Эромагия
Шрифт:
Они вновь умолкли и некоторое время сидели в тишине, считая про себя удары капель, а затем Анита сказала:
— Не получится кольцо снять — так хоть поглядеть на этого тюремщика! — Она решительно подошла к решетке, вновь схватилась за прутья и выкрикнула: — Эй! Э-ге-гей! Пить хочу, воды дайте!
Неожиданно в углу противоположной камеры что-то зашевелилось, зашуршало соломой — ведьма даже отпрянула, ей-то казалось, что там никого нет.
— Шончик! — позвала она, не оборачиваясь.
— Сколько
— Эй, а ты откуда здесь взялся?
Джинн как-то странно изменился, причем не в лучшую сторону. Путь от дальней стены камеры к решетке занял у него почти минуту — он топал медленно, покачиваясь на полусогнутых ногах, волоча ступни по соломе и тряся головой. Широкая спина была согбенна, плечи ссутулились… да и лицо его будто бы постарело, во всяком случае, осунулось. Под большими разноцветными глазами залегли темные круги. Щеки запали, лоб взбороздили морщины.
— Что с тобой? — удивилась Анита.
Мустафа добрался наконец до решетки, взялся за нее трясущимися руками, икнул и приник к прутьям, глядя себе под ноги.
— Ва-а-а… — Скорбный голос уныло разнесся по длинному коридору.
— Мустафа! — позвала ведьма. — Это я! Узнаешь?
Голова поднялась, глаза уставились на ведьму.
— Ы-ы-ы…
— Что они с тобой сделали? И откуда ты здесь… я думала, ты с драконами улетел!
— Значит, поймали драконов в дороге, — понял Шон.
— Да как же поймали? Ведь они какие здоровые…
— Ну, если на них разом ассасины, дервиши и боевые джинны навалились у границы… Может, не поймали, а просто убили. А как еще он сюда попал? В общем, не видать нам помощи…
— Пить Мустафе!
— О, так ты и разговаривать нормально умеешь, — обрадовалась ведьма. — Только когда трезвый, да? Так почему ты вернулся?
— Вы… — Он вновь икнул. — Выпить надо.
— Великий Визирь на тебя, наверное, сильно разозлился… — Анита повернулась к рыцарю и пояснила: — Помнишь, я рассказывала, он у Визиря в кальяне жил? А теперь он, наверное…
— Трезветь начал, — заключил Тремлоу, с жалостью глядя на Мустафу. — Это нам знакомо, а как же.
— Да, точно. Ладно, раз тюремщика нет, значит, надо джинна как-то использовать… — Анита отступила от решетки, оглядываясь и усиленно размышляя. Мустафа тем временем уселся перед прутьями, просунул между ними ноги и согнул их, прижавшись к железу. — Гм, ничего в голову не лезет…
— Пить дайте Мустафе! — вдруг отчетливо и громко произнес джинн.
— Эх, если б флягу мою тоже не забрали… — протянул Тремлоу.
— Какую флягу?
— Да у меня, понимаешь, была фляга… — Рыцарь смущенно почесал
Когда стаю ясно, о чем именно говорит Шон, ведьма отошла в другой конец камеры, присела там на корточки и несколько раз причмокнула, изображая, будто что-то пьет.
— Буль-буль… Шончик, вина хочешь? — спросила она.
— Чего?
— Плям-плям… Вкусное.
— Что ты придумываешь, откуда у тебя вино?
Ведьма гневно зыркнула на Тремлоу, заметив при этом, что по другую сторону коридора голова джинна резко поднялась. Анита повернулась спиной к решетке, чтобы Мустафа не мог увидеть, что именно она делает, запрокинула голову — будто пила из бутылки, — еще слегка поплямкала губами и сказала:
— Давай сюда, у меня почти целая эта… литруха.
— А! — понял наконец рыцарь, быстро оглянулся на Мустафу и подошел ближе. — А какое?
— Красное… плям-плям.
— Ага.
Теперь они вдвоем сидели на корточках спиной к джинну. Сзади донесся шелест и невнятный оклик.
— И крепленое.
— Хорошо!
— Буль-буль…
— Дай мне еще…
— Да пей, там много осталось…
— И как раз нужной температуры…
— Ага. Без всякого закусона — и как клево пошло!
— Ы…
— Буль-буль…
— Ва-а…
— Плям-плям…
— ЫЫЫ! — донеслось сзади одновременно требовательно, угрожающе, просительно и жалобно.
Они оглянулись. Выпрямившийся Мустафа, разноцветные очи которого теперь блистали нездоровым огнем, прижался к прутьям и тянул руки. На глазах рыцаря с ведьмой руки эти удлинились раза в полтора и почти достигли прутьев их камеры, ногти даже слегка царапнули по железу — но еще сильнее удлинить руки джинн не смог, существовал, видимо, какой-то предел трансформаций, которым он мог подвергнуть свое тело.
— Пить хочется? — спросила Анита сочувственно.
— Угу! — Мустафа решительно закивал.
— Винища, а?
— Ыгы!
— А ты придумай, как нашу камеру открыть. Мы тогда тебе всю бутылку отдадим. Но спеши, потому что иначе сами выпьем…
— Я крепленое страсть как уважаю, — подтвердил Шон, вновь отворачиваясь от джинна. — Буль-буль-буль!
— Аааа!!!
— Смотри! — шикнула Анита, толкая рыцаря локтем вбок.
Мустафа расставил руки, согнул в локтях и, вцепившись в прутья, вжимал в них свое тело. Вернее, не в них, а в один из просветов между ними.