Эрта книга четвертая

Русаков Валентин

Морес сказал эту последнюю фразу с таким пафосом и торжеством в голосе, что Кинт не смог сдержать улыбки.

– Что?

– Господин, полковник, только не говорите, что вы теперь сами вляпались в то, от чего все время предупреждали меня?

– То есть?
– Морес стал складывать в саквояж канцелярские принадлежности и свои тетради.

– Кинт, прошу тебя, не ввязывайся ни в какие группы заговорщиков и держись подальше от всяких бунтарей, - выдал Кинт практически голосом Мореса и с его интонациями.

Морес плюхнулся в кресло и в голос рассмеялся, через минуту успокоился, надел пенсне и, блеснув стекляшками, повернулся к Кинту.

–

Разве плохо, когда терратос един?

– Наверное хорошо, - пожал плечами Кинт и зевнул.

– Будем прощаться... Сарт найдет тебя.

– Буду ждать.

– Да, - Морес застыл, взяв в руки чемоданчик самописца и саквояж, - ты точно уверен, что там, в Шоуте, видел профессора Дакта?

– Уверен, более чем.

– Это многое объясняет...
– в задумчивости пробубнил Морес, потом сунул саквояж под мышку и протянул руку Кинту, - до встречи.

– Надеюсь, - Кинт ответил на рукопожатие.

Так и распрощались, незаметно перестав друг друга называть на "Вы". Кинт дернул шнур у двери, затем прошел к окну, проводил взглядом моторный фургон, который развернувшись на площади, покатил в сторону набережной, а оттуда дорога вела к южному тракту. Город просыпался, стали проезжать пока еще немногочисленные повозки, где-то в стороне станции воздухоплавания протяжно загудело. Кинт отдернул штору и, облокотившись на широкий подоконник, посмотрел в сторону звука - неповоротливая пузатая махина транспортного дирижабля медленно снижалась к швартовочной башне. На синем, весеннем небе не было ни облачка и Кинт, прищурившись на солнце, стал следить за стаей диких голубей, что кружили над черепичными крышами старого города.

– Господин Кинт, - в дверь осторожно постучали.

– Да!

– Вызывали?
– заспанная девчушка из прислуги доходного дома заглянула в дверь.

– Спасибо за ужин, - Кинт вышел в прихожую с подносом в руках.

– Рада служить, вы всегда щедры, господин Кинт, - девушка перехватила поднос, присела в поклоне и вышла за дверь.

– Господин Кинт, - сгримасничал Кинт закрыв дверь, и медленно пошел в комнату, что окнами в тихий дворик-колодец, - потерпеть еще немного... потерпеть...

Сутки без сна, утомительный ночной разговор, часть которого была обыкновенным допросом, Кинта стало морозить, он разделся, забрался под пуховое одеяло и как только закрыл глаза - уснул.

Кинт проспал весь выходной день, даже доносящийся с улицы шум не побеспокоил его. Однако вечером, когда солнце уже скатилось к горизонту на западе, со стороны ратуши донесся троекратный гулкий бой часов и Кинт открыл глаза. Пришлось подниматься, засыпать на закат плохо, нужно поужинать и прогуляться по набережной, купить вечернюю газету и ознакомиться с новостями. Одевшись и натянув уже осточертевшие туфли, Кинт покинул апартаменты. Оказавшись на улице, он пару минут ожидал экипаж, наблюдая как на противоположной стороне улицы, закрывая кондитерскую, ее хозяин таскает за уши мальчишку из прислуги, а тот придерживает рубаху, под которой наворованная сдоба.

– Куда изволит господин, отдыхать?

– Отвезите на набережную, - сказал Кинт, забираясь в двуосную повозку.

– Н-но! Пошла, - извозчик шлепнул вожжами лошаденку и она, монотонно зацокала копытами по каменной мостовой.

А на набережной оказалось весьма многолюдно, впрочем, вечер выходного дня и это не удивительно. Отпустив экипаж, Кинт высмотрел среди нескольких заведений вдоль берега не самое вычурное, перехватил мальчишку - продавца газет и отправился ужинать. Заведение оказалось небольшой

таверной и публика здесь в основном из торгашей. Подавали несколько сортов пива, был большой выбор соленой рыбы, а из горячего Кинту предложили лишь яичницу с ветчиной. Кинт согласился, уже не хотелось искать что-то еще, да и место за столиком у большого окна оказалось удачным, с видом на набережную, Зиду и всевозможные лодки и чадящие катерки снующие вверх и вниз по течению. Кивнув предложенному ужину и сразу же получив высокую кружку пива, Кинт сделал два больших глотка и развернул газету...

– Очень интересно, - вслух сказал он, увидев один из заголовков, который гласил - "Третья ассамблея кочевых племен терратоса Аканов".

Из статьи выяснилось, что оказывается, уже три года как, между парламентом, объединенными провинциями и кочевниками, ведется диалог о примирении и о выделении племенам территорий, где они смогли бы вести оседлый образ жизни. Старейшины племен обещали искоренить пережитки прошлого в виде каннибализма и разбоя, а парламент на этой самой ассамблее определился с выбором земли. Был даже отпечаток карты и Кинт сразу узнал те места - территория предгорий от восточного берега и почти до самого Мьента с пометкой "Серые земли"... Это были как раз те места по которым прошел последний месяц экспедиции профессора Дакта, и где обнаружено месторождение белого сланца.

– Великолепное решение, - тихо, в задумчивости сказал Кинт, но был услышан подошедшим официантом.

– Что, простите?
– поинтересовался тот, выставив перед Кинтом большое деревянное блюдо с ужином, а потом увидел заголовок статьи, - а я так не считаю, решение опрометчивое! Надо было загнать этих дикарей в горы!

– Это был сарказм.

Официант то ли не понял слова, то ли наоборот понял, что его мнением не интересуются и быстро удалился. Еще в статье говорилось и о непримиримых племенах, которые не желали вести оседлый образ жизни и вообще что-то менять. Так как газета была вечерняя, то кроме еще одной статьи о состоянии здоровья бывшего монарха, все остальные были развлекательного толка - целая полоса со стихами и фельетонами, полоса с объявлениями о всевозможных концертах и представлениях, и на последней полосе новости табачной, зерновой, хлопковой и угольной бирж.

Отложив газету Кинт с аппетитом поужинал, заказал еще одну кружку пива и, уставившись через окно на освещенную газоразрядными фонарями набережную и гуляющих горожан, стал обдумывать планы на завтрашний день...

Актур.

Лазарет "Святых предков".

Много, много в этот вечер в прогулочном парке лазарета с цветущими каштанами собралось народа. В основном это были представители торговых гильдий, военная, промышленная и научная аристократия, все ждали известий, все ждали решения... Наконец, к публике по ступеням от белоснежного каменного здания спустился главный инспектор жандармского управления, народ загомонил, стал стягиваться ближе...

– Господа, его высочество Пинъе из рода Таргала Объединителя чувствует себя лучше, - вытянув голову и обращаясь к публике, громко прокричал главный инспектор, - но для полного выздоровления потребуется значительное время, однако, его высочество поручил своей супруге, госпоже Эстол, присутствовать на всех торжествах по случаю годовщины победы в Северной войне от имени монаршего семейства.

Публика одобрительно загудела, а из толпы кто-то выкрикнул:

– И она будет голосом монарха на парламентской комиссии?