Эромагия
Шрифт:
Все уставились на него, даже ковер выгнул угол и стал напоминать человека, повернувшего голову к стоящему сбоку собеседнику. Только Мустафа продолжал храпеть.
— Ага, — кивнул Шон. — Мне это вот только что в голову пришло, когда я вас увидел. Вот если вы нам поможете, то мы и Помпона спасем, и от Руха избавимся, и вообще очень все хорошо получится.
— Когда хорошо — это хорошо, — сказал Кардамуд. — Я люблю, когда всем хорошо, это настраивает меня в лад с мирозданием. Но, конечно, прежде чем станет хорошо, должно быть весело!
— Будет весело. Но
— Если так, то можем и слетать. — Кардамуд повернулся к Мелоните: — Ты как, любовь моя?
Дракониха повернула голову, окидывая взглядом остров, и сказала:
— Можно. А потом вернемся и сразу через архипелаг полетим к Сливочной пустыне, да?
— Точно! — восхитился Кардамуд. — Какая ты умная, дорогая…
Уяснив, что им необходимо сделать, Мелонита с Кардамудом полетели в западном направлении и очень быстро исчезли из виду. Мустафа так и не проснулся — тоже отправился с ними. «Вот удивится, когда обнаружит, куда попал…» — подумала Анита.
Облетев вторую гору, где стоял город, ковер вскоре достиг руин и стал снижаться.
— Что-то не так… — произнес Тремлоу, ложась на живот на краю Аладдина и свешивая вниз голову. — Э… притормози-ка, а?
Ковер завис в трех десятках метров от проломленной крыши дворца, чуть покачиваясь, и после паузы произнес:
— Да, тихо очень…
Анита легла рядом с рыцарем. Внизу никого — заваленные щебенкой и обломками пустыри и дворики между древними постройками были пусты.
— Как же так… — пробормотал Тремлоу. — Мы когда улетали, там же настоящее столпотворение было, вокруг Бладо. Так… Ладно, Аладдин, давай спускаться, но потихоньку. Вдруг там засада.
Впрочем, вскоре выяснилось, что никакой засады внизу нет. Их встретила полная тишина. Шон с Анитой слезли и, взявшись за руки, пошли через руины, глядя по сторонам. Рыцарь на всякий случай обнажил меч. Ведьма с удивлением уставилась на незаконченную фреску с красно-синим человекообразным Бладо — ничего себе!
Ковер сразу влетел во дворец, покружился там и вернулся обратно.
— Эй! — позвал Шон.
— Непонятно… — начала ведьма, входя вместе с ним в пролом, за которым открывался зал, где, по словам Тремлоу, паук устроил клинику.
— Тс-с! — Он поднял палец, и Анита замолчала, прислушиваясь.
Раздался шелест — она чуть не подскочила, когда с одной из потолочных балок свесилась тонкая веревка. Шон поднял меч, но сразу опустил: по нити быстро соскользнуло нечто округлое и волосатое.
— Бладо!
— Привет-привет… — пискнул паук, плюхаясь на пол и двумя задними ручками как-то по-особому дергая веревку. Верхний конец отцепился от балки, она зазмеилась, падая на пол. Бладо согнул одну руку, второй принялся наматывать ее на сгиб локтя и запястье, будто ковбой, сворачивающий лассо, при этом бегая туда-сюда под ногами путешественников и причитая: — Все, все пропали, никого нет, а ведь некоторых Бладо
Почувствовав дуновение воздуха, ведьма оглянулась — Аладдин вплыл в зал и повис над их головами.
— Так что случилось? — спросил Тремлоу.
— Случилось! — пискнул Бладо. — Случилось, да-да, случилось! Страшные, красные, неправильные, прилетели — много-много их, и люди в красных шапках как набросятся: крики, ковроубийство, вокруг нити летали, бахрома оторванная… Расчленение! Повреждение!
— Их что — всех убили?! — ужаснулась Анита.
— Не убили — нет, забрали всех, увели в полон…
— Это боевые паласы, — понял Аладдин, — личная охрана падишаха.
— А люди в красных чалмах — асассины, — добавил рыцарь.
— Правильно, товарищ.
— Наверное, кто-то донес, что бродячие ковры собираются здесь, в руинах, вот и… Но куда их могли забрать?
— Карьер, — мрачно произнес Аладдин. — Больше некуда. На другой стороне Попокапетля карьер, где золото добывают. Их всех сделали рабами и туда отправили. Друзья мои! Вы должны помочь…
6
Вокруг вулкана летели долго — Анита, здоровяк-рыцарь и Бладо несколько замедлили передвижение ковра. С южной стороны Попокапетля тянулись дома бедноты, огороды и поля, между которыми извивались узкие земляные дороги. Сверху было видно, как по ним не спеша идут ослы и навьюченные мулы в сопровождении крестьян. Вдалеке, ближе к пляжам, высились крыши больших домов, где, по словам Аладдина, селились богатые туристы. Эти строения были длинными, многоэтажными, с широкими балконами и террасами. Каждое окружал забор — должно быть, чтобы оградить туристов от общения с эксплуатируемыми классами, во всяком случае, так сказал Аладдин.
Бладо сначала бегал по ковру, выглядывал вниз, нервно теребил свои веревки и шнурки, потом вознамерился было усесться на плече Аниты, но она паука согнала. Тогда он извлек откуда-то пару тонких коротких спиц и, устроившись на передней части ковра, принялся вязать что-то непонятное.
Аладдин нервничал — по его словам, золотоносный карьер был страшным местом.
— Там происходит эксплуатация как людей, так и ковров, — сказал он в ответ на расспросы рыцаря. — Ужасные условия труда, пренебрежение техникой безопасности, в итоге — высокий травматизм и большое количество летальных исходов. Ассасины периодически устраивают облавы на бродячие ковры, ну и на людей-бродяг тоже, чтобы пополнить ряды работников…
Впереди за сплошным зеленым морем древесных крон появилась желтая с красноватым отливом равнина. Приближался вечер, но солнце еще ярко пылало в небе, хотя жара немного спала. Когда они приблизились к границе пустыни, что распростерлась по другую сторону Попокапетля, горячий воздух вновь обрушился на путешественников, облепил их, будто разогретая липкая патока.
— Уф-ф… — протянул Шон, расстегивая ремень с ножнами и через голову стягивая рубаху. — Не привык я все же к такой жаре.
Анита похлопала его по плечу — будто по гранитной глыбе постучала.