшись рядом с ним, наносит удар ногой в область виска несчастного, прекратив страдания. Навсегда.
– Возражения? – с вопросительным взглядом спрашивает у окружающих, не встречая никаких эмоций, кроме сострадания несчастному, – Так и думала!
Вытерев следы крови с подошвы о поверхность пола, направляется на свое место. Тело тут же подхватили и транспортировали к остальным.
Понимая, что нужно обзаводиться знакомствами, направляюсь прямиком к ней. Сидит на полу, облокотившись спиной к стене. Голова запрокинута, а губы что-то бормочут.
– Привет, – обращаюсь к ней, – Меня зовут Ирина!
Презрительно осмотрев меня с ног до головы, продолжает сидеть, не отвечая.
– Я новенькая, – продолжаю, – Требуется помощь…
– Ты обратилась не по адресу, – со злостью в голосе произнесла она, – Я не завожу знакомств!
– Я хотела узнать, сколько нас будут здесь держать?
– Ты непонятливая? – разговор переходит в агрессивную стадию, – Или глухая? Иди отсюда, пока можешь!
– Ясно. Извините! – остаюсь сидеть рядом.
Бандану с лица не снимаю, хотя дышать становится все тяжелее с каждым часом. Соседка на меня внимания не обращает.
Слышится скрежет открывающегося металлического замка. Дверь распахивается и входят двое. Я не могу разглядеть их, вижу только два здоровенных мужских силуэта.
Все замирают. Я тоже… Всматриваюсь снова и снова, но никак не могу распознать их лиц, поскольку глаза слепят проникающие лучи света.
Они проходят внутрь и затягивают с собой тачку из строительного супермаркета для транспортировки товаров. Толпа расступается перед ними. У одного в руках остро заточенный крюк, используемый для ухвата туш крупного рогатого скота на мясокомбинатах. Когда они приблизились, узнала в их лицах чернокожих попутчиков. Счастливый обладатель поцелуя пребывает далеко не в лучшем расположении духа. Его бьет сухой кашель с выделениями сукровицы, которую он тщательно пытается скрыть.
– Мне не нравится твой кашель! – заявляет один из них.
– Все нормально. Заткнись и работай! – отвечает второй.
Вирус действовал на людей всегда по-разному, поэтому четко определенных симптомов никто не знал. А с учетом того, что я способна подарить человеку вирус искусственной модификации, созданный в лаборатории и усиленный какими-то внешними факторами, каждый раз, заражение происходит с сюрпризами.
Были случаи, когда я находилась в одном помещении с человеком, но вирус ему не передавался. До сих пор мне непонятна эта избирательная особенность человеческого организма. Но в целом, мой вирус смертелен.
Изначально зараза была перенесена моим организмом, но внесенные в геном вируса изменения, дали инфекции способность передаваться человеку без необходимости длительной инкубации. Теперь я с ужасом наблюдаю за этими двумя горе-насильниками, и молюсь, чтобы они поскорее ушел! Они могут с легкостью заразить находящихся здесь людей!
Им и со мной долго находиться опасно, но их защищает моя маска… А эти остолопы сейчас находятся в самом разгаре болезни, когда могут разносить инфекцию!
Остается уповать на волю Господню, что он защитит всех этих людей и не допустит невинных смертей…