Эротические страницы из жизни Фролова
Шрифт:
С Юлей мы тоже через Валентина познакомились. Он ей аборт делал. Нагуляла она, без Славки. Да так стыдно нагуляла, - с позором на всю школу, она учителем работала тогда. Пришлось ей увольняться. А Славка ее поначалу бросил вообще. Они очень бедно жили, ничего у них тогда не было, - ни квартиры, ни мебели, ни одежды, хлебом да картошкой перебивались, детей одеть не во что было, и из комнаты, что они снимали, хозяйка потребовала немедленно выселиться… А я в тот день, когда Валя ей аборт делал, как раз консультировала у них в роддоме, я ведь еще и сексопатолог, - сразу после Чернобыльской зоны меня через минздрав, - так сказать, за заслуги перед родиной, - пристроили в Киеве на курсы почти бесплатно. Выплакала в тот вечер Юлька мне все свои беды, - так уж случилось, - усадила я ее к себе в машину, заехала с нею за ее детьми, загрузила в багажник все их пожитки, и привезла к нам домой. А через несколько дней, вечером, к нам и Славка заявился. Раздерганый, злой, требовал детей, - чтобы в интернат сдать, все в грязной измене Юльку обвинял, чуть ли не скандал у нас устроил. Разозлилась я тогда на него, толкнула на диван, сама халат и трусы сбросила
А вот Миша с Лидой входили к нам постепенно, не так сразу. И проблемы с ними бывали. Да и сейчас не всегда все ладно получается, хотя и очень любят они друг друга. Но люди они очень хорошие. Ссор у нас с ними никогда не было. И не злой он, наоборот, - самый мягкий из наших мужчин. Сама не знаю, что это на него тогда нашло… Он так переживает, проклинает себя… Они ведь без нас совсем уже себя не мыслят. Это особенное чувство, оно не сразу и не у всех появляется, но если захватывает, то надолго и очень сильно. Вы бы видели, как Миша возбуждается, когда наши мужчины играются Лидой, как он ее потом работает…
Но главное совсем не в этом. Главное в наших детях. У нас их семеро. Четыре девочки и три мальчика. От восьми до двенадцати. Оська, Верочка, Настенька, Витенька, Витасик, Стасик и Леночка. И мы еще хотим Игорька. У Миши с Лидой только одна, Настенька. Когда у Лиды время, мы не даем ей таблетки, и никто ее не работает, только Миша. И делаем все, чтобы они сильно возбуждались, чтобы Игорек крепкий вышел. И кормить ее будем потом по специальной схеме. И рожать она будет только у Вали…
Мы всех детей тоже примерно раз в месяц собираем вместе на целый день. Субботу или воскресенье. Придумываем что-нибудь самое интересное. Катер. Вылазки разные. Лес. Море. Детские аттракционы. В другие города для этого специально выезжаем. Чтобы каждая такая общая встреча была для них замечательным событием. Чтобы они потом скучали друг за другом. И они правда скучают… И мы уже сейчас много сделали для их будущего. Ведь ради этого, собственно, мы и живем…
Да. Дети - это главное. Все они - в лучших гимназиях. И с ними там не просто занимаются, а учат индивидуально. За отдельные и очень хорошие деньги, да и не только деньги - мы ведь умеем быть нужными. Все они заняты спортом. Всех приучаем к самостоятельности, настойчивости, к труду. Это главная наша забота, - чтобы в своем будущем они оказались в элите и могли самостоятельно в ней удержаться. И мы своего достигнем. Вместе. А раздельно сделать это очень сложно, оставаясь честным. Мы по природе все к мошенничеству неспособные оказались, - такое, видимо, воспитание было. И исходные позиции у нас почти у всех были ниже средних. Но, поддерживая и помогая друг другу, быстро поднялись, мы уже сейчас многого достигли. У всех хорошие квартиры, машины, общая дача, - настоящая, с бассейном и кортом, связи на будущее. Перспективы. Каждый чувствует настоящую, крепкую опору друг в друге. Каждый понимает, что только вместе можно чего-то добиться. В одиночку без исходного капитала или покровительства только подлые люди пробиваются, - мошенничеством, предательством, бездушием. А сколько-нибудь честные должны объединяться. И чем крепче, тем лучше. А крепче сексуальной притягательности у людей мало чего еще есть. И в любой семье она является основой, что бы там ни сочиняли моралисты… Вы, может, слушаете меня, а сами думаете: разглагольствует о честности, а сама во дворце живет, да еще о даче на море