Еретики Аквасильвы
Шрифт:
Я ужасно расстроился, хотя и не так сильно, как если бы ожидал от Гостя решения всех моих проблем. Похоже, я мог оказаться Тар'конантуром – внуком императора. Но почему Танаис не хотел подтверждать мои догадки? Что он выигрывал от Такой таинственности? Ладно. Раз легендарный солдат не желал обсуждать эту тему, то я не собирался настаивать на своих аргументах. Мое уважение к нему было огромным – причем не только из-за его гигантских габаритов. Если Летиен действительно являлся тем, кем представлялся, то он прожил невероятную жизнь. Я мог узнать от него факты, о которых
По моим подсчетам, он должен был родиться двести пятьдесят лет назад в небольшой фетийской деревушке. Позже Танаис поступил в имперскую армию и дослужился до полководца. В самые мрачные дни Таонетарной войны он встал на сторону Этия Великого и ни разу не отступился от него – даже когда Фетия едва не оказалась завоеванной. В отличие от многих друзей и соратников он уцелел в той отчаянной битве, в которой погиб Этий. Летиен прошел через годы узурпации. Он был последним живым человеком из эры Великой войны. При мысли об этом мне стало жаль его. Если Танаис говорил нам правду, то он потерял всех своих близких и друзей. Он видел, как разрушалось то, во что верили его товарищи, не говоря уже о распаде Третьей империи с ее марионеточным правителем – ничтожным трусом, который сидел теперь на троне Этия.
Не желая упускать уникальную возможность, я расспрашивал Танаиса о Фетии и Этии, о его соратниках и моих далеких предках. Даже если Летиен не был тем легендарным героем, он знал об эре «Истории» больше, чем кто-либо другой. На исходе дня я поверил, что он действительно являлся тем самым Танаисом, как бы это странно ни звучало. Он жил рядом с людьми, описанными в книге Кэросия – общался с ними, пил вино и спорил на деньги. Летиен застал империю на пике славы – в то удивительное время, когда каждый мог выбирать себе собственного бога.
Услышав мой вопрос о нынешнем императоре, он нахмурился.
– Ты должен понять, что Тар'конантуры легко превращаются в плохих и хороших людей. Даже пара близнецов может оказаться зеркальной противоположностью друг друга. Оросий… – Он задумчиво посмотрел куда-то вдаль и тихо продолжил: – Оросий не имеет права на имя Тар'конантуров. Его отец отличался бесхребетной уступчивостью. Но сын превзошел отца во всех худших и отвратительных качествах. Он предатель и трус, забывший о своих обязанностях. Оросий превратился в чудовище. С каждым годом он становится все более опасным человеком, хотя мог бы стать великим правителем.
– Я никогда не слышала, чтобы его называли трусом, – заметила Равенна.
– Есть несколько видов трусости. Оросий решил, что он не связан теми правилами, которые оставили для нас наши предки. Он считает, что сан императора освобождает его от морали.
В голосе Танаиса зазвучали нотки презрения. Казалось, что он с трудом выносил само существование Оросия.
Гамилькар сдержал обещание и вернулся в Лепидор, привезя нам последние вести из Танета. К моменту его отплытия из Экватории ультиматум, посланный отцом, еще не дошел до лорда Форита. Однако Барка сообщил нам не менее интересные новости. Дом Кэнадрата объявил Фориту войну, обвинив его агентов в противоправных действиях. Кэнадрат был другом нашего покойного короля, и я вновь задумался о возможной причастности Форита к отправке наемных убийц.
Потягивая вино в одной из уютных гостиных, Гамилькар рассказывал отцу о переменах в хэйлеттитской империи. Он заметно помолодел с момента нашей первой встречи, хотя сохранил озабоченный вид. Дом Барки снова начал развиваться. После нескольких лет застоя его финансовое положение значительно улучшилось.
– Реглат Ишар объявил войну Кемарии. Он повел армию на это последнее независимое государство и за двадцать дней одержал победу. Ему потребовалось выиграть только одну решающую битву. Теперь к югу от Танета вся территория принадлежит хэйлеттитской империи. Однако наш Совет так ничего и не предпринял. Люди, подобные Фориту, скорее умрут, чем отдадут часть своих прибылей на укрепление оборонительных сооружений. Они ерены, что несколько миль открытой воды обеспечат Танету неуязвимость.
– А вы так не считаете? – спросила Равенна.
– Честно говоря, я скептик. Если Ишар возьмет Мэлит или Юкхаа, наши приграничные города, то хэйлеттиты получат доступ к гаваням. Многие из них не знают, как выглядит море, но я уверен, что они быстро научатся управлять парусами. В природе нет такого явления, как неприступный город.
– Сколько времени понадобится Ишару, чтобы напасть на Танет? – спросила Палатина.
– Год уйдет на взятие Мэлита и Юкхаа. Затем лет пять они будут готовиться к штурму Танета. Но удастся ли это Ишару… я не знаю. Насколько мне известно, он не имеет опыта морских боев.
– Хэйлеттиты могут нанять профессионалов, – сказала Палатина. – Так поступил Таонетар.
– Это не совсем правильное сравнение.
– Зато верное. Таонетарцы поначалу тоже не имели флота. Однако вспомни, как быстро они завоевали половину мира.
– Танетян может спасти только новый Священный Поход. Премьер Лечеззар планирует послать Ишара либо на Архипелаг для великой чистки в Калатаре и Фетии, либо против союза еретических кланов в Хуасе. Поход может начаться через пару лет, когда Премьер уже не сможет решать проблемы на Архипелаге и гасить недовольство в Хуасе. Тем не менее, если ситуация ухудшится…
– Лечеззар хочет позаимствовать Ишара у короля королей? – спросила Палатина. – Я еще не слышала об этом.
– Значит, Архипелаг ожидают новые беды, – констатировала Равенна. – От кого вы узнали об этом?
– От моего бывшего опекуна. Он живет в Священном городе. Недавно этот человек навестил меня в Танете. В свое время я учился в монастырской школе, поэтому он считает меня сторонником Лечеззара. Одним словом, он говорил со мной вполне откровенно.
– Ваш опекун из Сферы? – привстав с софы, спросила Равенна. – И вы посещали монастырскую школу?
– Это еще не означает, что мне нравится политика жрецов, – бесстрастно ответил Гамилькар. – Вы тоже жили в Техаме. Но разве вам по душе Таонетарная война?
Равенна печально опустилась на подушки.
– Можешь поделиться сведениями, которые он сообщил тебе? – спросила Палатина.
– Я не сплетник, и мне не хочется обманывать его доверие без всякой выгоды.
Гамилькар был танетянским торговцем. Я напомнил себе, что доверять ему не следовало. В этот миг зазвонил дворцовый колокол, и мы, прервав беседу, отправились на ужин.