Еще един год в Провансе
Шрифт:
Кто проявил инициативу с Хеллоуином в Провансе? Получат ли шайки подростков, шныряющих по фермам с хеллоуиновским кличем-лозунгом «Откупись, не то заколдую!», соответствующие назидания и предупреждения? Сторожевые псы, во всяком случае, их непременно сигнализировали бы. Однако, похоже, упреждать было некого, в местных газетах обошлось без сообщений о беспорядках и кровопролитиях. «Алёуинь» в том году стал праздником, который никто в Провансе не праздновал.
Как будто во Франции с ее богатыми традициями и без того не хватает праздников! Мы то и дело обнаруживали все новые. Май начинается с общегосударственного праздника и продолжается чередой празднований, завершающейся в августе отправлением всей страны в отпуск, en vacances. Не прекращается ни зимой,
Воскресенье — день особый, даже если ты не провел неделю в конторе. Меняется звуковой фон. По будням поют птицы, вдали гудят трактора фермеров. В воскресенье с утра гавкают собаки и хлопают ружья охотников, осуществляющих право на оборону от агрессии вражеских армий кроликов и дроздов.
В этом году охотникам противостоит зверь куда более опасный, мутанты-sangliers. Никто толком не понял, по какой причине, но поголовье их катастрофически увеличилось. Одно из объяснений: sangliers, потомство которых обычно малочисленно, скрестились с более плодородными домашними собратьями, и теперь их общее потомство грозит опустошением садам, огородам и виноградникам. Повсюду следы их хозяйничания: рытвины в земле, где они искали пищу; разоренные грядки в огородах, подкопанные и покосившиеся каменные изгороди…
И вот в одно из воскресений на местности возле нашего дома организовали крупную охотничью операцию. С грунтового проселка фарами к кустам охотники через равные промежутки установили свои автомобили. Сколько хватало глаз, маячили мрачные, вооруженные фигуры в зеленом камуфляже, в то время как возбужденные собаки их носились вокруг с лаем, звеня привешенными к ошейникам колокольчиками. Разворачивающееся действо напоминало какой-то жуткий фильм о войне или об облаве на беглого преступника.
Первую жертву я встретил, подходя к дому. Охотник приближался со стороны солнца, так что я сначала смог различить лишь его силуэт. Над плечом торчал ствол ружья, в руках он нес что-то большое, свисающее с обеих сторон.
Подойдя ближе, он остановился. Лежавшая на руках его большая рыже-палевая собака скосила печальные глаза на моих собак, а хозяин ее не менее печально пожелал мне доброго здравия. Я справился о здоровье собаки, опасаясь, что на нее напал кабан, которого она загнала в тупик.
— О, le pauvre, бедняжка… Все лето в конуре провалялся, лапы размякли. Набегался, натер…
В половине двенадцатого дорога опустела. Армия отошла с позиций для перегруппировки и смены обмундирования и оружия. Маскировочные комбинезоны и ружья охотники сменили на чистые рубашки и ножи с вилками. Второе генеральное наступление предстояло начать за столами.
Воскресный ланч — моя любимая трапеза в любое время года. Утро не отягощено трудовой активностью, послеполуденный отдых не обременен чувством вины. Атмосфера в ресторанах более веселая, приподнятая, как будто предпраздничная. И повара стараются вовсю, зная, что народ к ним придет не на деловые свидания, а чтобы получить удовольствие. У меня нет никаких сомнений в том, что пища в воскресенье вкуснее. «В воскресенье сахар слаще».
В радиусе двадцати минут езды от нашего дома выбор из дюжины отличных ресторанчиков. Избалованные изобилием, мы выбираем с оглядкой на погоду. В пятидесятиградусную жару райским местечком кажется «Ма Туртерон» с его тенистым двором и богатым выбором соломенных шляп для защиты голов посетителей. Зимою чудесен «Оберж де ля Эгебрюн» с открытым очагом в светлом зале с высоким потолком, с белыми шторами, с видом на собственную долину.
Главное отличие этих двух заведений от остальных местных, да и большинства других ресторанов Франции в том, что их шеф-повара — женщины. Согласно традиционному разделению труда в ресторанном бизнесе, шеф — мужчина, его место на кухне. Мадам перенимает обслуживание и расчет с посетителями. Времена начинают, правда, со скрипом меняться, но до сих пор ни одна женщина-шеф не добилась признания на национальном уровне Алена Дюкасса, у которого достаточно мишленовских звезд, чтобы украсить рождественскую елку. Женщины во Франции прославились в медицине, в политике, в юриспруденции, но не в ресторанной кухне. Это странно, и мне кажется, что без мужского шовинизма здесь не обошлось.
Столь сложный вопрос можно обсудить лишь с одним человеком, если вы хотите получить провоцирующий ответ. Режи, как мне представляется, олицетворяющий всю страну как в гастрономии, так и в шовинизме, с радостью делится своим мнением. Я без удивления слышу от него последовавший без задержки ответ:
— Тебе следует понять, что во Франции некоторые вещи просто считаются слишком важными, чтобы их доверять женщинам.
Женщина-врач, женщина-адвокат, министр — с точки зрения Режи, странно, но еще куда ни шло. Женщина-повар — или, упаси Господь, сомелье — нет, нет и нет. Режи чувствует себя очень неуютно. Это против порядка вещей. Le bon Dieu, добрый Боженька такого не возжелал. Профессиональная кухня — мужское дело.
Режи был вынужден проглотить свои слова однажды в зимнее воскресенье за ланчем в «Оберж де ля Эгебрюн». Он осторожно стартовал с gratin [11] из швейцарского мангольда, без всяких трудностей перешел к тушеной баранине и завершил все это горкой сырного ассорти да мощной порцией шоколада в луже crume bouettl'e [12] — и все это вышло из-под женских рук.
Выйдя из ресторана, мы остановились. Я ожидал, что он признает свою неправоту. Ничуть не бывало! Он просто приспособил свой шовинизм к моменту.
11
Кушанье, посыпанное сыром и обжаренное в сухарях (фр.).
12
Взбитые сливки (фр.).
— Только во Франции можно найти кухню такого класса в такой глуши, как наша. — Режи возвел руку к горам и солнцу, льющему свет в котловину долины. — Рады, что вернулись?
Конечно рады, спору нет.
Нераскрытое убийство красавца мясника
Моя первая встреча с Мариусом едва не закончилась смертью с первого взгляда. Его высокую фигуру я заметил издалека. Засунув руки в карманы, Мариус шагал по середине дороги, ведущей в деревню. Заслышав шум двигателя, он повернулся ко мне — то есть понял, что автомобиль приближается. Из опыта я знал, что на этом участке дороги возможны непредсказуемые маневры пешеходов, велосипедистов, трактористов, собак, кур и иной домашней живности, посему сбросил скорость. К счастью для нас обоих, нога моя покоилась на педали тормоза, которую я и вдавил в пол, как только он прыгнул к моей машине, раскинув руки, будто для объятий. Остановился я примерно в полутора шагах.
Он кивнул мне и неспешно направился к пассажирской дверце.
— Bieng [13] , — услышал я знакомый южный акцент. — Вы в деревню. Мой Mobylette [14] в ремонте.
Он попросил высадить его перед кафе, но, когда я остановил машину, не спешил покинуть сиденье, зачарованный тусклым мерцанием мелочи в отделении за рычагом коробки передач. Эти монеты я скармливал счетчикам на платных стоянках.
13
Замечательно (фр.).
14
Мопед (фр.).