Шрифт:
Дарья Донцова
Эскимос с Марса
«Продается половина кошки в живом виде».
Прочитав это сообщение, я опешила и еще раз посмотрела на текст. «Продается половина кошки в живом виде». Господи, как подобное возможно? Если разрезать несчастное животное пополам, то оно умрет. И о какой части идет речь: передней или задней? Вот вы бы предпочли купить голову или хвост? Первую придется кормить, для второй покупать наполнитель. Может, киску разрубили вдоль? Ну и глупости лезут мне в голову!
Я отложила
— Объявление давали?
Телефон вначале хрипел, потом из него долетело:
— Угу.
Мое любопытство достигло крайней точки.
— Она живая?
— В принципе да, — сообщила женщина, — но если захотите сделать ремонт, возражать не стану.
Я изумилась до предела, первый раз слышу про ремонт кисы, но, возможно, хозяйка имеет в виду простую процедуру купания?
— Ну, так как, — поторопила меня тетка, — приедете смотреть?
— Вы ее показываете?
— Хотите купить, не увидев, что берете? — удивилась в свою очередь женщина.
— Вы далеко живете? — спросила я.
— Смотря откуда ехать, — весьма разумно ответила незнакомка. — Вообще-то я живу в Подмосковье, но это намного лучше, чем в центре Москвы. Глупые люди рвутся поселиться на Садовом кольце и потом спят с закрытыми окнами, дыша воздухом из кондиционера, а у нас во дворе летом яблони, груши, зелень, зимой снег чистый, сахарный.
— Я тоже живу за городом и не хочу перебираться на Тверскую, — подхватила я, — для меня Ложкино лучше всего.
Женщина издала смешок.
— Ложкино? По Новорижскому шоссе домой ездите?
— Верно, знаете наш поселок? — поддержала я беседу.
— Моя квартира находится в городке «Медтехника», — радостно объявила собеседница.
— Да ну? — подскочила я. — Это совсем недалеко от моего дома: если напрямик через поле топать, то за четверть часа дойти можно! Мы к вам на хлебозавод за батонами бегаем, такого «Нарезного», как там, в Москве не купить, настоящий хлеб, из отличного дрожжевого теста.
— Ну, придете глядеть? — вернулась к основной теме женщина.
— Да, прямо сейчас, — пообещала я, — можно?
— Конечно, — милостиво согласилась она.
Я схватила сумочку, бросила туда мобильный, кошелек и поспешила во двор. Пожалуйста, не надо считать меня дурочкой, но заяву о продаже половины живой кошки дала дама из соседнего городка. Я никогда бы не отправилась в дальний путь, чтобы удовлетворить разбушевавшееся любопытство, но животное находится на расстоянии вытянутой руки от Ложкино! К тому же после того как Маша уехала учиться в Париж, Зайка с Кешей и близнецами тоже перебрались в столицу Франции, а Дегтярев переселился к своему сыну Теме, я постоянно забываю купить хлеб. Вот и сейчас в полотняном мешочке, который, перед тем как отбыть вместе с Манюней, наша домработница Ирка повесила на кухне, нет ни крошки, а мне вечером захочется съесть тостик.
Я завела свой «Мини-купер» и поехала по шоссе. И вовсе я не любопытна, как сорока, просто ни разу не видела половину кошки в живом виде!
Владелица животного оказалась полной пенсионеркой с приветливой улыбкой.
— Быстро примчалась, — сказала она, впуская меня в квартиру.
— Тут ехать всего ничего, — кивнула я и представилась: — Даша.
— Надя, — после небольшого колебания ответила хозяйка, явно привыкшая сообщать еще и отчество.
— Ну и где же она? — не вытерпела я. — Очень хочется ее увидеть.
Надя обвела рукой прихожую.
— Нравится?
— Красиво и уютно, — похвалила я интерьер, — весьма просторный холл, наверное, здание строили по особому проекту?
— Угадали, — подтвердила Надежда, — когда-то городок возводили для сотрудников завода «Медтехника», в этом доме жило начальство, но потом народ стал квартиры продавать, из старых жильцов нас лишь двое осталось. Идите сюда.
Мы миновали длинный коридор и очутились в квадратной комнате с двумя большими окнами.
— Ну? Как вам? — спросила Надя.
— Замечательно. А где кошка?
— Зачем вам Муся? — удивилась Надежда. — Бродит где-то. Разве в квартире пахнет? Мусенька аккуратная, она никогда нигде не безобразничает.
— Здесь изумительная чистота, — заверила я хозяйку, — просто я хочу посмотреть на половину…
Из соседней комнаты раздался оглушительный грохот. Надя бросилась на звук, я поспешила за ней. Помещение, куда я ворвалась следом за хозяйкой, оказалось по размеру чуть меньше того, которое пару минут назад мне показывала Надежда, но выглядело оно не менее уютно.
— Вазу разбил, — с горечью отметила пенсионерка, — хрустальную! Я привезла ее в семьдесят пятом году из Чехословакии! Отличное качество, и вдребезги! Ну как тебе не стыдно!
Сидевший за столом мальчик лет четырнадцати не обратил ни малейшего внимания на слова бабушки. Он схватил со стола карандаш и начал быстро чиркать им по бумаге.
Надежда насупилась, мне стало ясно: ей почти до слез жаль вазу, с которой связано много приятных воспоминаний. И наверное, бабушке не по вкусу поведение внука, который даже не извинился, совершив оплошность.
— Просто безобразие! — возмутилась пенсионерка.
Мальчик, не изменившись в лице, орудовал карандашом.
— Немедленно убери! — приказала Надя. — Эй, Олег!
Ребенок, не отрывая глаз от бумаги, заговорил:
— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.
— Сейчас же прекрати! — стукнула кулаком по столу старушка. — Олег! Кому говорю!
— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — размеренно повторил мальчик и стал из стороны в сторону раскачиваться на стуле.