говорит, машинах… А вы поспрашивайте о нас с Валей, мы на виду, нас многие знают. Конечно, на одну ставку много не заработаешь. Да и рожать стали катастрофически мало. Время коварное и жестокое нам выпало. И устоять в нем непросто… Очень непросто… Вы никогда не задумывались, какой смысл в нашем государственном гимне несет в себе это странно ласковое слово "вороженьки"? Вдумайтесь во всю строчку. И соотнесите с самой первой строкой. И будьте уверены, этот гимн не случайный. И вовсе не пустой, очень глубокий… Но все равно ведь рожают. Наперекор всему. И к Вале все стремятся, чтобы он принял дитя, руки у него как бы счастливые… И связи потом на всю жизнь. Много вокруг нас хороших людей, по своей природе к благотворительности склонных. Такие нам и помогают. В благодарность за нашу отдачу и с надеждой на будущую такую же. Одни помогли организовать Славику выставку в Югославии, другие рекламу ему там такую отгрохали, что все его картины очень даже не даром разошлись. Все до единой. Квартиру сразу купили, обстановку. А здесь за два года одну продал, почти за бесценок. И у меня связи на всю жизнь, эндокринная патология в основном хроническая, а я еще и кабинет сексопатологии веду. Конечно, Валя и на венериках подрабатывает. Тоже надежные связи. А вы бы знали, как тот же Славик поднял фирму Жанчика. Туда клиенты как в музей изящных искусств ходят. А сколько Жанчик сделал для Мишкиной фирмы? И так каждый для каждого. И не особенно считаясь, потому что еще и самой близкой близостью связаны… Ближе, чем в других изолированных семьях. А когда партнеры в мире живут, сильнее этой силы нет. Да и сексуальные возможности неизмеримо возрастают. Столько всяких небывалых ощущений прибавляется… Такого вдвоем и в помине не почувствуешь… Простите, я совсем
Она откашлялась и быстрее, чтобы уложиться в отведенное время, продолжила:
– Лерка по своей инициативе вас позвала. Мы иногда приглашаем так к себе разные пары. Если уже женатые и не скандальные по натуре. Посидеть, поболтать, посмотреть, что они из себя представляют, может найдутся и такие, кто пополнит нашу семью, - нам пятые нужны, и шестые, и еще седьмые, - так я рассчитала, чтобы семь пар было. По-разному бывало, но в основном они уходили, даже не подозревая о нашей настоящей близости. А вас я как увидела, так сразу чуть не обомлела. Впервые настоящую человеческую самку увидела. Самую настоящую Матку. Сильную. Смелую. Жестокую. Уж можете мне поверить, - я не дилетант, знаю, о чем говорю. Такие одним видом своей промежности любого рабом своим вечным сделают. Или рабыней. Как меня. Одним поворотом головы ползать заставят. Любую семью, хоть в сорок человек, в узде удержат, даже не прикладывая для этого никаких усилий. Порода такая. А когда я и Виктора в себе почувствовала… самца твоего… - и как только вы отыскали друг друга, уму непостижимо… - я вашей рабыней готова быть… И Лида тоже, и Лерка, и Юлька. И наши мужья с радостью позволят делать с нами все, что захотите. А сами Иринке готовы пятки целовать. Или только смотреть на нее и возбуждаться, чтобы нас крепче работать. Это я не только от себя говорю. Это общее наше желание. И каждого в отдельности тоже. Я еще одну минуту, извините… Вы все равно к этому сами придете. Такая самка не может ограничиваться одним самцом. И такой самец не для одной самки. И вам непременно захочется увидеть друг друга в чужих объятиях. Потому что вы сильные. А для таких сильных обязательно становится необходимым дарить друг друга другим. Для своего же обоюдного наслаждения. Если не с нами, то сами создадите семью. Только не думайте, что это просто… Очень сложно. Много ошибок глупых наделаете. Дай Бог, чтоб не роковых. С нами будет проще, потому что мы многое уже создали. И готовы изменять уже созданное. И сами изменяться. И готовы к вашему лидерству. По меньшей мере в сексе. Потому что случайные связи глупы и опасны, особенно в наше время. И это лучший способ устоять в нашей… нынешней среде. Я вас призываю к нам. Начать все с нуля… Я столько всякого придумала… но нужен пятый мужчина… и пятая женщина, и только такая, как Ирина… Скорее всего, завтра вы не придете. Но мы будем вас ждать. Очень будем ждать. Столько, сколько придется.
