Эра жаворонка

Ефимова Марфа

– Остальное я добываю сам, - предупредив повисший в воздухе вопрос, пояснил Ко.
– Или покупаю у местных крестьян. Ты не представляешь, как мало человеку надо. Ты и сам это поймёшь, когда привыкнешь.

– Привыкну - что?

– Жить, уняв глупых обезьян.

Вук ни черта не понял и поэтому промолчал до самого конца пути.

Вечером, кутаясь в толстое шерстяное одеяло и ощущая знакомую потерю личных границ среди нависающих зелёных скал, далёких снежных вершин, цветущих плантаций на склонах крутых холмов, Янко составлял в голове симфонию из уханья сов, шуршащих порывов ветра и треска насекомых. Он знал, что Ко знает о вопросах, лениво кружившихся

в недрах вуковой души, и знал, что Ко ответит на них, когда сочтёт нужным. Так и вышло - едва солнце, бухнувшись сонным животным, скрылось за перевалом, Сенг сказал:

– Я не сомневался, что ты меня услышишь. Ты поехал на мой зов, и ты приехал. Больше никто не услышал, только ты.

– Я слышал в груди колокольчики. Твоя работа?

Ко рассмеялся, отставив чашку с горячим чаем. Пар, витиевато пляшущий над кружкой, быстро иссяк. Холод, волной разливающийся с вершин, вынудил Сенга и его гостя плотнее окуклиться в войлочных накидках.

– Я представлял лишь ударные позывные, - проговорил Ко.
– Но ведать не ведал, как именно обозначусь. Ну, пусть будут колокольчики.

– Я тоже смог однажды протелепатировать, - похвастался Янко.
– Правда, без матрицы пересборки я на это не способен. А ты крут. Ты умеешь.

– Ну, конечно, - усмехнулся Сенг.
– Чёрта с два. Ловкость рук и никакого мошенства. Слетал в Катманду, посидел пару часов у портала. Всё, как у тебя.

– В Катманду есть портал?! На кой он там?

– Чистая утилитарность, Ву. Предполагалось, что в горах будут проходить тренировки космонавтов. Но потом рвануло развитие модификаций, и высокогорный тренинг оказался ненужным. Мне это Горовиц сообщил, он успел здесь отметиться, поскольку не был модифицирован.

– И зачем я тебе был нужен?

– Как зачем? Чтобы вылечиться. Ты же хочешь вылечиться? Я не тебя одного, я всех звал.

– От чего?

– От тех бешеных павианов, что скачут в твоей голове и пожирают тело.

– А-а-а, ты про это. Я их называю хронотонами.... Только не говори, что сам ты уже здоров. Или ты не был болен вовсе?

– Был.

– Значит, сейчас, нет?

– Нет.
– Улыбка товарища мягко коснулась небритых щёк Вука.

– Да ладно. Ты прямо волшебник.

Пилот голосом высказал недоверие, но сам, вдыхая аромат горной ночи, растекаясь по резному сиденью из тёплого невиданного дерева, выплёскивая растёкшегося себя на звёздное небо и чёрную траву, мысленно соглашался с Сенгом. Он видел - Сенг румян, свеж, свободен от алкоголя и удивительно спокоен. Он гармонично резонировал со струнами диковатого края и не был озабочен ничем происходящим. Происходящее медленно огибало его упругий кокон, не касаясь мутными струями событий.

– Тогда ты тоже волшебник, - парировал Ко.
– Потому что пока ты добирался до меня, ты научился обходиться без спирта. Ты не осознал пока этого, но ты уже можешь.

Вук закрыл глаза, вспоминая Ишим и хруст памирских можжевеловых веток и муху в калькуттском храме. Ровный мерцающий огонёк затеплился вдруг в его груди.

