ЭРОС и БЮРОКРАТИЯ
Шрифт:
В такой момент маленькое обреченное другими людьми существо бывает жаль. Но по настоящему чиновник начинается еще раньше…
Едва родившись, крошечный человек оказывается связанным правилами и авторитетами - его лишают прав и «награждают» обязанностями. «Ты должен слушаться папу, маму, бабушку и дедушку или будешь наказан». Он неожиданно попадает в капкан строгих общественных отношений. Капкан, связывающий его правилами и авторитетами на всю жизнь. «Тетя сказала тебе вести себя хорошо, и ты должен быть послушным»,- сухо говорит малышу родитель. Ребенок опускает глаза. Никого не интересует его мнение.
С первых шагов детства будущему чиновнику запрещено гораздо больше, чем позволено. И каждая его попытка вырвать себе с боем немного прав и радости заканчивается суровым наказанием. Из него усиленно и целенаправленно делают раба, послушный механизм циничного мира. Его «готовят к жизни». Не к жизни, пьяный аромат которой манит шумом из-за приоткрытого окна, а к жизни организованной и правильной, иерархичной и точной. Попросту ребенка ломают, уродуют постоянными и тяжелыми правилами, подчиняют системе, лишая любого права на самостоятельный выбор и поступок. Так делаются будущие бюрократы - люди, чей жизненный путь направлен в стороне от творческих замыслов и порывов подлинного человека.
И вот малыш идет в школу. Запертый в душном классе с массой далеких ему, непонятных существ с челками и косичками, малыш набирается сил и дает шанс своей мечте, жажде радости и свободы. Он бунтует. И если маленький человек прорывается к свету жизни, обнаружив брешь в обороне противника, он уже не будет хорошим чиновником. Он, скорее всего, не будет им вообще. Не будет, потому, что почувствует и полюбит людей. Сперва игры, а потом реальные события мира завлекут его и он, охваченный порывами желаний, чувств и интересов пойдет своей дорогой. Он сам выберет профессию, женщину или мужчину, он не сломается и не сдастся. Он останется человеком и не станет чиновником.
Родители будущего бюрократа зорко следят за его судьбой и если они видят, что ребенок «отбивается от рук», радостно бежит вечером на встречу к друзьям или швыряет после занятий портфель в угол, хватает запрещенные книжки, то они жестко принимаются за воспитание. На ребенка безмерно усиливается моральное давление, его буквально душат отчуждением, ему с такой силой навязывают правила «взрослой жизни», что его внутренних сил в один момент перестает хватать. Иногда, чтобы усилить эффект психической атаки, ребенка дерут. Бьют не очень сильно, но душевно и методично.
И вот уже безрадостно сидит одинокое существо за партой в бушующем классе. Оно уже знает, что правила нарушать нельзя. Оно знает, что необходимо быть «серьезным», послушным и исполнительным. Ему известно, что каждый своевольный поступок ведет не к пьянящему аромату воли, а к жестоким наказаниям - к страданию и боли. Существо сдалось, не сопротивляется больше. Оно знает, что в жизни есть только одна дорога. Взрослые нацелили его на нее, и оно пойдет по ней - дитя рабов. Должности, деньги, грамоты и медали, оценки руководства и правительства станут для него высшим благом. И только маленькая, сказочная капля мечты еще теплится в детской душе. И если чуть-чуть отпустить контроль, ослабить седло и подпругу, эта жизнь станет расти и личность вырвется на свободу. Но, как часто этого не происходит.
Школу сменяет университет, или еще хуже российская армия. В первом месте юный продукт беспощадной системы, все так же некритично черпая знания только из учебников и наставлений, жестко соблюдая правила, и стремясь эти правила навязать товарищам, окончательно мутирует из человека в штамп. Он становится чиновником, человеком-вещью для которого ступеньки карьерной лестницы - вся жизнь. Он окончательно набирается цинизма и подлости. Второе место - федеральная армия, удел беднейших классов России. Здесь не готовя высоких управленцев. Но самый мелкий и жестокий вариант российского бюрократа производится здесь. Из изуродованных человеческих судеб делается милиция - полиция нынешней России. Структура, в которой низкие служаки режима, глупые, безвольные, чуждые уважения как к человеку в себе, так и к человеку в других, ведут от лица власти борьбу со своим народом. Перешагивая через закон, право и свободу.
Нет вещи страшнее российской армии. Нет вреднее ее для человеческой души, для гордого и доброго характера человека. Беспощадная, основанная на бесправии солдата, построенная на издевательстве над ним, пытках и постоянных избиениях, она призвана воплотить только одну цель - не защитить страну, а изуродовать как можно больше человеческих душ и жизней. Только так, переломав в военно-бюрократическом конвейере судьбы, можно на выходе получить злобное, трусливое, но послушное существо. Существо только и способное быть полицией: собакой на поводке системы нацеленной желтыми зубами на тело всего общества. Но, к счастью, не со всеми людьми удается проделать такое. К гордости нашего народа не мало тех, кто, выдержав всю цепь нравственных и физических экзекуций, остается человеком. Они не одевают милицейских погон. Возвращаясь в обычную жизнь, они трудятся в ее сферах, прекрасно зная, что армия, милиция, суды и прокуратура их враг, а не защитник.
За школьной или университетской партой, в казармах или училищах милиции и спецслужб, всюду системой достигается один эффект - создается мелкая, рабская душа российского бюрократа. В строгом костюме, платье или мундире этот зверь будет годами терзать свой народ. Мстя ему изо дня в день за собственную слабость, комплексы, детские обиды и боли. Это и есть основное дело российской бюрократии.
Не все в нашем обществе склонны считать чины милиции и других органов «правопорядка» чиновниками. Однако современный милиционер тоже чиновник, только как уличный бюрократ самого низкого уровня. Поэтому и желания у него классовые, но неудовлетворенные ввиду убогости его статуса в мире чиновников, и сам он по собственным ощущениям - бюрократ. Чувствуя свою идентичность с управленческим классом России, даже самый ничтожный милиционер испытывает бессознательную радость того, что и он чиновник. Что, пускай он уличный и жалкий, но, как и сытый важный господин в дубовом кабинете, он тоже представитель бюрократии. Но, понимая, что он только «низшая ступень», чиновник в милицейской форме старается, как можно больше откормить себя, придав своему бюрократическому телу большую важность.
Судьба каждого чиновника индивидуальна. И тот путь, что мы описали не всегда и не во всех деталях проявляется в жизни русского бюрократа. В становлении личности возможны самые различные повороты случая. И мы немного остановимся на них, еще раз подтвердив, что именно нравственные установки делают человека чиновником.
Игорю, 47 лет [4]. Он работает в одной из окружных администраций столицы. Свою аппаратную карьеру начал еще в советское время. Семья, в которой он вырос, была обычной - в ней не было потомственных руководителей. Родители воспитывались в сельской местности и познакомились уже в институте (отец учился после армии), в Москве. Городе, в котором они и остались, потом работать на одном из промышленных предприятий. Из-за трудного, мало-сговорчивого характера карьера у отца не получалась. От этого все свои силы он прилагал к формированию сына.
В семье мальчика воспитывали довольно строго, считая, что только через дисциплину можно сделать из ребенка «достойного человека». Из своего детства Игорь хорошо помнит, что ему часто не давали играть, заставляя садиться за уроки - учился он хорошо, но давалось это с трудом. За плохие оценки его лишали права гулять и не разрешали играть (конструировать было его любимым занятием). Физически почти не наказывали, но могли запереть дома на весь день и дать «строгое задание». Ребенка старались не просто контролировать, но стремились управлять им, как машиной.