Эротизм без границ
Шрифт:
Более того, ребенок в матросском костюмчике появляется и на страницах «Котика Летаева» — это сам Котик Летаев после того, как он вынужденно расстается с девичьим платьем: «Все я сиживал, мальчик в матроске, в штанишках <…>» (КЛ. 138); «Штанишки не впору: теснят они, жмут меня; хожу я матросом — с огромным и розовым якорем…» (КЛ. 148).
Причина упорного облачения «своих» детей в матросский наряд кроется не в недостатке фантазии Белого, а, наоборот, в его хорошей памяти. В матросский костюмчик одевала маленького Борю Бугаева родная мать (в матросском костюмчике запечатлен он на одной из своих самых удачных детских фотографий), и этот наряд стал для писателя Белого знаковым.
Именно себя воспроизвел Белый в длинноволосом, наряженном в матросский костюмчик ребенке Сказки; именно себя узнал в ребенке Жены, облеченной в Солнце, автобиографический герой «Симфонии». Понятен тот ужас, который охватывает влюбленного аскета. Он обнаружил не только настоящий пол, но и истинное
Возведение мистической возлюбленной в материнский чин обнаруживается и в ряде других текстов Белого. Наиболее просто такому возведению поддавался «солнечный образ Марии Яковлевны Сиверс» [562] . «Сиверс, милая, близкая, строгая: что-то нежно-материнское…» — так вскоре после знакомства характеризовал ее Белый [563] . Вступление Белого на путь ученичества к Р. Штейнеру и принятое им решение связать свою жизнь с антропософией привели к тому, что писатель стал испытывать «совсем новое отношение к доктору и к М.Я.»: «<…> чувствую нечто вроде сыновления; чувствую, что я не только ученик доктора, но что я и сын его; М.Я. с той поры становится в моем внутреннем мире чем-то вроде матери: она является мне в снах; в бодрственном состоянии я часто слышу ее в сердце своем; она как бы во мне живет; и наставляет меня» [564] .
562
Белый А.Материал к биографии: (интимный) / Публ. Дж. Мальмстада // Указ. изд. С. 383.
563
Письмо к Н. А. Тургеневой от 1.10.12 см.: Rizzi D.Из архива Н. А. Тургеневой: Письма Эллиса, Белого и А. А. Тургеневой // Europa Orientalis. 1995. 14:2. P. 319.
564
Белый А.Материал к биографии: (интимный) // Указ. изд. С. 356.
И Сиверс, и Морозова были старше Белого, потому ему не составляло особого труда видеть в них материнское начало [565] . С Л. Д. Блок это было несколько труднее, но Белый справился. В 1905 г., живя вместе с четой Блоков в Шахматово, он начинает работать над поэмой с явным аргонавтическим заглавием: «Дитя-Солнце». Как и все творчество Белого той поры, поэма была вся «насквозь золото,насквозь — лазурь: по приемам, по краскам» [566] . «Поэму готовил я для прочтенья у Блоков, — вспоминал Белый, — ее нашпиговывая намеками, понятными лишь нам троим» [567] . Блок, первый слушатель поэмы, говорил, что поэма — «в паре с его стихами о Даме».
565
Ср. один из лейтмотивов писем Белого к Морозовой:
«Хочется тихо сидеть рядом с Вами, по-детски радоваться, и смеяться, и плакать»; «<…> я Вас бесконечно любил. В этом чувстве было все: и преклонение, и сказка, и влюбленность, и даже… страсть. Я Вам писал что-то невнятное, детское. Вы простили мне детские эти письма».
566
Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка / Публ., вступит. статья и коммент. А. В. Лаврова, Дж. Мальмстада. СПб., 1998. С. 489 (Письмо от 1–3 марта 1927 г.).
567
Белый А.Между двух революций / Подгот. текста и коммент. А. В. Лаврова. М., 1990. С. 23. В дальнейшем — МдР., с указанием страницы в тексте.
Рукопись произведения была потеряна, но содержание поэмы Белый позднее пересказал в мемуарах: «<…> под лепет берез я строчил: поэму „Дитя-Солнце“ <…> ее сюжет — космогония <…> жители разыгрывают пародию на борьбу сил солнца с подземными недрами; вмешан профессор Ницше, — в усилиях: заставить некоего лейтенанта Тромпетера наставить рога лаборанту Флинте, чтобы от этого сочетания жены лаборанта с Тромпетером родился младенец, из которого Ницше хотел сделать сверхчеловека <…> мамаша „младенца“,
В этой чудовищной неразберихе сюжетных линий ясно одно: дама «„солнечного“ лейтенанта» и мать солнечного дитяти — это Л. Д. Блок. Ведь она в поэме — «темного хаоса светлая дочь», плод любви великого ученого-химика и крестьянки из деревни Боблово. В мемуарах «Начало века» Белый вспоминал, что происхождение Любови Дмитриевны, дочери Д. И. Менделеева от второго брака (с А. И. Поповой), было предметом шахматовских шуток и каламбуров: «<…> полномясая Анна Ивановна — кто ж как не знак материальной субстанции; очень эффектно: старик Менделеев затем и женился на ней, чтобы хаос материи в ритме системы своей опознать <…> — „Ну, а Люба?“ — „Конечно же, темного хаоса светлая дочь“»(НВ. 378–379).
