Эра разлома
Шрифт:
— Проклятье! — вслух выругался я и изо всех сил пнул табурет, крепко ушибив большой палец. Зашипев от боли, я уперся руками в столешницу, и под правую руку попала какая-то коробочка.
Ощупав находку, я понял, что нашел именно то, что искал — спички.
Я незамедлительно зажег свет и обомлел — в скудном свете от одиного огонька я увидел небольшое помещение, судя по всему, подвал какого-то трактира или постоялого двора, заставленный бочками с напитками и ящиками с овощами и солониной.
Широкий стол в центре комнаты был заставлен всевозможной снедью, правда, разбросана она была в полнейшем хаосе.
Мужчины и женщины. От совсем молодых, почти подростков, до уже пожилых. В одежде и без. Все они были разбросаны в разных позах, а на лицах застыло выражение неописуемого страха. Тела были перепачканы застывшей кровью, у многих она запеклась на губах, и струйки убегали из полураскрытых ртов на дубовые доски подвала.
И если бы только тела! Между цельными трупами повсюду лежали их фрагменты. Отсеченные руки и ноги, вываленные наружу внутренности, отрубленные головы с распахнутыми глазами и вытянутыми языками. Проследив взглядом за длинной окровавленной дорожкой, я увидел совсем молоденькую девчонку, которая из последних сил ползла к выходу, однако убийца не дал ей и шанса — смерть настигла девушку у ступеней лестницы в виде ножки от табурета, которой он пришпилил несчастную к полу.
Пальцы обожгло — огонек дошел до конца спички, я выругался и бросил ее в сторону. Теперь, когда я знал, что именно скрывала темнота, мне стало очень страшно. Трясущимися руками я снова начал чиркать спичкой, но перестарался и обломил ее головку. Бросил испорченную в сторону, и, наконец, разжег новую.
Поискав взглядом по столу, я нашел единственную целую свечу, которую незамедлительно поджег.
В ноздри только сейчас ударил тошнотворный трупный запах, который в сопровождении с картиной расчлененных тел заставил меня буквально вывернуться наизнанку. Меня стошнило на стол неопределенной жижей красноватого цвета, в которой угадывались кусочки мяса, и… Волосы?!
Новая волна отвращения прокатилась по всему телу, меня передернуло, после чего снова вырвало. Густые черные волосы выходили из моего желудка, протягиваясь в пищеводе, и мне приходилось помогать себе руками, чтобы вытащить их наружу. Все это сопровождалось все новыми и новыми рвотными позывами, которые в конечном счете оставили меня совершенно без сил.
Кое-как утерев губы, а, вернее, размазав рвоту по лицу, я рухнул на табурет, чтобы хоть немного отдышаться.
Проклятье! Значит, так и “развлекается” эта их госпожа… Энерис? Да, вроде Энерис. Насколько я помню, мастер Слуг смерти сказал, что этого не случалось уже несколько лет… По всей видимости, истинная глава Слуг смерти в принципе не имела постоянного физического тела! Не знаю, как это возможно, но… Она каким-то образом направляла деятельность организации, приспешники занимались наемными убийствами, в то время как она лишь изредка пользуется их оболочками, чтобы “выйти в свет” и поразвлечься перед очередным периодом “спячки”. Солус великий, это ужасно! Она воспользовалась мной, моим телом, чтобы участвовать в этой безумной оргии, а затем перебить их всех, как скот! Наверняка затем, чтобы не оставлять свидетелей своего умопомрачения!
Интересно,
Я попробовал привстать на табурете и всмотреться в лица мертвецов, но мне тут же стало тошно, так что пришлось отказаться от этой идеи. Во-первых, я все равно не знал и половины Слуг в лицо. А во-вторых, все это кончится лишь новым приступом тошноты, от которого я вполне могу потерять сознание. Да и какая, по большому счету, разница? Мне нужно было думать лишь о том, как выбраться отсюда живым, а потом уже решить, как быть с Велизаром. Желания иметь хоть что-то общее с этими извергами из Слуг смерти становилось все меньше — не ровен час, и меня прирежут, как того старика, ради сиюминутной прихоти госпожи.
Меня вновь передернуло от страха, а, возможно, я просто замерз — все же здесь, в подвале, было довольно прохладно, а я все еще не раздобыл одежду.
Копаться в куче мертвецов ради окровавленного тряпья мне не хотелось, а потому, взяв свечу в подставке с собой, я начал подниматься по лестнице.
Прочь из этого проклятого подвала!
И сколько еще раз мне придется оказываться без памяти черт знает где, чтобы потом с голой задницей искать, чем бы прикрыться?! Это уже начинает надоедать!
Наконец, я добрался до двери, ведущей в основной зал трактира. Интересно, день сейчас или ночь? Вдруг я окажусь без одежды, так еще и весь окровавленный, посреди целого зала обедающих людей? Вот будет номер! С другой стороны, что еще мне оставалось? Не сидеть же здесь до скончания времен!
Прислушавшись к звукам снаружи, я не уловил ни звона посуды, ни голосов. Ну, да поможет мне Солус!
Аккуратно надавив на ручку, я медленно приоткрыл дверь.
По ту сторону стояло два человека в одежде ордена Луцис. Посмотрев прямо в глаза одного из них, я узнал бойца, который чуть было не поймал меня в подвале дома Симеона.
— Добрый вечер, Гарнет, — сказал, словно сплюнул, боец и двинул мне кулаком в челюсть.
Глава 14
Пакмут Боуен
Вскоре Велизар вернулся — румяный и довольный, он подошел к счетоводу и хлопнул его по плечу.
— Как удачно ты женился, приятель, — хохотнул он и плюхнулся в кресло как ни в чем не бывало, а затем выпил еще один бокал вина. Жена Балли медленно вошла следом за ним. Выглядела она скверно — растрепанная, в небрежно застегнутом платье, девушка прошла к своему месту, как заводная игрушка, и опустилась на сиденье. Счетовод, вновь раскрасневшийся, как рак, даже не посмотрел в ее сторону — они оба сверлили взглядом пространство перед собой, будто часовые на посту.
— Не женщина, а буря! — не унимался придворный маг, посмеиваясь. Вытерев проступившую на правом глазу слезу, девушка налила себе полную кружку крепкого черного кофе и осушила ее залпом. Велизар хмыкнул, однако, потеряв интерес к игнорировавшей его колкости семейной паре, вновь повернулся к нам с Питом.
— Ну, Пакмут? Подкрепился, как я посмотрю?
— О да. Отменное угощение, благодарю.
— Не стоит, — самодовольно отмахнулся Велизар, будто он имел хоть какое-то отношение к приготовлению этих блюд. — Небось, думаешь теперь, как скоро окажешься на виселице?