Еретическое путешествие к точке невозврата
Шрифт:
Неожиданно Карл отшвырнул секиру, задрал голову к небу и издал жуткий рёв, который, казалось, не мог вырваться из человеческой глотки. Разбойники от неожиданности отшатнулись.
Кровь из пореза затекла Вольфгеру в глаз, он невольно зажмурился, а когда проморгался, то с изумлением увидел, что на поляне на месте Карла на задних лапах стоит медведь совершенно невообразимых размеров, и не обычный, бурый, а грязно-чёрный и клочкастый. Медведь помотал башкой и оглядел поляну крохотными налитыми кровью глазками. Потом ещё раз взревел, разинув пасть, из которой клочьями летела пена, и начал убивать. Огромные кривые когти и клыки рвали человеческую и лошадиную плоть, как пергамент. Разбойники, в смертельном ужасе побросав бесполезное
Вольфгер пришёл в себя не сразу. Дождавшись, когда противная дрожь в ногах исчезнет, он сделал шаг от дерева, вытянул из-под нагрудника шарф, стёр с лица кровь, кое-как перевязал щёку и побрёл к Карлу.
Карл был без памяти, дышал хрипло и с трудом, глаза закатились. По счастью, конь Вольфгера, единственный из всех, уцелел. Барон поймал его, с третьей или четвертой попытки смог взвалить тяжеленное тело Карла поперёк седла и увёз с поляны. Оставаться на ней было совершенно невозможно.
Отъехав подальше, Вольфгер привязал коня, стащил Карла на землю и перекатил на попону. Потом развёл костёр и, найдя ручей, отмыл своего телохранителя от засохшей крови и отмылся сам. Карл в себя не приходил. Три дня и три ночи он находился между жизнью и смертью, метался в бреду, заходился сухим, доходящим до рвоты кашлем, и всё это время Вольфгер дежурил возле него, стараясь с помощью своих невеликих познаний в лекарском искусстве облегчить страдания больного.
На четвёртый день Карл пришёл в себя. Открыв глаза, он дрожащими руками ощупал себя, и с недоумением глядя на Вольфгера, прохрипел:
– Во… господин барон, что… Что это было? Где я? Что со мной?
– Наверняка сказать не могу, Карл, – улыбнулся Вольфгер. – Но сдаётся мне, что ты каким-то чудом превратился в медведя и перебил напавших на нас разбойников. И их лошадей – тоже.
– Ах, вот оно что… Тогда всё понятно… – пробормотал Карл.
Он не сказал больше ни слова, закрыл глаза и задремал. Но это уже было не болезненное забытьё, а сон.
Убедившись, что Карлу ничего не угрожает, Вольфгер заставил себя вернуться на ту поляну, где на них напали. Преодолевая брезгливость и долго выбирая, куда поставить ногу, он, завязав шарфом лицо, медленно ходил по бурой от крови траве, вспугивая сыто ковыляющих ворон и разгоняя рои жужжащих мух. Среди вещей разбойников ему удалось найти небольшой охотничий лук, колчан со стрелами и котелок. Котелок он потом долго оттирал песком в ручье, а из лука сумел подстрелить фазана, ощипал его и, как умел, сварил на костре похлёбку.
Запах варева разбудил Карла. Вольфгер, придерживая голову больного, стал осторожно поить его. Оборотень с трудом глотал. Выпив немного, он показал глазами, что пока достаточно, и откинулся на седло, служившее ему подушкой.
– Ну, как ты? – спросил Вольфгер.
– Спасибо, уже лучше… – ответил Карл, облизывая пересохшие и растрескавшиеся от жара губы. – Сколько… сколько я был без памяти?
– Три дня и три ночи.
– Я обязан вам жизнью, фрайхерр Вольфгер, – пробормотал Карл. – Примите мою нижайшую благодарность…
– А по-моему, это я тебе обязан жизнью! – мягко улыбнулся Вольфгер. – Ведь если бы не ты, разбойники разделали меня, как свинью на бойне. Но объясни мне, ради Христа, как это ты сумел превратиться в медведя? Да ещё в такого огромного, чёрного, я и не знал, что в Саксонии такие водятся!