Если — с этой точки зрения — разобраться в сюжете поэмы, в запутанных семейных и околосемейных связях Ницше с Менделеевым, клана Тромпентеров с кланом Флинте, лейтенантов с лаборантами, крестьянками и садовниками, то окажется: в произведении воспроизводится та же сюжетная модель, что и в «Симфонии». Носителем авторской идеологии, очевидно, является «„солнечный“ лейтенант». Он разительно напоминает как многочисленных солнечных рыцарей и аргонавтов из «Золота в лазури», так и золотобородого аскета «Симфонии». То, что лейтенант — ницшеанец, а аскет — соловьевец, их только сближает: в системе символистских ценностей Ницше и Соловьев — фигуры равнозначные.
И Сказка, жена кентавра, и жена лаборанта Флинте мадам Флинте привлекают солнечных аскетов и лейтенантов именно как матери «священных младенцев». Ну, от кого, кроме как от Жены, облеченной в солнце, должен, к примеру, «дитя-солнце» быть рожден? Сходным образом, в обоих произведениях «священные младенцы» оказываются «обманными младенцами»: с ними связана некая труднопостигаемая тайна, обнаружение которой разрушает мистические планы героев-любовников. В «Симфонии» раскрывается правда о поле ребенка, в поэме — правда о его происхождении.
Очевидно, что в именовании героя-любовника и героя-сына — «Дитя-Солнце» и «„солнечный“ лейтенант» — содержится намек на то, что это разные стадии взрастания одного и того же персонажа, причем персонажа автобиографического. Подобно симфоническому «младенцу», да и другим солнечным детям Белого, «дитя-солнце» поэмы мыслился в ряду авторских двойников.
Получается, что и в «Симфонии», и в поэме избранница автобиографического влюбленного одновременно мать автобиографического дитяти. В обоих случаях на эту женскую роль назначается мистическая возлюбленная самого Белого. Только в «Симфонии» роль возлюбленной-матери исполняет Морозова, а в поэме «Дитя-Солнце» — Л. Д. Блок [568] .
568
Элементы той же структуры вычленяются и в романе «Серебряный голубь», где смыслом, целью и оправданием любовных утех Дарьяльского служит ожидаемое сектантами «зачатие светлого духа», рождение «белого голубка» (СГ. 171, 176 и др.).
Таким образом, Белый оказывается сыном собственной возлюбленной, а возлюбленная — его собственной матерью. Возможно, источником такого «расчленения» своего «я» служили детские воспоминания писателя.
А. Д. Бугаева не очень ладила с мужем, имела поклонников и тянулась к светским развлечениям, за которыми ездила в Петербург. Петербургские вояжи и любовные увлечения матери запомнились сыну, отразившись в его автобиографической прозе. «Это все, Лизанька, — дрянь: мишура, немчура; это нам ни к чему, это нам не к лицу! <…> Какая же это там жизнь. <…> Певцы, лоботрясы, гусары…» (КК. 204), — безуспешно пытался в повести «Крещеный китаец» декан-математик образумить мать героя. Как впоследствии вспоминал сам Белый, «„лоботрясы“, кавалеры матери, потрясали детское воображение <…> но тут поднимался отец и гусаров вышучивал <…> „Котик“, по представлению матери, должен был стать, как эти „очаровательные“ молодые люди, а в нем уже наметился „второй математик“; и — поднимались бури»(HP. 102–103). Бури грозили отлучением от матери, лишением ее ласки и любви: «Заруби у себя на носу: ты мне будешь чужой!» (КК. 212); «Так и знай: я не мать!» (КК. 224). Стремление сохранить материнскую любовь порождало у «Бореньки» желание самоотождествиться с поклонниками матери, оставаясь при этом ее сыном. «Между гусаром и цепкохвостой обезьяной в виде „Бореньки-доцента“ рвалась моя жизнь» (HP. 103), — констатировал он. В творчестве Белый разорвал «свою жизнь» между сыном матери и ее кавалером.