Эра джихада
Шрифт:
Мент шарит в своей одежде, достает наручники.
– Да не на него, а на себя, козел!
С хрустом захлопываются стальные полукружья, образуя круг. В комнате воняет кровью и порохом, из-за высокой влажности просто невыносимо. Кавказец смотрит на меня – и потихоньку к омерзительному амбре прибавляется кислый запах мочи…
– Теперь ты. Даха еза? [26]
– Мегар ду! Мегар ду!
Ничего другого я и не ожидал. Глупо думать, что человек, весящий миллиард грина, будет разыгрывать Зою Космодемьянскую на допросе.
26
Жить
– Чьога дик ду. Вопрос первый – кто заказал взрыв губера в Краснодаре. Ты?
– Не я! Клянусь Аллахом, не я!
Глушитель немного меняет положение – теперь пуля, случись мне нажать на спуск, полетит в живот.
– Ва-а-а-а… клянусь Аллахом, не я сделал! Я не ваххабит! Не ваххабит я!
– Деньги ваххабитам отламываешь. Они на твои деньги Сочи взорвали. Что за такое положено? Что с тобой сделать за это?
Мент бледнеет. Он уже понял, во что вляпался, – ФСБ. Против такого его козыри не играют, грохнут, как предателя, и все. Одно дело – крышевать рынок, другое дело – ваххабитское гнездо покрывать.
– Клянусь Аллахом, не знал. Я человек мирный! Мирный, да! Я нэ против России!
Я незаметно включаю диктофон в кармане. Надеюсь, от влажности не выйдет из строя. Если выйдет – убью ту телку в магазине, которая клялась, что с ним плавать можно. Шутка юмора – я насчет «убью».
– Тогда говори, тварь! Где шахидки готовятся?! Что ты им купил? Кому отламывал? Сколько? Кто за деньгами приходил!
– Я нэ знаю…
Пуля бьет в дерево лавки, летят щепки.
– Владимир! Владимир, да!
– Где конкретно? Что там? Говори…
– Салам…
В Москве нормальным считается звонить человеку до двенадцати ночи, Москва вообще живет по совиному графику. Сергей вряд ли будет тусить в крутом клубе – у него жена теперь, сын. Но к требованиям работы он относится добросовестно. Как и я.
«Салам» вместо любого другого слова означает, что нахожусь не под контролем и мне можно доверять.
– Ты где?
– Недалеко. Наведался ко второму.
– Что там?
– Он раскололся. Запись сейчас пошлю тебе. Больше чем на час.
– Добро. Что еще?
– Девять клиентов ушли к конкурентам.
Сергей мгновение молчит.
– Это плохая новость.
– Цены слишком высоки. Надо снижать.
– А их директор?
– С ним все нормально. Думаю, можно договориться.
– Думаешь?
– Проиграй ему музыку. Его партнеры на Востоке не одобрят.
– Я понял.
– Владимирским филиалом хочу заняться сам. Там большие возможности.
– Ты уверен? Может, послать хороших торговиков? Регион большой, они быстрее окучат.
– Нет. Там надо просто проверить. Отработаю сам.
– Добро. Два дня хватит?
– Три – для верности.
– Добро.
– Посылаю запись…
Через переходник я уже перегнал звуковой файл с диктофона на телефон. Загнать его на адрес Сереги – дело нескольких секунд. Благо сейчас мобильная связь скоростная…
Дышится-то как хорошо. Не то что вся мерзость там.
Ага, ушло.
А самому уходить не хочется.
Еще немного подышав воздухом, вернулся в уютную тесноту сауны. Руки, кстати, надо еще помыть…
Еще не заходя в VIP, понял – что-то не то. На полпути остановился, взял обеими руками автомат – пистолет с такой длинной дылдой глушака неразворотлив. Терять нечего – пан или пропал. Резко шагнул вперед…
Паша Ахмеднабиевич – на полу, глотка – от уха до уха распахана, кровища на полу. Уже не трепыхается…
Мент лежит рядом, напоминая выброшенного на берег кита. Этот еще слабо дергает ногой, горло распахано. Своему же, да еще закованному в наручники.
– Как?
Иван молчит. Только какая-то обреченная злоба в глазах.
– Твою мать! Как?!
Молчание.
Осмотрелся. Гаденыш…
– Я подгоню машину. Потащишь сам.
Твою же мать!
Информация к размышлению
Сотни молодых мусульман ушли в горы.
Из Чечни пришли приятные новости. В агентство «Кавказ-Центр» поступило сообщение от источников в окружении Амира Имарата Кавказ Докку Абу Усмана о том, что за последние несколько месяцев осени 2011-го и зимы 2012 г. в горы к моджахедам ушли сотни молодых чеченских мусульман.
Источник не называет точных цифр, однако указывает, что наплыв молодежи очень большой.
Необычным является тот факт, что молодежь устремилась в леса в период холодов и снега, тогда как в предыдущие годы пополнение к моджахедам обычно прибывало в летний период.
Источники в качестве иллюстрации складывающейся общей картины приводят следующий факт: только на одном из маленьких участков в предгорной зоне, где несколько лет действовали только одна-две базы (по 15–20 человек), за последние три месяца пришлось построить не менее 5 новых баз.
Недалекое прошлое
15 мая 2015 года
Где-то в Имарате Кавказ
Одинокий внедорожник «Тойота», прокатившись по ночному селу, свернул к богатому двухэтажному кирпичному дому, стоящему у самого горного отрога. Дом был не столь шикарен, сколь шикарен забор – а на Кавказе богатство хозяина можно узнать скорее по забору, нежели по дому, ибо забор для дома – все равно что чадра для правоверной женщины. Этот забор – четырехметровой высоты, сложенный в три кирпича – был королем заборов и свидетельствовал о большом достатке и осторожности хозяина. Из кирпича, который пошел на его строительство, можно было бы выстроить еще один дом, и еще осталось бы…
Внедорожник не мигнул фарами, не посигналил – но ворота открылись, словно по велению джиннов, которые бродили по горам неприкаянные и которых в последнее время почти уже не осталось. Внедорожник заехал во двор, и молодые люди с автоматами начали поспешно закрывать ворота. Еще не хватало, чтобы кто-то увидел, как на двор заезжает ночной гость…
Справа – даже ночью выделялся серым на черном бархате ночи Большой Кавказский хребет, напоминая всем жителям села о величии нетленного и пустоте и суетности земного. Он определял все мысли, чувства и поступки людей здесь, люди просыпались здесь и видели величественные зубцы гор и засыпали при виде их. И потому люди здесь были не такие, как в Русне. Нет, не такие…