Эра надежд
Шрифт:
В Российской же Федерации все обстояло куда проще. После недолгих правоприменительных поисков там выкристаллизовались две универсальные статьи – про наркотики и про оружие. Ибо подбросить полграмма героина или патрон от мелкашки – это такая мелочь, про которую не стоит и говорить, а человека после этого можно спокойно сажать. Правда, оружейная статья используется гораздо чаще из чисто экономических соображений. Доза наркоты – она ведь денег стоит, а патрон от «макарова» – ничего. Если посмотреть статистику осуждений за двадцать первый век, то можно подумать, что чуть ли не половина населения России все свободное время где-то рыщет, с немалым трудом находит свой ржавый патрон и бережно его хранит всю оставшуюся жизнь, дожидаясь, пока за ним наконец-то придут.
Мне
Петр запретил кому-либо сопровождать своего сына в Австралию, так что тот пустился в далекий путь в одиночестве и теперь тихонько плакал в выделенном ему закутке, громко именуемом каютой. Ничего, со временем, глядишь, и поймет, что быть живым австралийским студентом все-таки лучше, чем мертвым русским царевичем. А не поймет – и хрен с ним, в конце концов, его личное дело. Тем более что вряд ли он найдет в Австралии столь страшную жену, как та австрийская принцесса, на которой ему предстояло жениться через четыре года. Да и любовницу, которая тут же побежит закладывать своего милого царю Петру, в Ильинске днем с огнем не сыщешь. Потому что стучать она будет мне, а это совсем другое дело. Но естественно, царевич ничего этого не знал и потому пребывал в меланхолии. Ничего, боцман на «Врунгеле» ее быстро разгонит, а пока пусть наследник чуток погорюет напоследок, осталось совсем недолго.
В Коломне мы заправились углем, после чего за трое суток добрались до Орла. Затем сутки с хвостиком на поезде, полчаса по прилично разросшемуся Таганрогу – и я вновь оказался на борту своего корабля, флагмана австралийского флота «Капитан Врунгель». Теперь он стоял в одиночестве – «Молния» и «Катя» ушли сразу после разгрузки.
Пятнадцатого октября по европейскому календарю мой корабль продемонстрировал провожающим, что такое настоящий пароходный гудок, а затем неспешно вышел из залива и взял курс на юго-запад. Честно говоря, меня уже тянуло домой, к женам, детям и кенгуру со слонами, но путь «Врунгеля» пока лежал не в Австралию. Ибо я только что прочел очередное письмо от Филиппа, где тот приглашал меня в гости, обещая, что приложит максимальные усилия для урегулирования остающихся до сих пор спорными моментов. Причем это было написано с таким чувством, что я всерьез забеспокоился. А вдруг он действительно решит всучить мне весь Балеарский архипелаг? Это при том что на самом деле Австралии и один-то остров там был не нужен, в чем я полностью соглашался с Ильей. Более того, даже Себу совершенно необязательно объявлять австралийской территорией! От испанцев требовалось всего лишь согласиться с присутствием там нашей администрации, ограниченного воинского контингента и вывести остров из-под правил колониальной торговли, вот и все.
В общем, я решил подстраховаться от излишней щедрости Филиппа и сел писать ответное письмо. Благо в послании молодого короля содержался один довольно скользкий момент – герцога Алекса Романцева заверяли, что приложат все мыслимые усилия для обеспечения его безопасности как в пути, так и во время пребывания в Мадриде.
Вот к этому-то я и прицепился, доброжелательно сообщив, что объясняю подобные строки исключительно молодостью и неопытностью испанского короля, а также его похвальным обыкновением прислушиваться к советчикам. Кто же подсказал его величеству такое и, главное, зачем? Ибо всему миру известно, что австралийцы сами обеспечивают свою безопасность, и очень эффективно! Дальше испанская сторона ставилась в известность, что «Врунгель» прибудет в Валенсию, а оттуда я с сопровождающими лицами кратчайшим
Еще раз перечитав свое творение, я хмыкнул. Пожалуй, после прочтения такого документа у короля взыграет ретивое и он будет получше торговаться за свои исконные владения.
Керченский пролив мой крейсер миновал утром следующих суток. Давно прошли те смутные времена, когда для преодоления этого водного рубежа нам приходилось стрелять из пушек и минометов, запускать матерящиеся и швыряющиеся гранатами беспилотники – в общем, вести себя суетливо. Сейчас «Врунгель», не сбавляя хода и время от времени оглашая пролив ревом гудка, шел по самой середине обозначенного бакенами фарватера, а на мачте антенны дальней связи, торчащей над угловой башней малой крепости, полоскался австралийский флаг. Вскоре ему составил компанию турецкий, поднятый над недавно достроенной крепостью Ени-Кале. Так и не померший к настоящему моменту Муртаза-паша демонстрировал, что он не зря получает ежемесячный скромный пенсион от Австралийской империи.
При взгляде на это благолепие меня посетила интересная мысль. Пусть, например, мне не удастся убедительно отбрехаться от приобретения острова или островов в Балеарском архипелаге. В таком случае не переуступить ли права на эти клочки земли туркам? После недавно и без всякого блеска закончившейся войны султан будет рад приобретению новых территорий, да еще находящихся в стратегически важном месте. Правда, удержать их, в случае чего, Турция не сможет, но это уже другой вопрос. А в качестве ответной любезности попросить визиря увеличить поставки рабочей силы на строительство канала. Добавив, что в случае отказа мы вынуждены будем завозить туда эфиопов.
Разумеется, подобное развитие событий вызовет определенное недовольство в окружении испанского короля. Так ведь и хрен с ним, в конце-то концов, с этим неудовольствием! Самого же монарха в силу особенностей характера будут интересовать не какие-то претензии его министров к нам, а здоровье еще не родившегося и даже, кажется, и не зачатого сына.
Кроме того, этакий финт ушами наверняка возмутит Францию. Не страшно, с нами у нее и так дипломатических отношений не было и нет, зато есть, и неплохие, с турками. Возникнет дополнительная напряженность между Людовиком и султаном, что будет только на руку Австралии.
Когда керченский берег уже почти растаял на горизонте, ко мне явился боцман и, ухмыляясь, сообщил, что мою светлость почему-то хочет видеть недавно принятый юнга.
– Как, по-твоему, получится из него моряк? – поинтересовался я.
– Сейчас – вряд ли, – последовал ответ. – Жизнь его еще не била, а по характеру он мямля и трус. Может, вы его к себе в денщики возьмете?
– Ладно, скажи, чтобы зашел минут через пятнадцать.
Алексей явился в адмиральскую каюту, сияя свежим фонарем под глазом, и с ходу начал жаловаться на злую судьбу в облике боцмана и старшего матроса третьей палубы. Я внимательно слушал: а не проскользнет ли в его речах хоть тень угрозы – мол, я не кто-нибудь, а царевич, вот войду в силу… Но нет, настолько дураком он не был, что внушало определенный оптимизм.
– Значит, морским волком ты почему-то стать не хочешь? – прервал я наконец излияния юнги. – А зря, но – твое дело. В принципе ты мог бы плыть и пассажиром, однако это стоит денег. В каюте четвертого класса путь до Австралии обойдется в двести рублей без кормежки.
– Что такое каюта четвертого класса? – робко спросил Алексей.
– Это такие закутки в самом носу третьей палубы, ты их наверняка видел.
– Но там же вообще нет окон!
– С окнами – уже второй класс, восемьсот тридцать рублей. У тебя, разумеется, при себе нет таких денег? Могу дать в долг, но, извини, с процентами.