Эрнесто Че Гевара

Лаврецкий Иосиф Ромуальдович

Описывая тяжелый поход, который своими драмати­ческими эпизодами напоминает страницы «Железного по­тока» Серафимовича, Че умалчивает, как обычно, о том, что пришлось испытать ему самому в эти суровые дни. Однажды, когда колонна была на марше, Че вдруг упал как подкошенный. Бойцы подбежали к нему. Он казался мертвым. В действительности же он спал как убитый. Его свалила с ног усталость.

Разделяя лишения, выпавшие на долю его бойцов, страдая от приступов астмы, Че в отличие от своих под­чиненных не мог ни жаловаться, ни проявлять недоволь­ство. Как командир, он должен был подбадривать бойцов, укреплять их волю к сопротивлению, внушать им уве­ренность в неизбежность победы. Он не мог себе позво­лить даже намека на слабость. И то, что он вел себя именно

так, сплачивало вокруг него бойцов, вызывало к нему чувство уважения.

Батиста приказал во что бы то ни стало перехватить и уничтожить восьмую колонну в районе Камагуэя. Ко­мандующий войсками тирана в этой провинции в секрет­ной инструкции от 6 октября писал, что он готов «тру­диться 24 часа в сутки, отказаться от завтрака, обеда и сна», чтобы преградить путь «ордам» Че, и призывал своих подчиненных следовать его «доблестному» приме­ру. «Они не пройдут! — хвастливо заявлял этот вояка. — Повстанцы всего лишь темные гуахиро, вооруженные до­потопными ружьями, с ними расправиться плевое дело». Между тем он же жаловался: «Мы, точно пораженные атомными лучами, боимся этих невежественных грабите­лей». Однако преодолеть этот страх и вдохновить на сме­лые подвиги своих подопечных батистовскому стратегу не удалось.

16 октября восьмая колонна, пройдя свыше 600 кило­метров от Сьерра-Маэстры, наконец достигла заветных гор Эскамбрая. Это уже была большая победа повстанцев, чувствительный удар по авторитету Батисты и его мно­готысячной армии, которая, несмотря на имевшуюся в ее распоряжении авиацию и другие технические сред­ства, оказалась не в силах преградить путь бойцам Че. Пошатнулась и репутация американских военных совет­ников, под фактическим руководством которых действова­ли кубинские каратели.

Че говорит, что может показаться странным или не­понятным тот факт, что его и Съенфуэгоса колонны, насчитывавшие всего немногим более 200 бойцов, одетых в рванье, голодных, беспредельно уставших, могли про­рваться сквозь мощные заслоны вооруженной до зубов армии Батисты. Че объясняет случившееся тем обстоя­тельством, что повстанцы считали тяготы партизанской жизни предпосылкой победы, рисковать жизнью стало для них чем-то обыденным, естественным. Каскитос же свою жизнь ценили и любили больше, чем своего «кума», бывшего сержанта Фульхенсио Батисту, и вовсе не хотели за него умирать.

Но главная причина успеха похода повстанческих ко­лонн заключалась, подчеркивает Че, в том, что они были глашатаями аграрной реформы, обещали землю крестья­нам, и не только обещали, а и делили среди крестьян собственность латифундистов, в частности скот. «Первой нашей акцией в провинции Лас-Вильяс, — пишет Че, — еще даже до того, как мы открыли первую народную школу, было обнародование революционного закона об аграрной реформе, который, в частности, освобождал мел­ких арендаторов от уплаты аренды помещику… Этот за­кон не был нашим изобретением, сами крестьяне обяза­ли нас издать его».

Рассказывая о полном лишений и тяжелых испыта­ний походе в провинцию Лас-Вильяс, Че подчеркивает, что крестьяне повсеместно оказывали партизанам по­мощь, делились с ними куском хлеба, поставляли про­водников. Однако и здесь бывали случаи предательства, хотя оно, оговаривает Че, не носило сознательного харак­тера. Просто некоторые крестьяне, опасаясь репрессий, сообщали о присутствии партизан помещикам, а те спе­шили передать эти сведения военным властям. С такого рода несознательными доносчиками сталкиваются все партизанские движения, кубинское не было в этом отно­шении исключением.