– Пару месяцев назад мне встретился бездомец, - произнёс он.
– Попрошайка. Лентяй и бездельник. Выпрашивал у меня подачку, весьма забавно мотивируя. Мол, думать надо не животом и не головой, а сердцем, а сердце велит не суетиться и не работать. Я посмеялся тогда. Уж, сердце-то подскажет! Уж сколько в истории было бед из-за того, что отключали голову и действовали на эмоциях! А коли никто не станет работать, во что мы скатимся? А теперь вот сижу и сомневаюсь: а, может, он прав?

– Не путай эмоции

с мечтой, - покачал головой Ко.
– Эмоции сиюминутны, а мечта - долгоиграющее топливо.

– Виссер живёт мечтой, потому и не болеет, - задумчиво проговорил Вук. Они замолчали и молчали, вглядываясь в фиолетовую гущу далёких горизонтов, пока Вук не зевнул и, с трудом превозмогая себя, не доковылял до постели, где и уснул, забыв отметить, что сегодня не принял ни стопки.

Следующие дни, повинуясь молчаливым приказам коллеги, ставшим уже и не коллегой, а, скорее, вросшим элементом местного пейзажа, духом этого заоблачного края, безмолвным тружеником, сгибающим спину над чайным листом или арахисовыми грядами, Вук обрабатывал огород, ковыряясь в морковной, свекольной и редисовой ботве. Он также плёл веники из какого-то низкого сухого кустарника либо от руки переписывал сутры, добытие Сенгом в затерянных селеньях. Сутры причудливо перемежались со всевозможными молитвами христианского или исламского толка, и Вук, посмеиваясь над наивной путаницей народной мудрости, с умилением отмечал, что счастливы люди, хранившие эти сказы и не высматривающие в них чужеродной неуставной ереси. Перо фиксировало мелкий твёрдый почерк пилота и отсылало в общее пространство радостных людей, как величал его Сенг, тексты искренних посланий. Вечерами Вук рассказывал товарищу все свои злоключения, и Ко, громко вскрикивая и переживая, в волнении метался по дому.

– Я отправил его на Тенеру, - сказал Янко, описывая сложные игры с Волощуком, - посчитав справедливым принцип талиона. Зуб за зуб, око за око. Я поместил его точно на станцию. Там есть запасные скафандры. Пусть поживёт с ребятами из девятой экспедиции, которых он лишил возможности вернуться и обрёк на вечное одиночество.

– Любопытно!
– Глаза Сенга загорелись. Он щипал петуха для завтрашнего супа, но оставил это занятие и жадно спросил.
– Тебе удалось понять принцип передачи не только информации, но и тела?

– Меня крепко двинули по башке, - хмыкнул Янко.
– Кто-то проболтался об отлёте "Гамаюна" и о грядущем апокалипсисе. Как ты понимаешь, нашлась куча желающих покинуть заражённую Землю. Пришлось держать оборону, но по башке меня всё-таки двинули. И я всё понял. Я же физик, дружище, и кое-что успел поизучать до космической академии. Это кое-что отличным образом улеглось после удара по головушке.

– Ну же!

– Всё проще пареной репы. Наши пересборочные аппараты вовсе не занимаются разборкой на элементарные частицы. Невозможно собрать без ошибок разобранное хотя бы по старому доброму принципу неопределённости. Да и нет никакой разборки. А есть подстройка под нужную частоту гравитационных колебаний тела. ДНК-носитель матрицы записывает колебания всех составных частей пересылаемого объекта, компонуя волновой пакет. И этот пакет усилиями сборочного генератора вводится в резонанс с гравитационными осцилляциями. Возросшая амплитуда несёт его по геодезической линии пространственно-временного поля, пока не гасится о точку сингулярности.

– Выход из кротовой норы?

– Он самый. Выскочив в точке сингулярности, наши корабли вынуждены добирать остаток пути дедовским способом - на твёрдом топливе с солнечными парусами, а всё потому, что в этой пресловутой точке нелокальности невозможно применить обычные законы геометрии. В ней пространство ветвится фрактальным образом и тем самым меняет размерность. Мы не умеем вкладывать трёхмерные тела в размерность, скажем три с половиной, поэтому обычная физика утыкается в эту чёртову точку и не знает, что делать дальше.