Эрагон. Вилка, ведьма и дракон
Шрифт:
Она проскользнула между вонючими, еще влажными прилавками на краю рыбного рынка и вышла на улицу. Впереди играла музыка, слышались разговоры, из окон «Сытного обеда» лился теплый мерцающий свет. Окна в таверне были хрустальные и поблескивали, как бриллианты, – их делали гномы по особому заказу. Всякий раз, глядя на окна, Эсси испытывала гордость, даже сейчас. Ни в одном доме на улице не было такой красоты.
Внутри, как всегда, было шумно и людно. Эсси, не обращая внимания на гостей, подошла к бару. Папа разливал пиво, мыл кружки, раскладывал по тарелкам копченую селедку. Он мимоходом взглянул на дочь. Та юркнула в дверцу возле конца барной стойки.
– Что-то ты припозднилась, – сказал он.
– Прости, пап. – Эсси взяла тарелку, положила на нее горбушку хлеба, ломтик твердого сардосского сыра, подсохшее яблоко с полки под баром. Она была еще слишком мала, чтобы прислуживать гостям, зато после закрытия поможет прибраться.
А еще позже, когда все лягут спать, она украдкой спустится в подвал, соберет все необходимое…
Она пошла с тарелкой к большому каменному очагу, рядом с которым расположился столик и два стула. Один был свободен, а на другом сидел кто-то рослый и темноглазый, с ровной бородкой, в длинном черном дорожном плаще. На колене гость держал тарелку и не торопясь ел мамину жареную баранину с репой, аккуратно насаживая кусочки на железную вилку, взятую здесь же, в таверне.
Эсси не обратила на него внимания. Подумаешь, всего лишь путник, один из тех, кто сотнями заглядывает в «Сытный обед».
Она плюхнулась на стул, отломила кусочек хлеба, воображая, что отрывает голову Хьордис… И принялась жадно есть, пальцами запихивая хлеб в рот, вгрызаясь в сыр и свирепо пережевывая – от этого почему-то становилось легче.
До сих пор хотелось плакать, и это сердило еще сильнее. Плакать – это для малышей. Для слабаков, которыми все командуют. Но не для нее!
Раздраженно хмыкнув, Эсси откусила яблоко, и черенок застрял в просвете между передними зубами.
– Ты чем-то расстроена, – мягко сказал человек напротив.
Эсси нахмурилась, выдернула черенок и швырнула его в огонь.
– Это Хьордис во всем виновата!
Папе не нравилось, когда она подолгу болтала с гостями, но она не обращала особого внимания на этот запрет. У посетителей всегда были в запасе интересные истории, многие ерошили ей волосы, говорили, какая она милая девочка, угощали леденцами и засахаренными орехами, особенно зимой.
– Да? – спросил незнакомец, отложил вилку и повернулся к ней. – А кто такая эта Хьордис?
– Дочка Джерека. Он главный каменщик князя, – хмуро ответила Эсси.
– Понятно. И поэтому она такая важная особа?
Эсси покачала головой:
– Поэтому она сама себя считает важной особой.
– И чем же она тебя огорчила?
– Всем! – Эсси яростно впилась зубами в яблоко и заработала челюстями так энергично, что прикусила щеку изнутри. Поморщилась, сглотнула, стараясь не обращать внимания на боль.
– Очень интересно, – произнес гость, отпил из кружки и салфеткой промокнул пену на усах. – Может быть, расскажешь? Выговоришься – и легче на душе станет.
Эсси покосилась на него с легким подозрением. Лицо у этого посетителя было открытое, но в темных глубоких глазах мерцало что-то… жесткое.
– Папа будет недоволен, что я вам мешаю.
– У меня есть немного времени, – беззаботно отозвался гость. – Я жду одного своего знакомого, который, к сожалению, имеет привычку опаздывать. Если желаешь поделиться со мной своей печальной историей, то найдешь во мне самого благодарного слушателя.
Его странный выговор был Эсси незнаком, кроме того, гость использовал множество умных слов и произносил их так старательно, будто лепил языком из воздуха. Несмотря на это и на жесткость в глазах, Эсси решила, что он, пожалуй, человек хороший.
Она поколотила пятками по ножкам стула:
– Ну… Я бы рассказала, но не могу, потому что мы с вами еще не подружились.
– Правда? А как нам подружиться?
– Скажите, как вас зовут, вот и все!
Гость улыбнулся. Зубы у него были красивые.
– Ну конечно. Как же я сразу не догадался. В таком случае меня зовут Торнак. – Он протянул руку. Пальцы были длинные и бледные, но сильные на вид. Ногти подстрижены аккуратным квадратом.
– Эсси, дочь Сиглинга. – Она пожала ему руку и ощутила твердые мозоли.
– Рад познакомиться, Эсси. Ну, так что же тебя тревожит?
Эсси посмотрела на недоеденное яблоко и со вздохом положила его на тарелку.
– Это Хьордис во всем виновата.
– Ты это уже говорила.
– Она всегда меня обижает и велит подружкам меня дразнить.
Лицо Торнака стало серьезным.
– Это очень нехорошо.
Приободрившись, Эсси помотала головой, давая выход возмущению.
– Дело не в этом! Ну да, они меня и так иногда дразнят… Но когда рядом Хьордис, то вообще деваться некуда!
– Так было и сегодня?
– Ага. Примерно. – Она отломила кусочек сыра, сунула в рот и, жуя, вспомнила все, что случилось за последние несколько недель. Торнак терпеливо ждал. Это ей понравилось. Он был похож на кота. В конце концов она набралась храбрости и сказала: – Перед уборкой урожая Хьордис стала лучше относиться ко мне. Я думала… думала, что теперь все пойдет на лад. Она даже пригласила меня в гости. – Эсси бросила взгляд на Торнака. – Она живет возле замка.
– Впечатляет.
Эсси кивнула, радуясь, что он ее понимает:
– Она дала мне одну из своих лент, желтую, и сказала, что я могу прийти к ней на праздник.
– И ты пришла?
Эсси опять кивнула.
– Это… это было сегодня. – Глаза наполнились жгучими слезами, и девочка торопливо заморгала, злясь на себя.
– Полно, полно, – участливо произнес Торнак и протянул мягкий белый платок.
Сначала Эсси не хотела его брать: он был такой чистый! Но слезы сами собой хлынули по щекам, и она вытерла их.