Эра Мориарти
Шрифт:
Садовник умер через три дня. Боже, как он страдал! Даже врагу не пожелаю подобной смерти. На второй день он уже не мог даже кричать, только хрипел. Я сидела с ним до последнего, видя в этом свой долг. Даже если не принимать во внимания проклятье, человек пострадал, пытаясь сделать лучше мой сад, и посидеть рядом – самое малое, что я могу для него сделать. Доктор заходил дважды. Делал уколы, после которых умирающий на некоторое время впадал в забытьё. Предлагал мне успокоительное. Во время второго визита посоветовал позвать священника, но Берт сказал, чо садовник был убеждённым атеистом. Берт поначалу старался как-то меня утешить, составлял компанию и всё пытался уговорить меня не убиваться так или хотя бы ненадолго пойти отдохнуть. Но сдался, видя мою непреклонность, и оставил одну. Бедняга, он и сам-то с трудом держался на ногах,
Я не пошла на похороны – заснула тяжёлым сном, и меня долго не могли добудиться. Больше я не работала в саду, и вообще старалась не выходить из своей комнаты, даже к обеду. Сидела у окна целыми днями, смотрела на осенний сад и старалась ни о чём не думать. А особенно – не думать о том, остался ли бы садовник в живых, послушайся я слов той цыганки и вернись в Лондон.
Осень постепенно раскрашивала сад золотом и багрянцем, а я смотрела, как ветер играет листьями сирени под моим окном, пока однажды не обратила внимания, что с ними творится нечто странное. Это было вечером, и поначалу я не поверила своим глазам, списав все на неверную игру освещения. Вернее, нет… я поняла всё сразу, просто не хотела верить, потому и спустилась, надеясь убедиться, что вечерний свет и напряжённые нервы сыграли со мной злую шутку.
Осень бушевала в саду огненно-рыжим пожаром, но пламя, которое сжигало куст сирени под моим окном, было иного рода – то самое чёрное невидимое глазу внутреннее пламя, что уничтожило ранее мои любимые розы. Многие листья уже почернели и скрючились, а на тех, что остались, более не было иных оттенков – ни зелёного, ни жёлтого с красным. Только чёрный. И на некоторых веточках уже появился знакомый восковидный налёт белесого цвета.
Сами понимаете, мистер Холмс, выхода у меня не оставалось. Я не стала никому ничего объяснять, в ту же ночь собрала небольшой дорожный чемоданчик и покинула «Ивовую хижину» ранним утром, пока все ещё спали. Пешком добралась до станции и купила билет на первый же поезд в сторону Лондона.
Понимаете, мистер Холмс, я не могла рисковать.
Нет, вы только не подумайте, что я суеверна. Даже сейчас я не верю до конца в мистическую подоплёку происшедшего и пытаюсь по мере сил найти рациональное объяснение всем этим ужасным событиям. Но если есть хотя бы малейшая вероятность, хотя бы тень вероятности – я не вправе рисковать жизнью и здоровьем хороших людей.
Я должна точно знать, мистер Холмс, понимаете? Я ведь даже не сообщила дяде о своём приезде, поселилась в дешёвых меблированных комнатах и стараюсь не попадаться на глаза прежним друзьям, а также и не заводить новых. Я боюсь сходиться с людьми – вдруг случившееся в Боскомской долине повторится и в Лондоне? Я устала бояться, но не знала, к кому мне обратиться за разъяснениями. Древние философы ничем не могли мне помочь, и я перестала посещать библиотеку, в которой первоначально надеялась найти все нужные мне ответы. Конечно, я слышала о великом сыщике Шерлоке Холмсе – а кто в Англии о нём не слышал? Но полагала, что вы давно отошли от дел или же работаете на правительство, и было бы самонадеянно с моей стороны отягощать вас подобными мелочами. Но тут на вдруг женском собрании меня познакомили с мисс Хадсон, и она была столь любезна…
– Всё это вздор, милочка! – перебила свою подругу Элеонора, и слегка наклонилась, чтобы ободряюще похлопать её по руке. После чего распрямилась и требовательно уставилась на Холмса. – Ну? Мистер Шерлок Холмс, великий детектив… Ох, извиняюсь – сэр Шерлок, конечно же! У вас найдётся свободная минуточка, чтобы помочь моей подруге?
Холмс проигнорировал как неподобающий тон подобного замечания, так и саму юную скандалистку, и обратился непосредственно к нашей гостье.
– Вы поступили правильно, обратившись ко мне, мисс. Ваше дело куда серьёзнее, чем могло показаться на первый взгляд, несколько раз вы только чудом избежали смерти. Но пока я не вижу в нём ничего сверхъестественного. Сейчас мне надобно навести кое-какие справки и проверить кое-какие догадки. Но рискну предположить, что завтра к этому времени мы уже будем знать ответы на все интересующие нас вопросы. А пока предложу вам воспользоваться нашим гостеприимством в обществе особы, более подходящей вам по полу и возрасту, чем два престарелых джентльмена.
