Еще одно мгновение, или Каждый твой вздох
Шрифт:
– Бедная маленькая озорница, – поддразнил Митчел, снова лаская ямочку на подбородке. – Под арестом целых два месяца!
– Да я не собиралась сидеть дома и два часа. Так взбесилась, что он посмел меня наказать, да еще и кричал как оглашенный, когда мне только что наложили швы! Посидела наверху несколько минут и прокралась вниз, намереваясь отсидеться у подруги. А когда шла на цыпочках к черному ходу, из его кабинета донесся звук, приковавший меня к месту.
– Что это было?
– Всхлип. Я видела его отражение в стенном зеркале напротив
– И что же ты сделала?
– Пробралась наверх и два месяца сидела дома. Больше я ни разу не пропустила школу и старалась держаться подальше от неприятностей, по крайней мере, больших. С этого дня я покончила с подобными вещами.
Митчел помолчал, размышляя над тем, что она сказала, пытаясь представить объемную картину ее жизни. Но до вчерашнего дня он не общался с людьми ее круга.
– Ты ни разу не упомянула о матери, – сказал он наконец.
Кейт покачала головой:
– И ты тоже.
– Она жива? – упрямо допытывался Митчел.
– Я отказываюсь говорить о ней, пока ты не расскажешь первым.
– Думаю, ты и так мне скажешь.
– Да тебе ничего не вытащить из меня даже штопором!
– Я смогу вытащить все. Причем двумя пальцами, – с абсолютной уверенностью пообещал он, сунув руку под простыню.
– Только попробуй, – прошипела Кейт, сжимая ноги.
Почему-то вдруг стало жизненно важно, чтобы он не смог так легко выкачивать из нее секреты и в то же время хранить свои!
Его пальцы скользнули по треугольнику волос.
– Раздвинь ноги, Кейт.
– Ни за что, – начала было она, но тут ей вдруг показалось, что она совершенно не права и что сопротивляться просто глупо.
Она расслабилась и тут же громко охнула, когда указательный палец скользнул в нее, а большой стал медленно гладить короткие завитки. Окончательно успокоившись, она позволила Митчелу дарить ей тепло и наслаждение.
– Итак, может, ты что-то хотела мне сказать? – осведомился он, медленно усиливая давление и изменяя ритм.
– Пока что нет, – едва слышно прошептала Кейт, цепляясь за его плечи и закрывая глаза.
Он так близко подвел ее к пику, что она едва удерживалась от того, чтобы не начать двигаться вместе с ним.
– А теперь? Может, теперь у тебя найдется что сказать?
Она льнула к нему, сердце колотилось, ногти впивались в его спину.
– Нет, – выдохнула она, но ее тело уже было на грани конвульсий.
Он вдруг остановился.
– Ну а сейчас?
Она висела над обрывом, в полном отчаянии, обезумевшая, и он это знал, и намеревался лишить ее наслаждения, подведя к самому краю и удерживая там, пока она не сдастся!
Очевидно, она ошиблась, когда вообразила, что он рассчитывает получить ответ, дав ей сначала все, чего безмолвно требовало ее тело! То самое тело, которое умоляло ее капитулировать. Но сердце не позволяло.
Поэтому она выпустила его плечи и откинулась на подушки, глядя на Митчела измученными глазами, безмолвная и разочарованная.
Он продолжал с бесстрастным видом смотреть на нее. Она хотела что-то сказать, но тут он неожиданно схватил ее в объятия. Его пальцы вновь проникли в то место, которое совсем недавно покинули, окончательно сводя ее с ума, даря ощущения, которых намеренно лишали раньше.
Кейт льнула к нему, сотрясаясь в спазмах. Когда буря улеглась, она откинулась на подушки, подняла руку, провела по жесткой щеке, нежно пригладила густые темные волосы.
– Моя мать живет в Кливленде, – прошептала она, признавая свое поражение и его победу. Победу, которой он добился на ее условиях. Не на своих.
Неведомые прежде эмоции бурлили в груди Митчела, поражая его до глубины души. Она предназначена для него. Они созданы друг для друга... Но позже, сегодня или завтра, другой мужчина придет за ней. Мужчина, имеющий больше прав, чем он, Митчел...
В мозгу Митчела звучали трубы и герольды выкликали его имя, призывая появиться на арене Судьбы и предстать перед ревущей толпой: гладиатор без меча и щита, вооруженный только секретами и хрупкими надеждами. Трубы выли все громче, и он уже шел навстречу судьбе, беззащитный и бесстрашный.
Рука Кейт лежала на его щеке, пальцы ласкали подбородок, зеленые глаза манили. Митчел, улыбаясь, уткнулся лицом в ее руку, поцеловал ладонь и прошептал:
– Мы, идущие на смерть, приветствуем тебя.
Глава 23
Макнил сидел у окна номера 102, закинув ноги на подоконник и держа наготове бинокль. Вид у него был донельзя усталый. Наконец он зевнул и потянулся, со скукой наблюдая, как розово-пунцовые полосы протянулись по небу над сверкающими водами Карибского моря. Он и Чилдресс спали поочередно, и смена Мака только что началась.
Служащие отеля суетились на пляже, накрывая столики к завтраку и вытирая шезлонги. Несколько такси уже выстроились перед входом в отель, готовые отвезти ранних пташек-постояльцев, куда те пожелают. Если Уайатт решит покинуть отель, ему придется пройти мимо окна Макнила, чтобы взять такси. С этого же наблюдательного пункта Мак прошлой ночью смог наблюдать в бинокль Уайатта и мисс Донован, когда те, наконец, поднялись в свой номер.
В одиннадцать он и Чилдресс поменялись местами у окна, и Чилдресс налил себе кофе из кофейника, принесенного официантом из обслуживания номеров, пока дежурил Макнил.
– Я слишком долго тут пробыл, – пожаловался Чилдресс, насыпая сахар в кофе. – Прошлой ночью я прочел гостиничный проспект и стал подумывать, что ногти на ногах, в самом деле, требуют ухода и без педикюра мне не прожить и единого дня.
Он поставил чашку на стол рядом с собой, взял отложенный Маком бинокль и медленно осмотрел пляж в поисках приглянувшейся блондиночки.