Эркюль пуаро (сборник)
Шрифт:
– Спасибо, не хочу.
– А я выпью.
Стивен Картер пожал плечами.
– Прошу прощения, я заметил там одного знакомого, мне нужно с ним поговорить. Мы вместе учились в Итоне.
Стивен Картер поднялся и подошел к молодому человеку, который сидел от них через несколько столиков.
Тони сказал мрачно:
– Этого итонца нужно было утопить при рождении.
А Пуаро все еще разговаривал с темноволосой красавицей.
– Простите, нельзя ли мне поинтересоваться, какие у вас любимые цветы, мадемуазель?
–
– Мадемуазель, если я хочу послать даме цветы, я должен быть уверен в том, что выбрал те, какие она любит.
– Очень любезно с вашей стороны, мосье Пуаро. Я буду сказать обожаю большие гвоздики, темные красные гвоздики. Или красные розы, и тоже темные.
– Прекрасно! Да, прекрасно! Значит, вам вряд ли понравились бы желтые ирисы.
– Желтый цветок? О нет, он не мой темперамент.
– Очень мудро... А скажите, мадемуазель, сегодня, когда вы приехали в ресторан, вы никому не звонили по телефону?
– Я? По телефону? Нет. Какой странный вопрос!
– Возможно, но я вообще странный человек.
– Похоже на то. – Она стрельнула в его сторону своими темными глазами. – И очень опасный.
– Нет-нет, не опасный, а полезный... для того, кому грозит опасность. Вы поняли меня?
Лола хихикнула, показав белые ровные зубки.
– Нет-нет, – засмеялась она. – Вы опасный.
Эркюль Пуаро вздохнул:
– Вижу, вы ничего не поняли. Все это очень странно.
Тони вдруг очнулся от своих печальных размышлений и сказал:
– Как насчет того, чтобы немножко размяться, Лола? Пошли?
– Пошли. Да. Мосье Пуаро не очень храбрец.
Тони взял ее под руку и, двинувшись к танцевальной площадке, на ходу бросил через плечо Пуаро:
– А вы тут пока поразмышляйте о природе преступности, старик.
– Очень полезный совет. Вот именно, очень полезный, – сказал в ответ Пуаро.
Несколько минут он посидел в задумчивости, потом поднял палец. К нему немедленно подошел Луиджи, и по его итальянскому широкому лицу от улыбки разбежались морщинки.
– Mon vieux [200] , – сказал Пуаро. – Мне нужно кое-что выяснить.
– Всегда к вашим услугам, мосье.
– Узнайте, пожалуйста, кто из приглашенных за этим столиком сегодня звонил по телефону.
– Это я и сам могу вам сказать, мосье. Молодая леди в белом платье звонила сразу, как только вошла в ресторан. Потом она отправилась в гардеробную, а вторая леди вышла навстречу и тоже пошла в кабинку.
– Значит, сеньора все же звонила! До того, как она вошла в зал и увидела столик?
200
Старина (фр.).
–
– А кто еще?
– Больше никто, мосье.
– Значит, придется мне поломать голову, Луиджи.
– Если, мосье, я могу чем-то...
Пуаро сделал знак рукой. Луиджи мгновенно удалился. К столу возвращался Стивен Картер.
– Все нас бросили, мистер Картер, – сказал Пуаро.
– О... Да, конечно, – отозвался тот.
– Вы хорошо знакомы с мистером Бартоном Расселлом?
– Да, мы довольно долго...
– Его свояченица, мисс Везерби, просто очаровательна.
– Да, прелестная девушка.
– Вы и с ней хорошо знакомы?
– Вполне.
– Н-да, вполне, вполне, – повторил за ним Пуаро.
Картер поднял недоуменный взгляд.
Музыка смолкла, и все вернулись к столу.
Бартон Расселл подозвал официанта:
– Еще бутылку шампанского, и побыстрее.
Потом поднял бокал.
– Послушайте все. Я хочу сказать тост. Честно говоря, я все думал о сегодняшнем вечере. Как вам известно, я заказал стол на шестерых. Нас же за ним было пятеро. Один стул оставался пустой. Потом, по очень странному совпадению, здесь оказался мосье Эркюль Пуаро, и я пригласил его составить нам компанию.
Вы и представить себе не можете, до какой степени это странное совпадение. Пустовавшее место я оставил для леди – той самой леди, в память которой я и устроил обед. И устроил я его, леди и джентльмены, в память моей жены Ирис, умершей именно в этот день четыре года назад!
Все, кто сидел за столом, невольно вздрогнули от неожиданности. Бартон Расселл невозмутимо поднял бокал.
– Прошу всех вас выпить в память об Ирис.
– Ирис? – быстро переспросил Пуаро.
И посмотрел на цветы. Бартон Расселл, перехватив его взгляд, спокойно кивнул.
– Ирис... Ирис... – зашептались гости.
Всем стало не по себе.
Бартон Расселл заговорил снова, медленно и тяжело, по-американски монотонно растягивая слова:
– Вам, должно быть, кажется странным, что день смерти жены я решил отметить обедом в модном ресторане. Но у меня на то есть причина... Да, вот именно, есть причина. И коли уж здесь присутствует мосье Пуаро, то я хочу объяснить, в чем дело.
Он повернулся лицом к Пуаро.
– Четыре года назад, мосье Пуаро, я устроил такой же обед, только не здесь, а в Нью-Йорке. На нем были мы с женой, был мистер Стивен Картер, служивший в то время в посольстве в Вашингтоне, был мистер Энтони Чапелл, приехавший к нам погостить на несколько недель, и сеньора Вальдес, успевшая очаровать тогда своим танцем весь Нью-Йорк. Но главным украшением вечера была малышка Паулина, – он похлопал свояченицу по плечу, – хотя тогда ей едва стукнуло шестнадцать. Помнишь, Паулина?