Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

Роран решил, что на следующей стоянке он обязатель­но попросит Карна подлечить их раны, а если маг окажется слишком усталым, то от лечения придется воздержаться. Лучше уж потерпеть, чем позволить Карну израсходовать все силы еще до того, как они прибудут в Ароуз. Роран не без оснований полагал, что там умения Карна могут ока­заться более чем полезными.

Мысли об Ароузе и его осаде заставили Рорана свобод­ной рукой нащупать на груди пакет с приказами, которых он даже прочитать не мог, и пакет с деньгами, которые ему вряд ли удастся сохранить, но они пока тоже были надеж­но спрятаны за пазухой.

Прошло еще несколько долгих напряженных минут. Вдруг одна из гончих принялась возбужденно лаять где-то в гуще деревьев, выше по ручью, и остальные собаки ри­нулись на ее призыв, яростно лая и давая своим хозяевам понять, что добыча близко.

Когда их лай стал удаляться, Роран медленно поднялся и, осмотрев ближайшие деревья и кусты, тихо сказал:

— Все чисто, выходите.

Когда встали и все остальные, Хамунд — высокий, лох­матый, с глубокими морщинами у рта, хоть и был всего на год старше Рорана, — напустился на Карна:

— Что ж ты раньше этого не сделал? Зачем мы чуть ли не вверх тормашками через все поле мчались, а потом, гро­зя сломать себе шею, по этому косогору спускались?

Карн ответил Хамунду не менее сердито:

— Потому что раньше я об этом не подумал, толь­ко и всего! А если учесть, что я избавил вас от такой неприятности, как порванные собаками в клочья штаны и собственная шкура, мне, по-моему, следовало бы полу­чить хоть слово благодарности!

— Да ну? А по-моему, ты мог бы и пораньше сообразить насчет своих заклинаний! До того, как нас загнали черт знает куда!

Опасаясь, что спор Карна и Хамунда перерастет в дра­ку, Роран встал между ними.

— Довольно! — сказал он и спросил у Карна: — А ты суме­ешь с помощью магии спрятать нас от стражи?

Карн покачал головой:

— Людей обмануть куда трудней, чем собак. — Он бро­сил уничтожающий взгляд на Хамунда. — Во всяком слу­чае, большую часть людей. Нас самих я могу спрятать, но ведь следы-то наши останутся. — И он указал на сокрушен­ные папоротники и отпечатки копыт на влажной земле. — Люди все равно поймут, что мы где-то здесь. Но если мы поскорее уберемся отсюда, пока их отвлекают собаки, тогда…

— По коням! — тут же приказал Роран.

Бурча самые разнообразные проклятия и почти уже не сдерживая стонов, они вновь оседлали коней, и Роран в по­следний раз внимательно оглядел ложбину, желая убедить­ся, что они ничего не забыли, а потом двинулся вперед, возглавляя свой маленький отряд.

Через пару минут они галопом вылетели из-под дере­вьев и помчались прочь от оврага, возобновляя свое бес­конечно долгое путешествие. А вот что им делать, когда до­берутся до Ароуза, Роран пока и понятия не имел.

14. Пожирательница луны

Эрагон, сгорбившись и опустив плечи, шел через лагерь варденов, пытаясь как-то избавиться от неприятного ощущения боли в шее, которое заработал, фехтуя утром с Арьей и Блёдхгармом.

Поднявшись на небольшой холм, казавшийся одиноким островом в этом море палаток, он уперся руками в бедра и огляделся. Перед ним расстилалась темная гладь озера Леона, посверкивая в сумерках гребнями невысоких волн. В озере отражались оранжевые огни факелов, горевших в лагере. Дорога, по которой двигались вардены, пролега­ла между лагерем и берегом. Эта широкая полоса тесаных камней, скрепленных известью, была создана — во всяком случае, по словам Джоада, — задолго до того, как Гальбаторикс уничтожил Всадников. В четверти мили к северу у самой воды виднелась маленькая рыбацкая деревушка, точно присевшая на корточки и затаившаяся. Эрагон пре­красно понимал, что ее жители отнюдь не в восторге от соседства целой армии довольно голодных людей.

«Ты должен научиться… видеть то, что у тебя перед глазами».

После того как они покинули Белатону, Эрагон много размышлял над этим советом Глаэдра. Он не был абсолют­но уверен, что понял смысл этого высказывания, но Глаэдр не пожелал ничего более к этому прибавить. Так что Эрагон был волен интерпретировать его слова по своему усмотрению. Он действительно стремился увидетьвсе, что было перед ним — вне зависимости от того, малое оно или большое, важное или вроде бы не имеет значения, — и по­нять суть каждого предмета.

Но сколько он ни старался, его не оставляло ощущение того что все подобные попытки самым жалким образом проваливаются. Эрагон смотрел, но видел лишь ошелом­ляюще огромное количество подробностей и при этом был убежден, что видит еще далеко не все, и просто недоста­точно проницателен, чтобы охватить все разом. Еще хуже было то, что ему крайне редко удавалось понять смысл того, что он видит или чувствует. Вот, например, сейчас Эрагон никак не мог понять, почему из трех каминных труб в той деревушке не идет дым.

Но, несмотря на то что сам себе он казался совершенно бестолковым и слишком поверхностным, кое-какие пло­ды работа над собой все же дала: теперь, по крайней мере, Арья уже не каждый разодерживала над ним победу во вре­мя их тренировочных боев. Эрагон следил за нею с удвоен­ным вниманием, изучал ее столь же придирчиво, как оле­ня, по следу которого некогда шел на охоте, и в результате выиграл несколько поединков. Однако он по-прежнему не только не способен был превзойти ее в искусстве фехто­вания, но даже и равным ей не мог считаться. Эрагон не знал, чему еще должен научиться — или кто мог бы его это­му научить, — чтобы стать столь же искусным фехтоваль­щиком, как Арья.

«Возможно, Арья права, и опыт — это единственный наставник, который может мне помочь, — думал Эрагон. — Но опыт требует времени, а вот времени-то у меня как раз и нет. Вскоре мы достигнем Драс-Леоны, а там и Уруба­ена. Боюсь, самое большее через несколько месяцев мне придется лицом к лицу встретиться с Гальбаториксом и Шрюкном».

Эрагон горестно вздохнул и потер руками лицо, пы­таясь переключить мысли на что-нибудь другое, не столь тревожное, но неизменно возвращался к одним и тем же сомнениям; они терзали его, как собака мозговую кость, и это ничего не давало, кроме постоянно усиливавшегося ощущения тревоги.