Еще ближе
Шрифт:
Я не удивилась. Демонокровка. Дочь Ра’ша. Существо с кровью врага в жилах. Демонокровки, выращенные в тренировочных лагерях, с ненавистью в крови и сердце. Кто же еще мог стать предателем? Конечно, один из нас. Ангелы были правы, когда следовали пословице: держи друзей близко, а врагов еще ближе. Они не сводили с нас глаз, а в это время Мезп и ее помощники разрушали изнутри систему безопасности.
— Не забывайте, для многих вы — такое же зло, как и демон, — сказал Терн, глядя прямо на Берка. — Один из вас все еще может оказаться предателем.
—
— Он имеет в виду Щадара. Не нас. Щадара. — Она повернулась к Терну, и я замерла, увидев в ее глазах слезы. — Ведь так?
Он кивнул. Сердце мое сжалось. Мне не хотелось даже думать о такой возможности. Но где же тогда Щадар, почему его нет ни среди живых, ни среди мертвых? Если только демоны не взяли его в заложники и не попытаются в ночь открытия Ворот совершить обмен, о котором я тоже не хотела думать.
— Я не верю в это, — сказала я вслух. Терн посмотрел на меня, я на него. — Дар не может быть предателем.
— Почему?
— Я знаю его. Я работала с ним.
— Я работал с Мезп. Шестнадцать лет рука об руку, Стил.
— Я все равно не думаю, что это он.
Он положил руку на мою руку и легко погладил.
— Мы оба знаем, что такое предательство, правда? И оба знаем, что такое — ошибиться, назвав невиновного предателем.
Я медленно кивнула, понимая, о чем он. Я едва не умерла на озере Атт в ту зиму, когда на деревню напало кочевое племя джорнаков. Тогда способность впервые проявилась во мне, и тогда вся деревня посчитала меня перебежчицей, открывшей врагу дорогу в обход засады. Меня приговорили к казни и утопили. И Терн поверил в мою виновность и не сделал ничего, чтобы спасти меня.
— Да, — сказала я, вспоминая то далекое время. — Мы знаем, Терн.
— Никто не называет Дара предателем, но мы должны предполагать и такую возможность.
— А насчет нас, что же, сомнений нет? — вызывающе спросил Берк.
— Почти нет. — Терн отвел от меня взгляд и посмотрел на него. — Я предложу Совету завтра провести и с вами процедуру снятия внушения. На всякий случай.
— Да хоть сейчас. Куда смотреть?
Но я уже качала головой.
— Без разрешения Совета я не стану. Да и нужна ясная голова, а я сейчас не совсем трезво мыслю.
Всех подробностей они не знали, и я не стала им рассказывать.
Мы разошлись по номерам. Мои охранники жили на втором этаже, мы с Терном поехали на лифте на третий. Я вошла в номер, и он следом за мной, но когда я стала нащупывать кнопку выключателя, чтобы зажечь свет, его рука легла на мою руку.
— Не нужно.
Я повернулась без возражений и обняла его за шею, притягивая к себе для поцелуя.
Мы уже почти добрались до спальни, и из одежды на мне осталось совсем немного, когда в дверь забарабанили.
— Нина! Нина!
На ходу натягивая на себя олимпийку и спортивные штаны, в которых я тут ходила, я подскочила к двери и, включив свет, открыла. На пороге стояла Льза.
— Включайте телевизор. Я
Она сразу поняла, что я не готова сейчас ее впустить, но не сказала ни слова по этому поводу. Хлопнув дверью, она понеслась по коридору к номеру Рейлика, а я обернулась к Терну, который уже тоже одевался.
Плоский телевизор висел на стене напротив дивана, я включила его и почти сразу же увидела высотный дом в Речном, шестнадцатиэтажку, которую называли у нас за длину и разноцветные подъезды Китайской стеной. Вокруг летали вертолеты, с одного из них, похоже, и велась съемка. Черная ночь то и дело прорезалась всполохами прожекторов, вокруг высотки выстроились перемигивающиеся красными и синими огнями полицейские машины.
На крыше шестнадцатиэтажки стояли восемь человек в темной одежде. У самого края — девятый, облаченный в белое. Его голова была накрыта мешком с нарисованной на нем цифрой «1». Руки человека были скованы сзади, и от браслетов наручников тянулась тонкая, блестящая в свете прожекторов цепь. Держал ее один из людей в черном.
Звука почему-то не было, и мы потратили минуту или две, разыскивая пульт. Наконец, нам удалось прибавить громкость. Стал слышен гул вертолетного двигателя, и голос ведущего репортаж журналиста.
—…видим, вокруг здания уже собралась толпа. Чего требуют эти люди — неизвестно. Вертолет полицейских, попытавшийся приблизиться к зданию, был словно насильно развернут в обратную сторону и едва избежал столкновения с нашим. Пилоты говорят, что получили мысленный приказ. Мы ждем представителей высших рас. Кажется, здесь замешаны они.
Вертолет отлетел чуть подальше и стало видно, что за спинами людей в черном растянут большой баннер с надписью на гальбэ «Верните Кристалл». Увидев эти слова, я похолодела. Это был худший из возможных сценариев, и опасалась думать, какое решение примут ангелы. Для них оно было абсолютно однозначным.
— Они не станут его спасать, — сказала я, не глядя на Терна. Он подошел сзади и обнял меня, успокаивая. Только тогда я поняла, что заламываю руки и дрожу, как осиновый лист. — Терн, а вдруг там Дар.
— Не думаю, — сказал он. — Я знаю, что за решение приняли бы ангелы, если бы не эта шумиха. Но теперь они не смогут просто обречь на смерть невинного человека. Затем мы и нужны.
Мы? Я развернулась в его руках и посмотрела на него, качая головой.
— Нет, Терн, ты туда не поедешь. Ты не демонокровка.
В его глазах полыхнуло зеленое пламя, и взгляд стал ледяным.
— Стил, мне стоит напомнить тебе, кто я? Меня на днях должны включить в Совет, прошение уже одобрено. У меня есть право быть там, и, пожалуйста, если не хочешь, чтобы я напоминал тебе о том, что принадлежу к высшей расе, не говори со мной так.
Я замерла, пораженная интонацией его голоса. Резкой, надменной, холодной. Терн никогда раньше не позволял себе со мной так разговаривать. Но он был прав. Он был на все сто процентов прав.