Еще одна сказка барда Бидля

rain_dog

– Но ведь они были Упивающимися, сэр…

Он смотрит на меня с таким презрением, что мне кажется, оно просто стекает по моей фигуре. Прищуривается, жестко так смотрит мне в глаза.

– Я Вас уверяю, мистер Поттер, для тех, кто потерял своих близких, абсолютно безразлично, на чьей стороне они сражались.

Что ж, с ним все ясно! Хорошо, что я теперь знаю врага в лицо, что он вот так просто поднял забрало! Он Упивающийся и даже не скрывает этого! Думаю, взгляд мой из потерянного и виноватого тоже сейчас становится твердым.

– Я не разделяю Вашего мнения, сэр, - говорю я ему в лицо, объявляя войну.

– Думаю, мне это безразлично. Сегодня будете мыть Большой зал под руководством мистера Филча.

Вам ясно? Магглы говорят, что труд даже из обезьяны сделал человека.

– Да, сэр. Я могу идти?

Да, я могу идти. Он еще что-то говорит мне о том, что еще одна такая выходка, и я буду учить Защиту исключительно по книгам, но мне на это совершенно наплевать. Моя жизнь только что обрела смысл и перестала течь унылым безрадостным потоком мимо меня. Я обрел врага, настоящего, из плоти и крови, в отличие от далекого Волдеморта вполне доступного для моей ненависти. Я рад. Мне стало легче дышать. Может быть, он был среди тех, кто напали на наш дом в тот день? Я же могу так думать?

– Ну, что?
– испуганно шепчет мне Рон, когда мы идем от класса Защиты во двор.

– Буду мыть Большой зал с Филчем, - почти победно говорю я.
– Он практически открыто признал, что служит Волдеморту!

И я пересказываю им наш разговор. У моих друзей на лицах откровенное отвращение. Видимо, обретение столь осязаемого врага радует и их.

– Я ж тебе говорил вчера за ужином, он и есть настоящий Упивающийся. Дамблдор просто с ума сошел. Решил, что Защиту лучше всего постигать на практике?

Вечером я вожу тряпкой по полу в Большом зале чуть ли не с упоением. Филч злорадно ухмыляется, наблюдая, как будущий герой магического мира в футболке и шортах неспешно отжимает тряпку, наматывает ее на швабру и проигрывает в борьбе с пылью и грязью, покрывающими пол. Это продолжается до самого утра. Я смотрю на свое отражение в грязной воде и улыбаюсь, познавая сейчас, что у счастья могут быть очень разные лики.

Защита у нас четыре раза в неделю, так что этот год медленно, но верно превращается для многих из нас в настоящий кошмар. Невилл так трясется от страха, что Снейп, не забыв прилюдно унизить его, отстраняет беднягу от практической части занятий. Так что, пока мы тренируем заклятия, Нев сидит и фанатично конспектирует учебник. Я теперь с благодарностью вспоминаю Амбридж - если бы не ее придирки и откровенные репрессии в течение всего прошлого года, мне бы тоже пришлось тяжело. А так я тренированный. Меня не задевают даже насмешки, которыми он запросто осыпает нас троих, если мы что-то делаем неправильно. При этом делает это так, что и не придерешься - все его замечания относятся к делу. Но меня это не трогает - я просто знаю, что передо мной враг. Враг, который сам признал, кто он. Странно, но до открытых столкновений между нами дело не доходит довольно долго, пару месяцев идет просто холодная война - то метко брошенное обидное слово, то замечание с таким подтекстом, что впору писать жалобы в министерство. Мы держимся, потому что воевать с таким, как он, практически нереально - он действительно нас учит, тут ничего не скажешь. А потом, мы не привыкли устраивать гадости на уроках. Да и какие гадости? Мне кажется, он раскусит нас, как только мы задумаем малейшую невинную шалость. Задавать ему неудобные вопросы на уроках? Но его занятия не располагают к диалогу.