Она поднялась и без сопровождения пошла к выходу. Сама разобралась с замком и захлопнула за собою дверь на защелку.
А они долго сидели растерянные, перемалывая каждый в себе неожиданные слова неожиданной гостьи. Пока Ирка, наконец, не высказалась:
– Ладно, самец, пошли буженину работать. А то нас наши дети потом отработают. Во все… места.
Странным образом визит врачихи Флоры совсем не испортил им настроения. Они то ухохатывались, вспоминая отдельные фразы, то игриво подмигивали друг другу по поводу самца и самки, развивая эту тему по всем тремста шестидесяти градусам, то вдруг замолкали на время, улыбаясь чему-то в самих себе.
А когда Виктор пошел в коридор запирать на ночь дверь, вдруг обнаружил на полке под зеркалом аккуратно завернутую в бумагу коробочку и две визитки на ней - Валентина и Флоры. С адресами и телефонами, рабочими и домашним. Он подал все это Ирине. И она их не порвала. И не выбросила. А коробочку с нескрываемым интересом тут же стала распаковывать. Внутри оказалась роскошная упаковка презервативов. Тех самых, банутовых. Подарочек…
А под ночь, наслаждаясь друг другом и не признаваясь себе в источнике избыточного возбуждения, потому что на самом деле они не понимали, откуда оно появилось, - от самого визита ли, от общего смысла сказанного, от какой-то отдельной фразы или даже отдельного слова, Ирка вдруг неожиданно ляпнула:
– Слушай, а давай я коленями на два стула упрусь над тобой. Вдруг получится?
Ничего, конечно, и отдаленно не получилось, - она бабахнулась на него, еще и коленкой о пол ударилась, правда, не очень сильно, во всяком случае, это не помешало им снова ухохотаться до коликов в животе.
– Нет, - заключила потом она, когда почти прекратились колики, - здесь дебелые мужики нужны. И руки их нужно чувствовать. Особенно на сиськах и бедрах. Только тогда получится.
В пятницу они готовили наполеон. А Ирка все бегала маме звонить. А та не отвечала.
– Наверное, с Бориской своим любится. Интересно, какой он. Она тебе не говорила?
– Я же тебе рассказывал.
– А. Да. Почему у нас нет его телефона?
– Не знаю. Мама не давала.
– Слушай, если она придет все-таки сегодня домой, сходим к ней, а?
– Зачем?
– Хочется посмотреть. Тебя с ней. И вообще. Хочется.
– Что с тобой?
– Ты же видишь, что не знаю. Откуда я могу знать?
А в субботу они встречали детей. Это уже днем было. Елена Андреевна тоже на вокзал подъехала. Она позвонила им еще с утра, от Бориса. А Ирка прямо по телефону взяла и ляпнула:
– Ты почему вчера нам не звонила? Мы тебя так хотели!
С ума, наверное, уже сходит. Он за эти слова ее так отругал, что она даже расплакалась. А потом долго извинялась. Но, кажется, осознала.
Дети здорово загорели, как всегда в таких случаях перебивали друг друга впечатлениями, хвастались коричневой кожей, тянули познакомить со своей вожатой, так чтобы отдельно, потому что она им попалась просто классная, такая, каких на самом деле как бы и не бывает. Им пришлось персонально познакомиться с этой Татьяной Ивановной, оказавшейся довольно миловидной и совсем юной, которая похвалила их ребят, заверив, что они очень хорошие и у нее с ними не было никаких проблем. А потом и с ее мужем, тоже вожатым, но другого отряда, и Сережка взволнованно выискивал его в толпе, чтобы они обязательно его хотя бы издали увидели, но он и сам вскоре подошел и познакомился, сказав при этом, указывая на длинную картонную коробку в Сережкиных руках: