Ермак: Начало. Телохранитель. Личник
Шрифт:
Селеверстов пришел домой только к обеду. Собрал всю родню в горнице, рассадив за столом, и кратко обрисовал ситуацию:
– Отряд дошел до ручья, где Тимоха с казачатами устроили засаду на хунхузов. Там что-то не понравилось Лескову, и он с тремя казаками ушел в разведку, обходя брод через лес. Надворный советник Мейстер не стал дожидаться возвращения дозора и вместе с горными стражниками двинулся через ручей, их там всех почти и положили хунхузы. Ротмистр Печенкин дал команду спешиться и наступать в рассыпном строю. В этот момент Лесков с казаками в тыл ударили. В общем, бандитов с засады сбили, но потеряли
В этот момент в горницу вошли Шохирев и Лесков.
– Рассказываешь, атаман? – Шохирев присел на ближайший к нему табурет, а Лесков прислонился к косяку двери в комнату.
– Рассказываю, Митяй.
– Вот так вот, Тимофей, – нашел меня глазами вахмистр Шохирев. – Как ты говорил, так нас и взяли в засаду.
– А я еще смеялся, что яйца курицу учат, – подал голос от порога Лесков. – Если бы не послушал тебя, Тимофей, и не пошел в обход брода, меня там бы и положили.
– Вы чего пришли? – спросил Селеверстов.
– Спасибо Тимофею пришли сказать. Если бы не он, то наши бы казаки первыми через ручей пошли. Тогда бы не горных стражников, а наш десяток положили. – Шохирев встал и поклонился, а за ним мне поклонился Лесков.
– Господин вахмистр, дядька Михаил, а как вы в станицу вернулись?
– Ротмистр Печенкин дал команду нашему десятку и оставшимся стражникам собрать убитых, раненых и отправляться с ними в станицу, а сам с оставшимися казаками кинулся в погоню за хунхузами. – Митяй нервно вертел в своих лапищах фуражку. – Вот мы и вернулись. Заодно и ваших лошадей из оврага пригнали. Н-да! Сходили постричь овец, а вернулись стрижеными. Ладно хоть никто из станичников не погиб. А вот трое казаков из Албазинской станицы отдали Богу душу, да еще двое ранены. Хорошо хоть, что легко. Сами в седлах до станицы добрались.
– Господин вахмистр, а в засаде хунхузов много было? – задал вопрос Митяю.
– Стреляли часто, а вот сколько их было, не скажу. У них патроны на бездымном порохе. Не разберешь, откуда стреляют. Но стражников положили быстро. Да и по нам потом стреляли метко да часто. – Митяй, приладив фуражку на колено, разглаживал ее верх.
– Мы когда им в тыл ударили, я варнаков пятнадцать насчитал, – задумчиво проговорил Лесков. – Может, и больше было. Они сначала по берегу Ольгакан, прячась за деревьями, отбежали в сторону своего лагеря, а потом в лес отошли.
– Чего-то опасаешься, Тимофей? – задал вопрос атаман.
– Опасаюсь, дядька Петро. – Я задумчиво потер правой рукой подбородок. – Ротмистр Печенкин говорил, что с Золотым Лю дезертировала вся его сотня. Его лагерь у Ольгакана мог вместить и сотню. В тесноте, да не в обиде. Как бы казаки не нарвались на полусотню хунхузов! Пятнадцать хунхузов двадцать стражников зараз положили. А если вся оставшаяся банда вооружена пятизарядными винтовками, боюсь, худо будет нашей полусотне. Тем более хунхузы те края знают, а наши нет. Никто же вверх по Ольгакану не ходил. Заманят еще раз в засаду, и амба всем.
– Что предлагаешь, Тимофей? – задал вопрос Селеверстов.
– Давай, Ермак, учи куриц, – усмехнулся вахмистр.
– Предлагаю выдвинуть мое учебное отделение и десяток господина вахмистра в распадок у истока реки Дактунак. Это верст сорок от станицы. Там
– И что нам это даст? – спросил Лесков, а атаман и Шохирев с таким же вопросом в глазах уставились на меня.
– Другого ближайшего пути от Зейской пристани к нам в станицу нет. Если албазинцы будут возвращаться, имея на хвосте хунхузов, мы их стряхнем и подарим все трофеи полусотне. Ротмистру Печенкину после смерти надворного советника Мейстера кровь из носу нужна победная реляция для генерал-губернатора. Я готов ему и голову Золотого Лю подарить, лишь бы он по нашим трофеям дальше не дознавался. Да и Мейстер хотел из дядьки Петро козла отпущения за смерть племянницы генерала Корфа сделать. Так что надо будет поделиться с начальством трофеями.
– Ну ты и завернул, Тимоха! – в изумлении покрутил головой атаман Селеверстов.
– А если полусотню побили, то лучшего места для встречи хунхузов, задумай они напасть на станицу, нет. Там мы точно всю банду удержим. Обойти тот распадок по ближайшим сопкам – не один день уйдет, да и то если только пешими, – продолжил я.
– А что, толково! – Шохирев поочередно посмотрел на меня, атамана и Лескова. – Лучшего и не придумаешь. Ну что, атаман, командуй!
– А-а-а-а… – Селеверстов махнул рукой, поднимаясь из-за стола. – Командуйте сами. Прав Тимоха, из-за смерти баронессы и этого горного чина не атаманствовать мне дальше. Снимут!
– Да ладно, Петро, перебедуем. – Лесков подошел к атаману и положил ему руку на плечо. – Может быть, все и хорошо закончится.
– Спасибо, Михайло. Может, и обойдется.
– Ермак, я наших поднимаю! – влез в разговор Ромка.
– Поднимай, Лис.
– Ермак, ядрено-кучерено! – покрутил головой Лесков. – А с другой стороны, почему бы и нет. Заслужил. Мой вон Леший.
– Хе-хе, а мой младшой братишка – Шах, – усмехнулся Шохирев. – Давай, Ермак, собирай своих. Собираемся у мостков на Большом озере через час. Продуктов берите дня на три-четыре.
До намеченного распадка на реке Дактунак добрались ближе к полудню следующего дня. По дороге никто не попался. Ночь прошла спокойно. Казаки, но не все, удивились нашим походным палаткам на четыре человека, которые мы на биваке собрали из восьми плащ-палаток. Шесть оставалось в отряде, да две у меня в запас хранилось. И оценили наш «полинезийский» костер для приготовления пищи, который Михаил Лесков назвал «разбойничьим».
Оставив в овраге лошадей и Дана с Усом для их охраны, двинулись через реку, отправив отца и сына Лесковых в дозор. Через пару часов выбрались на крутой склон сопки, с середины которого просматривался весь километровый распадок, по которому текли воды реки Дактунак. Быстро соорудили из камней замаскированные и защищенные лежки для стрельбы метров через десять друг от друга, перекрыв почти двести метров противоположной тропы. Выставили дозоры и в глубокой ложбине на склоне сопки организовали стоянку. Оставалось ждать неизвестно чего.