А вот ему пакости удаются. Главная из них - его способность ловить меня под мантией-невидимкой, когда я ночами шляюсь по школе. И я всякий раз замираю от ужаса, когда моего запястья, так надежно, кажется, спрятанного под прозрачной тканью отцовской мантии, внезапно касаются сильные, цепкие, не знающие пощады пальцы. И слышу его шелестящий голос, равнодушно произносящий: «Мистер Поттер?» Пару раз мы попадаемся втроем - взгляд Филча от счастья становится добрым-добрым, когда мы до утра натираем

до блеска серебряные светильники в коридоре на втором этаже. Три ночи подряд. А потом ходим на занятия, запарываем простейшие заклятия, получаем новые отработки. Так много я за всю жизнь не мыл, не чистил и не убирал. Труд по ночам на благо Филча неуклонно превращает меня из человека обратно в обезьяну.

До открытого конфликта мы доходим где-то к ноябрю, так как нервы у нас троих уже изрядно измотаны, а на Защите мы как раз начинаем проходить Темные заклятья. Нет, не запрещенные, но абсолютно темные, так милые сердцу нашего профессора. Гермиона даже пытается задать ему вопрос о том, законно ли это, но он отметает все ее сомнения, заявляя, что нам бы неплохо иметь представление о том, от чего мы защищаемся, а не просто зубрить учебник, опять же напрямую намекая на то, чему Герми посвящает большую часть своего времени. Слизеринцы ухмыляются, мы молчим.

Так как опробовать темные заклятия друг на друге даже Снейп считает непедагогичным, он с легкостью трансфигурирует для нас из пуговиц, рассыпанных на его столе, разных зверюшек. Нам троим достаются белые кролики с нежной шерсткой, черными носиками и красными глазками. Но даже эти глазки не вызывают у меня ни малейшего желания запустить в них заклятиями, вызывающими слепоту или вымораживающими кровь. Я просто смотрю на своего кролика, и мне хочется его погладить - он милый пушистый и трогательный, ну и что, что это пуговица! И отчего-то вспоминаю голубых зайчиков, нарисованных на моей подушке в далеком детстве, сотни веков назад… Я понимаю, что просто не смогу ему ничего сделать. Абсолютно. Видимо, Рон с Герми чувствуют себя так же, Нев совершенно счастлив - ему же нельзя практиковаться в заклятиях, он у нас и мухи не обидит. Зато на слизеринской половине класса работа спорится - трансфигурированные зверушки визжат от боли, бьют лапками по столу, заваливаются на бок, закатывают глаза. Тошнота подкатывает к горлу, Герми опускает взгляд, Рон нервно сглатывает.

– Я не буду, - тихо говорю я им.

– Что Вы не будете, мистер Поттер?
– Снейп стоит у меня за спиной, равнодушно взирая на нашу троицу.

– Я не буду тренировать на них заклятия, сэр. Они живые, - я, кажется, даже пытаюсь заслонить моего кролика от его взгляда и его короткой темной палочки.

– Мы тоже не будем, сэр, - очень твердо говорит Гермиона.

– Мисс Грейнджер, - Снейп говорит будто нехотя, растягивая слова, - я на Ваших глазах трансфигурировал их из пуговиц. Какие они живые?

– Все равно, сэр, - к нашему протесту присоединяется Рон, - это просто отвратительно.

– В таком случае вон из моего класса, - буднично сообщает нам Снейп, назидательно на наших глазах превращает зверушек обратно в пуговицы и отворачивается, уходя вперед по ряду, где Парвати с Лавандой в ужасе пытаются парализовать своих то ли сусликов, то ли тушканчиков.

Мы быстро собираем вещи, только у Гермионы чуть заметно трясутся руки, выходим в коридор и одновременно выдыхаем.

– Вот же ублюдок!
– не удерживается Рон.
– Думаете, он нас насовсем выгнал?

– Хорошо бы и насовсем, - отзываюсь я.

Герми выглядит очень растерянной и несчастной, наверное, она со времен своего бунтарского ухода с Прорицаний на третьем курсе никогда не спорила с учителем. Волнуется, наверное, что нам за это будет. Но не терпеть же нам теперь выходки Снейпа! Мы и так терпели довольно долго. К тому же в тот момент нас еще греет надежда на то, что если Дамблдор узнает о том, чем мы занимаемся на Защите, он точно Снейпа по головке не погладит. А Дамблдор, как мы свято верим, знает все. Но о том, что надежды наши совершенно напрасны, мы узнаем буквально через пару часов, когда Мак Гонагалл, поджав губы и глядя на нас с осуждением, передает нам приказ директора немедленно явиться к нему.