– Такие точно не водятся… – криво усмехнулся Карл. – Мой господин, я должен кое в чём признаться. Я не человек. Я – вербэр, медведь-оборотень. Теперь вы можете меня убить, я не буду сопротивляться…
– Что-о?!! – Вольфгер чуть не свалился с пня. – Ты – оборотень?!! Но ведь их же не бывает! Хотя, хм… Я своими глазами… М-да… Ну, ладно, пусть оборотень. Хотя, знаешь, всё-таки трудно вот так сразу в это поверить. Но скажи-ка мне, с какой стати я должен тебя убить?
– А разве ваша вера не считает оборотней исчадьями ада? Каждый христианин должен истреблять нечисть, это богоугодное дело. Ну так вот, я – эта самая нечисть и есть.
– Постой-постой, ты сказал «ваша вера», значит, ты не христианин?
– Конечно, нет, – хмуро ответил Карл, – да я и не могу быть христианином, я даже не крещён. Какой священник возьмётся совершить таинство крещения над оборотнем?
– Невозможно во всё это поверить, – ошеломлённо сказал Вольфгер. – Если бы я не видел своими глазами… Послушай, может, будет лучше, если ты мне расскажешь всё с самого начала? – спросил он, и тут же спохватившись, добавил:
– Если ты, конечно, хорошо себя чувствуешь.
– Я расскажу, – кивнул Карл, – вставать я ещё пока не могу, а говорить в силах. И, господин барон, могу я вас попросить ещё немного похлёбки и кусочек мяса?
Карл родился и вырос в деревушке, лежавшей в предгорьях Альп. Обычная деревушка – два десятка крытых соломой низеньких домов, сараи, огородики, колодец у околицы. Только вот церкви в деревне не было, потому что жили в ней не люди. Деревня была населена оборотнями-вербэрами, а они не поклонялись никаким богам. Почитали духов предков и медведя-прародителя, приносили ему в жертву мёд, ягоды и лепёшки, вот и вся вера. И отец, и мать Карла, его старшие братья и сёстры, словом, все жители деревушки были полулюдьми-полумедведями. И все состояли в родстве друг с другом. Откуда в эти места пришло племя вербэров, не знал никто. В других деревнях жили обычные люди. Они не любили и боялись оборотней, но трогать их не рисковали – вербэры могли постоять за себя.
Густой лес начинался сразу за околицей, и дети пропадали там с утра до вечера, зимой и летом. Лес был их другом, они знали лес и не боялись его. Сбор грибов и ягод для младших и охота для старших детей были обычной помощью семье.
В то утро Карл поднялся на рассвете, взял приготовленный с вечера мешочек с едой и ушёл далеко в лес, где, как он знал, должна была созреть малина. Без отвара малины зимой старым и малым совсем плохо – кровоточат дёсны и выпадают зубы.
Карл мог бы найти дорогу к малиннику с закрытыми глазами. Погода выдалась хорошей. Утренний туман быстро рассеялся, в лесу было тепло и сухо, пахло разогретой хвоей, мох пружинил под ногами, иногда виднелись шляпки грибов, в кронах деревьев возились и безмятежно чирикали птицы, но что-то было не так. На полпути Карл с удивлением почувствовал, что ему мучительно не хочется идти дальше. Никогда раньше с ним не случалось ничего подобного. Мальчик попытался пересилить себя, но скоро сдался и повернул обратно. Ему становилось всё хуже и хуже, и вскоре он уже не шёл, а бежал.
Когда до деревни было уже недалеко, Карл острым звериным чутьём ощутил запах дыма, но это не был обычный дым из печей, это был дым пожарища. Мальчик побежал со всех ног, и когда он очутился на околице, то увидел, что деревни больше нет. Она сгорела дотла, уцелели один или два дома. Не понимая, что могло случиться, Карл пошёл по единственной улице, и когда прошёл её до конца, понял всё. На запятнанной кровью траве лежали страшно изуродованные, изрубленные тела жителей деревни – мужчин, женщин, стариков и детей. Тело каждого было пригвождено к земле грубо обтёсанным осиновым колом. Очевидно, люди напали на деревню рано утром, когда все ещё спали, и поэтому застали оборотней врасплох. По следам и брошенному, изломанному оружию Карл понял, что вербэры отчаянно сопротивлялись. Сколько нападавших было убито, Карл не знал, потому что трупы своих люди унесли, но силы были очень уж неравны.