Эскадрон (сборник рассказов)
Шрифт:
Уже подали второе блюдо, когда в столовую вошли шестеро пилотов, извиняясь за опздание.
— Уже домой возвращались, когда налетели на восьмерых гуннов, — доложил капитан, принимаясь за поданный официантом суп, — минут двадцать с ними возились, пока они не поджали хвост и не сбежали за линию. У нас горючего не хватило их догонять.
— Какой счет? — поинтересовался майор.
— Один мой, «в огне», и один у Джерри, «разбит», — улыбнулся капитан, — сто семь эскадрону, если не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь, — кивнул Саузерленд, — Джерри, а личный зачет какой?
— Восемь, — пожал плечами Джерри, — и сто седьмой
Норман впитывал рассказ о бое с гуннами, как губка, несмотря на обилие малопонятных авиа-словечек. И не переставал удивляться. Только что эти ребята были в жестоком бою, пули свистели мимо, ударяли в обтянутые перкалью крылья легких самолетов, кружащих в небе со скоростью больше сотни миль в час. Только что они убивали врага, рискуя своей жизнью. И вот уже в чистых мундирах сидят за празднично накрытым столом и буднично обсуждают последний патруль, словно это школьный матч по крикету.
Этикет был соблюден до мельчайших деталей. После обеда официанты подали портвейн, и ни один пилот не поднялся из-за стола, пока майор не произнес традиционный тост «За короля и Империю», ни один не прикоснулся к своему бокалу раньше старших по званию, ни один не закурил, пока командир эскадрона не зажег свою сигарету.
После обеда все вышли в холл, где оркестр уже сменился граммофоном с модными песенками, английскими, американскими, французскими. Готовые заменить дам пилоты повязали на рукав носовые платки, и пары закружились в веселом танце. Через час лейтенант Доусон, темноглазый юноша, уселся за фортепьяно, и, к величайшей потехе товарищей принялся пародировать последние предвоенные шедевры лондонских ревю и мюзик-холлов. Джерри подлил масла в огонь, исполнив фривольную песенку о мадемуазель из Армантьера, наградившую незадачливых гуннов целым букетом любовных болячек, и завершился вечер исполненной под дружный смех эскадрона песней про умирающего пилота, заставившей Нормана слегка поежиться. В траншеях смерть тоже не раз была поводом для шуток, но никогда он не видел людей, так непреклонно смеющихся ей в лицо.
Надев мягкую пижаму и укладываясь в уютную походную койку Норман заметил лукавую улыбку брата.
— Думаешь о переводе? — подмигнул Генри.
— Что-то вроде того, — смущенно признался Норман, — Джерри меня сегодня уговаривал, и я почти решился.
— Ты учти, у нас не все медом намазано, — предупредил Генри, — ты видел пока только светлую сторону.
— Сомневаюсь, что темная хуже, чем светлая в траншеях, — зевая, ответил Норман.
— Ладно, — кивнул Генри, — завтра обсудим. Мне подниматься ни свет, ни заря, в первый патруль. Не вставай провожать, отоспись. Джерри тебя разбудит к завтраку. Спокойной ночи братишка.
Джерри его так и не добудился, и Норман проспал почти до ланча, добирая за долгий недосып в окопах. Проснулся он, только когда Генри уже вернулся из патруля, и, после торопливого, но тщательного утреннего туалета, направился в столовую.
Поесть они толком не успели, пилоты, заслышав звук возвращающихся из патруля самолетов, все, как один, высыпали из столовой и помчались на летное поле.
— Что случилось? — на бегу спросил Норман, но Генри не ответил, хотя его побледневшее лицо говорило о многом.
Из шести Спадов вернулись только три, растерзанные почти в клочья и ковыляющие на лету. У машины капитана был пробит бак, и он чудом дотянул
С трудом продираясь через незнакомые термины, Норман прислушивался к разговору. Кровь то вскипала, то стыла, в горле пересохло. Звено завязало бой с большой группой Альбатросов и, в конце концов, сбив пятерых и посадив двоих на своей стороне фронта, отогнало остальных за линии. Но на этот раз победа далась не бескровно. Один из пилотов, с пробитым баком и пылающим верхним крылом, мог успеть посадить самолет в Гуннланде*, но предпочел плену победу над еще одним противником. Горящая машина врезалась в германский истребитель, и оба самолета рухнули на землю огненной грудой.
Второй пилот продолжал бой с пробитым радиатором, из которого валил горячий пар, и, сбив своего противника, повернул к дому, и, наверное, еще успел бы долететь до линии фронта, но увидев двух гуннов на хвосте у капитана, развернулся, чтобы помочь ему стряхнуть противника. Вдвоем они справились быстро, но мотор окончательно заглох. Пилот снова повернул на запад, надеясь добраться до своих, планируя, но один из Альбатросов спикировал на покалеченный Спад, длинной очередью отправив его в крутой штопор.
Норман даже не сразу понял, что пилот, протаранивший гунна, — Джерри, новый, но уже такой близкий друг. Только вчера они шутили, только вчера обсуждали, как им повезет, если Норман попадет в тот же эскадрон, и у Джерри будет возможность научить его всем тонкостям воздушного боя. Всего несколько часов назад он улыбался Норману, а потом бросил горящую машину на врага, чтобы счет эскадрона пополнился еще одной победой.
И второй пилот, тот, у которого заглох мотор, это он вчера играл на пианино проказливые мелодии, заставляя весь эскадрон покатываться от хохота. Он смеялся, как мальчишка-школьник, а потом пошел и исполнил суровый мужской долг, пожертвовав своей жизнью ради товарища.
Они вернулись в полукруглый домик, и Генри понуро опустился на кровать, глядя в пол.
— Я решил, — тихо, но твердо сказал ему Норман, — буду подавать прошение о переводе в Летный Корпус.
— Да, Джерри мне говорил, — кивнул Генри, — бедняга Джерри. Но учти, далеко не во всех эскадронах такая жизнь. Нам повезло с аэродромом, и вовсе не факт, что до конца войны мы будем жить с таким комфортом. Я бы, на твоем месте, на это не рассчитывал.
— Я знаю, — виновато улыбнулся Норман, — хотя уверен, что в любом случае это полегче, чем в траншеях. Но дело совсем не в этом. Я надеюсь, что у меня будет возможность хоть немного поквитаться с гуннами за Джерри. И, наконец, увидеть врага лицом к лицу.
— Это легче, чем в траншеях, — согласился Генри, — в какой бы эскадрон ты ни попал. Мы, по крайней мере, живем достойно и сражаемся прямо и честно.
— Так и есть, — тепло сказал Норман, — твой майор прав. Вы живете и сражаетесь, как джентльмены. И я бы добавил, умираете, как джентльмены. А это важнее всего.
* Киддинг — разрезанная по брюшку копченая селедка, распластанная в форме бабочки
* Спад — SPAD S.VII, одноместный французский истребитель, с 1916 года состоявший на вооружении и нескольких эскадронов Королевского Летного Корпуса