Юные леди поняли намёк правильно и удалились из гостиной, оставив нас с Холмсом вдвоём – хотя мисс Хадсон и не отказала себе в удовольствии несколько раз негодующе фыркнуть и поворчать что-то о мужском деспотизме. Когда шаги девушек затихли в дальнем конце коридора, я в некотором смущении обратился к своему всё ещё молчавшему другу.
– Холмс! Мне, конечно, далеко до вашей интуиции, но кое-что и я не мог не заметить. Мне кажется, я знаю, что явилось причиной смерти несчастной кошки и бедного садовника. Во время моей службы мне доводилось работать с некоторыми веществами, чьё воздействие на живые организмы производит подобный эффект… Кошка, очевидно, съела нечто, пропитанное отравой, потом, взбесившись от боли, поцарапала садовника и внесла на своих когтях в его царапины малую толику яда, оттого-то он и умер иначе и далеко не сразу. Какое-то дьявольское стечение обстоятельств, я никак не могу понять, как несчастная кошка могла добраться до подобного вещества, это ведь не мышьяк, которым травят крыс наши добрые фермеры, и не цианистый калий, который можно купить в любой аптеке…
– Вы, как всегда, упускаете самое важное, Ватсон! – откликнулся Холмс из своего кресла. – Вы забываете о том, с чего всё началось.
– Вы имеете в виду розовый куст?
– Я имею в виду цыганское проклятье.
– Помилуйте, Холмс! Никогда бы не подумал, что вы можете верить в подобную чушь!
– А кто вам сказал, что я верю? Я просто отметил, что именно с него-то всё и началось. Хотя, если быть точным, всё началось даже раньше.
Воспользовавшись отсутствием дам, Холмс достал из початой упаковки сигару, аккуратно обрезал кончик и закурил – на этот раз воспользовавшись спичками.
– Я называю такие дела «делом на пол-сигары», – пояснил он, выпуская клубы ароматного дыма. – Глупо и расточительно ради такого простого дела набивать трубку, не успеешь толком раскурить – а решение уже найдено.
– Но тогда зачем же, Холмс?! – вскричал я, до глубины души поражённый. – Зачем вы сказали бедной девочке ждать до завтра? Почему не успокоили её сразу?
– Ватсон, ну это же элементарно, неужели вам не хочется ещё хотя бы раз вкусить столь восхитительный омлет? К тому же мне действительно следует навести кое-какие справки, чтобы окончательно удостовериться в собственной правоте. – Тон моего друга был серьёзен, но глаза смеялись. – Может быть, мне удастся уговорить её приготовить стейк по-американски, а не ту горелую подошву, что выходит из-под очаровательных ручек нашей милой мисс Хадсон. Или даже татарский бифштекс без этого ужасного чесночного соуса, который постоянно к нему присылают, несмотря на все мои просьбы. Никогда не ешьте чесночный соус, Ватсон! Мало того, что он сам по себе ужасно гадок на вкус, так ещё и легко маскирует привкус мышьяка.
И я, поразмыслив, пришёл к выводу, что Холмс абсолютно прав. Если не по поводу чесночного соуса – то хотя бы по поводу омлета.
– Дело нашей прелестной садовницы простое, но от того ничуть не менее страшное и подлое, – повторил Холмс, когда с сигарой было покончено, сделаны необходимые звонки и получены ответы на телетайпограмму. – Вы, конечно же, обратили внимание на внешний вид мистера Берта? «Ранение, полученное при службе в особых войсках» – так это теперь дипломатично принято называть, но мы-то с вами знаем, что это значит на самом деле. К тому же бальзамические жидкости и странно пахнущие микстуры… Нет, с этим Бертом дело совершенно ясное! Понятно, где он служил, и что там с ним сотворили. Нетрудно найти отраву, если пользуешься ею каждый день.
– Холмс! – вскричал я, шокированный. – Неужели вы действительно полагаете, что за всеми этими ужасными преступлениями может стоять этот несчастный калека?! Мисс Джейн утверждает, что он хороший человек, а ей не откажешь в проницательности! Да и зачем ему могло понадобиться убивать садовника и уж тем более – бедную кошку?
– Характеристики, данные мисс Джейн своим новоявленным родственничкам, говорят нам, скорее, о душевных качествах самой мисс Джейн, нежели о тех, кого она описывала. Хорошему человеку бывает трудно поверить в существование мерзавцев, даже имея к тому явные доказательства. Кошку он убил вполне сознательно, но вовсе не кошка должна была стать настоящей жертвой.