Еще один глоток

Чейни Питер

– Ничего подобного. Никакой романтики. Единственный, от кого вам, возможно придется, защищать свою честь, – это Харкот.

Она вздрогнула.

– Вот этого-то я и боялась. Мне не хотелось бы показаться излишне любопытной, но, конечно же, интересно знать, что это за спектакль, в котором я исполняю, кажется, существенную, хоть и неинтересную роль! То есть, я хотела бы знать, куда я отправлюсь потом?

– Это очень просто, – ответил Беллами. – Дело в том, что у Харкота есть пара сотен, которые он вчера выиграл в покер. Харкот с двумястами фунтов мне

совершенно не нужен. Чтобы служить мне службу, он должен быть без двух сотен… Понимаете?

– Не уверена, сэр Гэлахад, – ответила она. – Следует ли понимать дело так, что суть этой забавной, но гнусной интриги состоит в том, чтобы обыграть Харкота на двести фунтов?

– Более-менее правильно. Видите ли, Фенелла, прежде чем мы покинули "Малайский клуб", я позвонил некой мисс Лайли Пурселле, которая содержит довольно изысканный притон, куда мы сейчас и направляемся. Она устроит нам небольшую тихую партию в железку в отдельном кабинете. Лайли будет играть сама, будет играть ее приятель – джентльмен по имени Тони, не думаю, чтобы у него когда-нибудь была фамилия, – вы я я. В том состоянии, в котором пребывает сейчас Харкот, мы его возьмем голыми руками за какой-нибудь час. Он будет выходить из алкогольного ступора, а в этот момент люди склонны к безрассудству. И с кем бы он ни играл, он будет класть не ту карту. Я понятно объясняю?

– Понятно, – ответила Фенелла. – И это все?

В ее голосе слышалось некоторое разочарование.

– Не совсем, – сказал Беллами. – К тому времени, когда Харкот проиграет все деньги, он будет почти трезв. Тогда все пойдут выпить и закусить, а я немного поговорю с Харкотом.

Он стряхнул пепел с сигареты.

– Когда я закончу беседу с ним, – продолжал Беллами, – он будет, полагаю, несколько подавлен. Вы выиграете фунтов шестьдесят-семьдесят, а мисс Пурселла должна отобрать у него остальное – фунтов сто или около того.

– Это уже немного интереснее, – сказала Фенелла.

– До этого момента все ясно, – продолжал Беллами. – Ну, а потом… насколько я знаю Харкота, ему потребуется женское участие. Вам нужно будет дать ему понять, что он вам небезразличен. Вы можете даже поехать к нему – он сейчас дома не живет, снимает квартиру на Кондуит-стрит для своих интимных встреч, или в какой-нибудь клуб.

Она опять вздохнула.

– Ничего себе предстоит вечерок!

– В любом случае к утру Харкот, думаю, будет в обычном состоянии возбуждения и опьянения. Скорее всего, он уснет на диване.

– А мне тогда, как пай-девочке, идти домой? – спросила Фенелла.

– Нет, – невозмутимо ответил Беллами. – Этого вам как раз делать не следует. А следует вам, пока он будет спать, тщательно прочесать квартиру. Я хочу, чтобы вы прошлись по ней густым гребнем. Включая дымоходы, отошедшие паркетины и все остальное. Сможете?

– Пока я вас слушаю, продолжайте, – ответила она. – Это действительно становится забавно. Что я должна искать?

– Документы, – сказал Беллами. – Любые бумаги, заметки или документы, имеющие отношение к пропаганде. Все, что вам покажется существенным.

Вероятно, вы что-нибудь найдете, но вообще-то не думаю.

– Знаете, теперь я вижу, что это вы – агент Икс-42. Наверное, у вас в кармане – комплект фальшивых усов? Вы не будете проверять меня в какой-то из этих моментов?

– Нет, – заверил ее Беллами.

Она снова вздохнула.

– А то я боялась.

– Я не Икс-42, – возразил Беллами. – Я бы, может быть, и хотел быть им, но… Просто я пытаюсь выпутаться сам из очень неприятной истории, вот и все. Понимаете?

– Нет, – ответила Фенелла, – не понимаю. Но это не важно. Ну, а что мне делать потом?

– Вы позвоните мне завтра в обеденное время, – сказал Беллами, – телефон в книге, и скажете, нашли вы что-нибудь или нет. В любом случае, вы договоритесь с Харкотом увидеться снова на следующий день. Вы не будете отходить от него ни на шаг и проследите, чтобы он пил достаточно для того, чтобы все время быть тепленьким и смирным. Вечером, часов в девять, можете отвезти его в "Малайский клуб". Я вам туда позвоню. Я добавлю к вашему сегодняшнему выигрышу сколько нужно, чтобы получалась сотня. Идет?

– Идет, – согласилась Фенелла. – Я страшно рада, что мне не придется прятать труп или убивать кого-нибудь за эти деньги.

Беллами торжественно произнес:

– За убийство, золотко, я плачу дороже.

Такси со скрежетом остановилось у кромки тротуара. Харкот Марч открыл глаза и пьяным голосом пробормотал:

– Где это мы, черт побери? Я думал, что мы едем играть в железку. Когда Беллами включил фонарик, Харкот вперил в них взгляд и сидел, бессмысленно моргая и облизывая сухие губы.

Пока Беллами выбирался из машины, Марч спросил у миссис Рок:

– Что, черт возьми, происходит? Кажется, Ники пытался тебя трахнуть, Фенелла?

– Да, конечно, – ответила она. – Я старалась отбиться от него с помощью шляпной булавки, но ничего не вышло.

Он икнул.

– О, Господи. И что ты сделала?

Выходя из машины, она небрежно бросила через плечо:

– Сдалась. Что мне оставалось делать? Я кричала, звала тебя на помощь, но ты спал.

Беллами всунулся в машину, сгреб Марча и вытащил наружу.

– Боже мой, – прохрипел Харкот. – Вы слышали, Беллами? Фенелла сказала, что вы изнасиловали ее, пока я спал. Я никогда этого себе не прощу!

Беллами взял Марча под руку. Они направились к мисс Пурселле.

II

Было самое начало четвертого.

Мисс Пурселла – крупная, пережженная перекисью блондинка с водянистыми голубыми глазами, тщательно следящая за фигурой, собирала карты за столом, покрытым зеленым сукном. Тони – латиноамериканец с черными лоснящимися волосами, который присматривал За домом и служил ей главным партнером, пошел вниз за виски с сифоном. Фенелла Рок, видя, что мисс Пурселла осматривает ее фигуру и платье с некоторой женской завистью, поправила выбившийся локон перед зеркалом у камина.