Эрос пленных не берет
Шрифт:
— Я жертва трагических обстоятельств, — возразила Маргарита. Она понятия не имела, как выкрутиться, что ему соврать?
Конечно, как всякой женщине, перед которой не устоял по-настоящему интересный мужчина, ей хотелось немедленно расслабиться, раскиснуть и все ему рассказать. Но она просто не могла себе этого позволить. В конце концов, Вечерников — родной брат Квитковского, а Квитковский у нее на подозрении. У него был роман с Алисой — раз, он работает в компании «Люкс лайн», с которой Гух затеял какую-то аферу, — два. Каким бы золотым Вечерников ни был и сколько бы раз они не поцеловались сегодня ночью, если его брату будет грозить опасность, он мгновенно ополчится на Маргариту и просто сметёт ее с лица земли. Семейный клан — это страшная сила. Он похож на разогнавшийся поезд — даже если свернул не на ту ветку, бежать рядом и объяснять что-то совершенно бесполезно. Она решила «изменить показания». — Вы совершенно точно догадались про мою квартиру и дружка. Его зовут Геннадий. Он профессор, знаете ли. Засел там, внутри, и грозится убить меня, когда я появлюсь. У нас с ним был такой роман! Знакомство на борту самолёта, уикэнд в Париже, ночные прогулки по Питеру в сезон белых ночей, отпуск на Мальдивах… Романтика!
— Потом вы ему надоели, — предположил Вечерников, доставая сигарету.
Вероятно, вкус поцелуя ему не понравился, и он решил заглушить его табаком. Вот гад.
— Нет, я ему не надоела, — возразила оскорблённая Маргарита и даже приосанилась в темноте. — Он приревновал меня к другому.
— Ну да? Кстати, почему мы сидим без света? — тотчас спросил Вечерников, протянул руку куда-то ей за спину и включил ночник.
Маргарита заморгала от неожиданности, и на глаза у нее навернулись слезы.
— У вас что, куриная слепота? — Он выпустил несколько колечек дыма, которые поплыли четко в ее сторону. — Ничего, что я у вас тут дымлю?
— Чего вы спрашиваете так поздно, когда здесь уже дышать нечем? И вообще… Вам что, неинтересно, как у нас все было?
— У вас с Геннадием? — уточнил он. — Нет, очень интересно, очень. Он вас приревновал, да так, что выгнал из квартиры. Это что ж вы такое вытворяли? Изучали в подъезде «Камасутру» с местным сантехником?
— Ничего особенного. Просто сосед подарил мне цветы. Его зовут Жора, кстати. А Геннадий такой дикий, такой… необузданный. Выхватил цветы, растоптал их, дал Жоре в нос и заперся в моей квартире.
— И все это случилось с раннего утра? — уточнил Вечерников. — Перед тем, как вы поехали на работу?
— Ну… да, — осторожно ответила она, не сообразив, в чем тут подвох.
— И там до самого позднего вечера вы предавались отчаянью. Да так, что когда я наткнулся на вас в коридоре, то подумал, что вы только что вырвались из лап маньяка.
— Но я не знала, где мне ночевать!
— И тут подвернулся я со своим сочувствием. Нет, но как вам только в голову пришло назваться невестой моего брата?!
— Но если бы я не назвалась, вы бы меня не взяли к себе домой! — недоумевая, почему ему непонятна такая простая вещь, воскликнула Маргарита.
— Образчик женской логики.
Они помолчали, потом Вечерников встал, нашел где-то на подоконнике хрустальную пепельницу, сверкавшую, как Золушкина туфелька, и раздавил в ней окурок. Испортил все очарование, одним словом. Пепельница отчего-то оказалась влажной, и от нее немедленно пошел мерзкий запах.
— И что вы теперь будете со мной делать? — спросила Маргарита, надувшись. — Опозорите при всех, за общим столом? Унизите?
Он дернул щекой, искоса посмотрел на ее вспухшие губы и пожал плечами:
— Не очень-то и хотелось. Так и быть, я вас прикрою. Но только из любви к своим родственникам. Если мать узнает, она расстроится. И все из-за вас, между прочим.
— А как, как вы меня прикроете? — с живым любопытством спросила Маргарита.
По ее мнению, выкрутиться было просто невозможно, если только сбежать. Но Вечерников бежать не желал.
— Я скажу, что вы — моя невеста, а они просто все неправильно поняли. Только не нужно так глупо улыбаться. Это всего лишь ход, игра, ясно? Я вывезу вас в город и там, так уж и быть, помогу водвориться на законной территории.
— Вы станете сражаться за меня с Геннадием? — ахнула новоиспечённая невеста.
— Можно подумать, я собираюсь голыми руками биться со львом.
— Но он отважен, как лев!
— Какое ваше дело, как я его выгоню? Вы хотите вернуться в свою квартиру?
— Хочу, — быстро сказала она. — Очень хочу. Я буду вам так благодарна!
— Да не стоит. Один раз вы меня уже поцеловали, этого достаточно.
Какой гад! Грубый, мерзкий и бесчувственный, как чурбан. О, если бы только не ее бедственное положение, уж она бы ему отомстила!
На следующее утро они гуськом спустились по лестнице в столовую, так же гуськом прошли к столу и сели по разные его стороны. На Маргарите были темные очки Вечерникова, а он сам выглядел хмурым, словно правитель, собирающийся объявить своим подданным о начале войны.
Вся семья оказалась осведомлена о грандиозном ночном скандале, но не о его сути, и даже дед Тихон сидел смирно, не поднимая глаз от тарелки с оладьями. Обстановку попыталась разрядить Ульяна, которая громко спросила Маргариту, налив ей полную чашку какао:
— Как вам моя ватрушка? Нормально переварилась?
— А что, ты насовала в творог гвоздей? — ехидно поинтересовался старший Квитковский. Ему не хотелось молчать и делать вид, будто ничего не случилось. — Валера, а Валера? Почему ты такой мрачный?
— У меня ломит виски, — ответил тот.
У него и вправду ломило виски, и он даже готов был уступить натиску Розы и проглотить какую-нибудь обезболивающую таблетку, от которой проходит головная боль и портится печень.
— Выпей сладкого чаю, — посоветовала Элина Аркадьевна, теребя шифоновый шарфик, которым она прикрывала бороздки морщин на некогда безупречной шее. — От сладкого всегда становится легче.
— Тебе бы, мама, рекламировать шоколадные батончики, — в сердцах сказала Зоя, которая переживала больше всех. — Риточка, как вы себя чувствуете? Сегодня вечером приезжает Игорь, и ему, конечно, захочется увидеть свою невесту весёлой и довольной…
— Мы тут все переиграли, — перебил ее Вечерников, с остервенением размешивая в чашке сахар. — Она теперь не Игоря невеста, а моя.
В столовой повисла тишина, нарушаемая только шарканьем Ульяниных тапочек.
— Что значит — переиграли? — низким голосом проговорила Зоя.