Освободительная борьба кубинского народа—1953-1959 годы.

1. Путь «Гранмы».

2. Высадка с «Коринтии».

3. Путь Че и Сьенфуэгоса из Сьерра-Маэстры в Лас-Вильяс.

На подступах к горам Эскамбрая, в селении Эль-Педреро, Че встретил

юную Алеиду Марч, подпольщицу из «Движения 26 июля», самоотверженно помогавшую пар­тизанам. Алеида попросила Че разрешить ей вступить бойцом в его колонну. Че понравилась эта мужественная девушка-патриотка, готовая сражаться с оружием в ру­ках за свободу и справедливость. Он принял Алеиду в свой отряд.

Из Эль Педреро колонна Че направилась к горам Эскамбрая. Здесь, как уже было сказано, действовало не­сколько партизанских групп. Одна из них громко имено­вала себя Вторым национальным фронтом Эскамбрая, ее возглавлял Гутьеррес Менойо, [27] принадлежавший ранее к Революционному студенческому директорату, но отко­ловшийся от него и выступавший с крайне правых, антикоммунистических позиций. Он больше мародерствовал, чем боролся с батистовцами. Там же действовала группа Революционного директората во главе с его лидером Фауре Чомоном, участником нападения на президентский дворец 13 марта 1957 года. Народно-социалистическая партия также располагала своим партизанским отрядом, которым командовал коммунист Феликс Торрес.

27

Элой Гутьеррес Менойо — участник гражданской войны в Испании. Возвратившись на Кубу, принимал участие в нападении на президентский дворец 13 марта 1957 года. После 1959 года — один из лидеров контрреволюции, ярый антиком­мунист.

Об отряде Торреса, носившем имя Максимо Гомеса, героя освободительной войны против испанцев, Камило Съенфуэгос писал в своем дневнике: «Мы прибыли в очень хорошо организованный лагерь (зона Эскамбрай), возглавляемый сеньором Феликсом Торресом, по своему мировоззрению он коммунист. С самого начала он про­явил максимум интереса к тому, чтобы сотрудничать с нами и помочь нам. Едва прибыв, мы почувствовали себя среди братьев, словно мы находимся в Сьерра-Маэстре. Нас приняли наилучшим образом».

Фауре Чомон и его бойцы Революционного директо­рата столь же доброжелательно встретили барбудос Че.

Иначе повел себя главарь Второго фронта Гутьеррес Менойо. Он даже попытался преградить бойцам Че доступ в горы, заявив, что это «его территория». Гутьерресу Менойо претила идея аграрной реформы, за которую ратовал Че. Из всех постулатов повстанцев аграрная ре­форма, провозглашенная Фиделем на Сьерра-Маэстре 20 октября (закон № 3 повстанческого командования), больше всего раздражала реакционеров. Даже среди ру­ководителей «Движения 26 июля» в провинции Лас-Вильяс не все высказывались в пользу радикальной аграрной реформы, а именно — раздела помещичьей зем­ли среди крестьян, что отстаивал Че. Некоторые проти­вились этому якобы из тактических соображений, утвер­ждая, что аграрная реформа оттолкнет от повстанцев состоятельных людей. Другие выступали против нее, так как сами были земельными собственниками или капита­листами и боялись, что аграрная реформа откроет путь к другим, еще более радикальным социальным преобра­зованиям.

Мы согласны с аграрной реформой, рассуждали эти псевдореволюционеры, но она должна быть разумной, эко­номически выгодной, а значит, постепенной. Радикальная реформа, утверждали они, могла вызвать только эко­номический хаос, обозлить всех и вся, поставить под угрозу революцию.

Так, в частности, рассуждал Сьерра, [28] руководитель «Движения 26 июля» в провинции Лас-Вильяс. На пер­вой же встрече в горах Эскамбрая с Че Сьерра высказал ему свою точку зрения и получил за это изрядную взбучку.

28

Сьерра — партийный псевдоним писателя и политического деятеля Энрике Олтуски. Занимал пост министра транспорта в правительстве Миро Кардоны, затем работал в министерстве промышленности.