Есения. Предание о балии
Шрифт:
«Как странно, – подумала она. – Видимо, мать пошла к больному, хотя в такой поздний час и в такую погоду…» Есению охватило тревожное предчувствие.
Она спустилась по лестнице и посмотрела в окно. На улице, с левой стороны избы, она увидела две фигуры, в одной из них она сразу узнала свою мать, но вторая была ей незнакома. Есенией овладело любопытство: с кем мать разговаривает так поздно, почему она не приглашает гостя в дом в такой жуткий ливень. «Нет, здесь явно что-то происходит», – подумала Есения. Она накинула на себя плащ, что висел у входа, и потихоньку выскользнула из дома.
Очень осторожно, чтобы вдруг мать ее не услышала, она кралась вдоль передней стены избы, чтобы услышать хоть что-то. Тихо выглянув из-за угла, она увидела, что мать разговаривает с мужчиной, высоким и стройным. Больше ничего разглядеть было невозможно, дождь заливал глаза. Есения прислушалась, и то, о чем они говорили, заставило ее окаменеть.
– Ты не имела права утаивать ее от короля, Анастасия. Есения принадлежит ему, как и все рожденные с даром балий, – голос мужчины был низок и суров.
– Я не отдам ее королю. Ты знаешь, что произошло с другими, Оборотень! – еще никогда Есения не слышала, чтобы мать говорила так отчаянно.
– Ты ведь знала, что как только ее дар проявится, я найду вас. О чем ты думала? Сила Есении растет, как ты собиралась скрывать это от всех? Ее нужно учить, и это была твоя обязанность.
– Я не смогла, Оборотень. – Мать сказала это так тихо, что Есения едва услышала. – Я полюбила это дитя, она не заслуживает участи, уготованной ей.
– Это не тебе решать. – Оборотень вздохнул. – Ты ей не мать, Анастасия, ты всего лишь варити, защитница. Твоей обязанностью было беречь Есению и до шестнадцати лет объяснить ей ее предназначение. Ты хотя бы рассказала ей про дар?
– Она слишком хорошо ладит с животными и понимает, что отличается от остальных людей. Но я пыталась защитить ее от правды.
– Это было глупо, ведь теперь она окажется в мире совсем незащищенной, ей почти семнадцать, а она ничего не знает ни о своем даре, ни как им управлять. Ты не защитила ее, Анастасия, ты не оставила ей ни малейшего шанса выжить.
Есения будто онемела изнутри. После слов о том, что Анастасия ей не мать, в ушах появился гул, ее словно захлестнула огромная волна, и она тонула в ней, не могла сделать ни вдоха. Как будто во сне, она вышла из своего укрытия и подошла к говорившим. Она не видела, как спокойно посмотрел на нее Оборотень, будто все время знал, что она прячется за углом и подслушивает, Есения смотрела только на мать.
«Ах да, она мне не мать, так сказал этот человек», – подумала она. Мысли приходили к ней словно через густой туман.
– Это правда? – спросила Есения.
– Есения, вернись в дом сейчас же, ты вся промокла, – сказала Анастасия.
Есения будто и не слышала.
– Это правда? Не лги мне. Ты мне не мать, ты… Ты украла меня?
Анастасия виновато смотрела на нее, по ее лицу текли слезы, а может, это был просто дождь.
– Есения, милая, ты не понимаешь! Ты была приговорена с рождения! Король использует таких, как ты, в своих интересах, я пыталась защитить тебя.
Но Есения не слышала оправданий матери, в ее голове словно ударами билось слово: «Ложь, ложь, ложь». Она испытала такую ярость, будто все ее тело охватил пылающий огнь.
– Вся моя жизнь – это ложь. Ты почти никуда не отпускала меня, не хотела, чтобы я общалась с деревенскими ребятами, ходила куда-то помимо леса. Даже после того, что произошло на Празднике урожая, ты отрицала любое мое слово о том, что волк меня понимал. У тебя было полно времени, чтобы сказать мне правду. Но ты только лгала и лгала… – теперь Есения уже не сомневалась, что мать плачет, но в этот момент ей было все равно. Она чувствовала себя как осенний листок, который ветер несет далеко-далеко, оторванный от всего, что ему дорого.
Есения повернулась к мужчине, что спокойно стоял, прислонившись к стене дома, который еще минуту назад она считала своим.
– Что вы хотите от меня? – спросила Есения. – Вы заберете меня и будете обучать? Расскажете о моем даре?
– Именно так, маленькая Есения, – насмешливо протянул он.
Встретившись глазами с незнакомцем, Есения с удивлением поняла, что, несмотря на грозный и низкий голос, он был совсем молод, ненамного старше ее. Но этой мысли она не придала значения.
– Что ж, значит, я пойду собирать вещи, – сказала она.
Вдруг раздался отчаянный крик ее матери:
– Нет, Есения, подожди, послушай меня! Тебя нельзя идти с ним, ему до тебя нет дела, он тебя погубит!
Не успела Есения сделать даже вздох, мужчина уже оказался рядом с ее матерью. Он схватил ее за горло и прошептал очень тихо, но Есения все равно услышала каждое его слово:
– Ты уже достаточно натворила, Анастасия. Предупреждаю, не стой у меня на пути. Я ищейка короля, ты же знаешь, – он еще немного сжал руку на горле, и Есении показалось, что вместо кончиков пальцев у него появились когти, хотя она сразу же отбросила эту мысль, потому что это было невозможно.
Мать с ужасом смотрела на незнакомца, и, какой бы гнев Есения сейчас ни испытывала, она не могла на это смотреть.
– Стойте! – вскрикнула она. – Не надо делать ей больно. Я же сказала, что пойду с вами.
Мужчина отпустил мать и посмотрел на Есению. Его глаза снова стали насмешливыми, словно ничего и не было.
– Ну что ж, так тому и быть. Иди собирай свои вещи, Есения.
Есения сделала, как он сказал, стараясь не замечать умоляющий взгляд матери, который просил ее передумать.
Есения зашла в дом, не переставая думать о том, что она увидела: ей показалось, что, когда мужчина держал горло ее матери в тисках, в его глазах на секунду промелькнула боль. Но Есения выбросила это из головы.
Ее ждала дальняя дорога.
Глава 4
Алый рассвет занимался над долиной, когда Есения покидала Удолию – единственное место, что она знала. Душа ее была в смятении, долг и жажда приключений боролись между собой. Она понимала, что будет скучать по долине, по дому, по матери. Есения пыталась перестать называть ее так, но глупое сердце все никак не унималось, пытаясь найти Анастасии оправдание.